Государство, которого нет на карте

«Мой ритуал же был направлен всего лишь на то, чтобы выявить причину бездействия лекарства»,– невинно произнесла Лейсан Заславская. «Лекарства?»– повторил Ларс. «Eleuteri – освобождающий от посторонней власти»,– коротко ответила Лейсан. «Я работала над формулой эликсира, который помог бы избавить Регину от связи Восьмерки с того самого момента, как вы поставили на ней свое тавро»,– пояснила она: «И вот сегодня…» «От этой связи не существует и не может существовать лекарства»,– оборвал высокопарную речь женщины Ларс.

«Королева вообще в курсе, какой угрозе вы подвергаете жизнь Регины?»– осведомился он. «О, жизни Регины вовсе ничего не угрожает»,– заверила его Заславская. «Она всего лишь погружена в глубокий сон, который закончится либо когда вы ее отпустите, либо когда погибнете от ударной волны порывающейся связи»,– жизнерадостно произнесла Лейсан Заславская.

«Моей смерти королева вам не простит»,– сквозь зубы произнес Ларс: «Не боитесь ее гнева?» «Гнева?»– недобро усмехнулась Заславская. «Или, быть может, благодарности за весть о возвращении потерянной дочери, разочарованной в убивших ее брата покровительницах, попечительницах или кем вы для себя считаете Георгину и Элинор»,– уверенно предположила Лейсан. «И как следствие прекращение войны в связи с потерей ими своих главных козырей»,– добавила она. Прежде чем Ларс нашелся что ответить, Заславская гордо прошуршала к выходу чрезмерно длинной юбкой легкого оливкового платья с пышными рукавами. «У вас около часа в запасе, чтобы принять решение»,– бросила она напоследок.

Первые минут двенадцать Ларс провел в шоке, осознавая реальность происходящего – угрозу смерти.

Он никогда не прятался от войны, справедливо полагая ее своей. Напротив частенько на пару с сестрой буквально выпрашивал разрешения принять участие в операциях. Впрочем, период выклянчивания продлился недолго, от силы несколько месяцев, после чего терпение Георгины иссякло и их стали рассматривать, как самостоятельные боевые единицы.

Однако Ларс никогда не видел опасности операций для себя. Ведь он прекрасно знал, что даже самые преданные воины королевы видят в нем ее сына. Известно ему было и о приказе королевы Аисы взять их со Стрелией живыми и только живыми.

За четырнадцать лет жизни Ларс ни разу не видел смерть по-настоящему. Нет умирающих на полях сражений от ран солдат он, конечно, повидал немало. Но действительно близкие для него люди: сестра, Дерек, госпожа Триаль и тетя Элинор, последнюю он всегда воспринимал в качестве жены дяди, заменившую им мать – всегда оставались невредимы. Невнятная же история с отцом приключилась, когда он был еще младенцем, и вот теперь смерть пришла к мятежному принцу на персональное рандеву. Ларс понятия не имел, как разорвать связь между Региной и Восьмеркой, а времени на размышления с каждой минутой оставалось все меньше и меньше.

«Ну, и долго еще ты собираешься здесь сидеть?»– вырвала юношу упреком из оцепенения яркоглазая девушка со смутно знакомым лицом в обрамлении голубых прядей. «А что мне остается?»– бесстрастно поинтересовался Ларс. «Разорвать связь между Риной и Восьмеркой?»– услужливо подсказала девушка. И, заметив недоуменный взгляд юноши, обиженно произнесла: «Не узнаешь? Ну-ка посмотри внимательнее, мятежный принц».

«Сайрес?»– удивленно произнес Ларс, сам не зная, чему удивился больше, её нежданному появлению или тому, что не смог сразу узнать». «Ну, наконец-то»,– удовлетворенно вздохнула девушка, с лица которой после произнесения настоящего имени окончательно спали чужие черты. «Но как