Оценить:
 Рейтинг: 0

Трип. Истории про дауншифтинг, рассказанные реверсом

Год написания книги
2021
Теги
1 2 3 4 5 ... 8 >>
На страницу:
1 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Трип. Истории про дауншифтинг, рассказанные реверсом
Пётр Тош

«Трип» – это сборник правдивых рассказов о жизни дауншифтеров в Таиланде. Герои книги – бывший офисный сотрудник Тош и его друзья: хэмингуэевский алкоголик Ваня, одиозный прожигатель жизни Доктор, философ-натуралист Фёдор N. и другие не менее колоритные личности. Они пьют ром, курят косяки, попадают в дурацкие истории и ведут философские беседы. Здесь нет приключений в стиле «Шантарама» или просветлений в стиле «Есть, молиться, любить». «Трип» показывает повседневную жизнь этих, в общем-то, обычных людей, которые волей случая оказались в необычных обстоятельствах.

Сюжет в этой книге развивается в обратном порядке – таким образом автор решил добиться счастливой концовки, ибо слишком часто подобные истории начинаются веселее, чем заканчиваются. Вы, впрочем, можете читать «Трип» с той стороны, с которой вам больше захочется, и в любом случае ничего не потеряете.

Содержит нецензурную брань.

Пётр Тош

Трип. Истории про дауншифтинг, рассказанные реверсом

Сначала вы будете считать дни, потом перестанете, а еще потом внезапно заметите, что вы стоите на улице и курите.

Илья Ильф, записные книжки

Конец

Паттайя, Паттайя, райский уголок на задворках добра и зла. Как я хотел остаться здесь навсегда и как я хотел сбежать отсюда куда угодно.

Паттайя, Паттайя, заповедник запоя и рассадник разврата на просторах целомудренного Таиланда. То невероятное и банальное, что можно узнать в твоих полутемных барах, не прочтешь в Википедии и не услышишь на тренингах, потому что это по-настоящему.

Паттайя, Паттайя, город сурка, изо дня в день живущий по устоявшемуся сценарию. Если выучить этот сценарий, то, клянусь, можно свободно проехать на байке по Бич-роуд с закрытыми глазами. Нет, серьезно, я так делал.

Паттайя, Паттайя, островок современности посреди средневековья. Сколько романтических бездельников, сколько философствующих алкоголиков и наркоманов со всего мира приютила ты в своих кондоминиумах? В благословенное лето 2009-го я стал одним из них.

Паттайя, Паттайя, тогда, в начале, я думал, что попал в сказку, но это была реальность. Реальность гораздо более реальная, чем в Москве, где я работал на иллюзорной должности менеджера. И все-таки – совершенно нереальная реальность.

Пять лет я был дауншифтером и вот что я вам скажу: не верьте ничему, что вам рассказывали про дауншифтинг, потому что это ложь.

О, сколько я прочел вот этих вот тематических success stories. Они все похожи и выглядят примерно так:

“Мы-де с мужем, простые топ-менеджеры в скучной нефтяной компании, в одно прекрасное утро решили перестать морально деградировать. Как это прекрасно – начать жизнь с чистого листа где-нибудь в другом углу земного шара! Мы прилетели в тропики, ничего не имея за душой. Разве что виллу во Франции да участок на Рублевке с двумястами душ крестьян”.

Или другой вариант, где герой – всегда мастер спорта по йоге и ведущий эксперт РАН по дзену. Он без труда играет на любом музыкальном инструменте и обязательно божественно фотографирует. Он едет себе в какой-нибудь Непал и открывает там веганское кафе или еще что-нибудь столь же духовное.

Нам внушают: чтобы иметь моральное право выскочить за флажки, надо что-то из себя представлять. Лирический герой – это необычный герой в необычных обстоятельствах, гласит школьная программа. То есть, чтобы попасть в необычные обстоятельства, надо сначала стать необычным героем, верно?

Неверно. Я – обычный. И я провел за флажками пять лет: четыре года в Таиланде и по полгода в Камбодже и на Ямайке.

В книгах, в фильмах, в статьях этих – у всех всегда таланты. Главный герой не может быть без таланта. А у меня – нет. Я настолько ничем не выделяюсь, что могу этим гордиться. Но как ни странно, именно я – лирический герой этой истории.

Стал ли я другим, пожив жизнью дауншифтера? Нет, не стал. Прилетев в Таиланд, я обнаружил в нем точно такого же себя, который и был раньше. И видел его в зеркале каждый день.

Но эта история закончилась. Так чего же в итоге оказалось больше – потерь или приобретений? Я думаю так: любой длительный путь неизбежно заканчивается тем, что ты теряешь больше, чем находишь. Единственным утешением может стать тот факт, что обретенное будет важнее потерянного. Примерно как, когда залезаешь под стол в бесплодных поисках носка и неожиданно обнаруживаешь там пятихатку.

Так ли это в моем случае? Пока трудно сказать. Я как минимум стал богаче на то количество букв, которыми все это описал.

Что останется мне от бесшабашных лет, проведенных под тропическим солнцем? Друзей, разбросает по миру, воспоминания выцветут и побледнеют от времени. Сохранятся только эти буквы.

А это – не так уж и мало.

Притча

И остался я без работы. Это случилось в королевстве с настоящим королем, который ходил в золоченой мантии. Там все было как в сказке, в том королевстве, – море, пальмы и дешевый ром, а на дворе стоял 2557 год со дня отшествия в нирвану Гаутамы Будды. Это было в Таиланде, где я четыре года нелегально работал гидом на реке Квай.

Но кто не может обеспечить себе жизнь в сказке, должен отправляться обратно в реальность, чтобы искать работу там. Моя реальность территориально располагалась в Москве.

В последний вечер перед вылетом я приехал на море, чтобы выкурить прощальный косяк. Компанию мне составил Федор N., русский вьетнамец из Киргизии. Мы сидим на узкой полосе пляжа Джомтьен. До нас старается дотянуться своими волнами море – ленивое и безучастное, как тайская проститутка. С берега оно освещается большими прожекторами, и безлюдный пляж похож на съемочную площадку. Мы с Федором курим косяк, и я говорю:

– Все, Фред, каникулы кончились.

Противозаконный дым окутывает нас, и некоторое время мы сидим в молчании.

– Если здесь у тебя все кончилось, значит там начнется что-то новое, – наконец изрекает Федор, дважды азиат.

Он – сын вьетнамского летчика, служившего в Советском Союзе. Он вырос в Киргизской деревне, учился на архитектора в Питере, потом делал что-то еще, а теперь он в Паттайе, водит экскурсии.

– Фред, – говорю я, – как ты думаешь, почему люди вдруг все бросают и едут в Таиланд заниматься черт знает чем?

Но мой собеседник – философ, и люди его интересуют только как частный случай эволюции. Поэтому он выпускает изо рта струю дыма и говорит притчей. Есть Южная Америка, а есть Северная, говорит он, и у каждой есть по одному западному и по одному восточному побережью. И где-то там – то ли на западе Северной Америки, то ли на востоке Южной, я не запомнил, – водится червяк. Его название похоже на имя древнегреческого поэта – эвгаплорхис. Он обитает в морской воде, но откладывает яйца в кишечнике цапли. Соответственно, продолжает Федор, для получения потомства ему нужно, чтобы цапля его сожрала. Но цапля не хочет есть червяка, пусть даже и с древнегреческим именем, потому что червяк маленький и невкусный. Цапля предпочитает есть жирную рыбу, и червяку сначала нужно быть съеденным рыбой, и только потом – цаплей.

Но я чувствую, что потерял нить.

– Стоп, – говорю, – давай сначала.

– В морской воде живут червяки и плавают рыбы, – терпеливо объясняет Федор, – а по берегу ходят цапли. Червяку надо попасть внутрь цапли, чтобы там размножиться. И рыбы едят червяков, а потом цапли едят этих рыб. Получается, что рыба – шаттл для червяка.

– Допустим, – киваю я, – но как это связано с желанием все бросить и уехать в Таиланд?

Тут есть один тонкий момент, продолжает свою притчу Федор, философ и натуралист. Рыба – она не дура, она знает, что слишком близко к поверхности всплывать нельзя, потому что там ждет цапля. И поэтому рыба не всплывает, а спокойно поедает червяков на дне. И знаешь, как поступает в этой ситуации эвгаплорхис, спрашивает Федор. Знаешь, что делает этот паразит в прямом и в переносном смысле, когда его, не прожевав, проглатывает ничего не подозревающая рыбина? Он вползает ей прямо в мозг. Крохотный червяк зомбирует здоровую рыбу и внушает ей, что нужно всплыть. Рыба теряет свободу воли, она бросает все свои дела на дне, она забывает об опасности, и она всплывает. И цапля сжирает рыбу, торжественно объявляет Федор.

– Ого. – Пораженный неожиданной концовкой, я надолго задумываюсь.

– А что бывает с червяком потом? – спрашиваю наконец я.

– Потом, – отвечает Федор, – цапля гадит, и червяк снова попадает к себе домой, в морскую воду. И все начинается заново.

Я бросаю докуренный косяк в сторону дороги.

– Ты хочешь сказать, что мы здесь, потому что нас зомбировал какой-нибудь червяк, которому захотелось отложить яйца в тропиках?

Он пожимает плечами:

– Мы не можем этого полностью исключать.

– Ну, нет, – говорю, – не желаю я в такое верить. Уж лучше пусть не будет в моем трипе никакого смысла, чем такой.

– Во всем всегда есть смысл, Тош, – говорит Федор, дважды азиат, – и не один, а тысяча. Не нравится этот – найди другой.
1 2 3 4 5 ... 8 >>
На страницу:
1 из 8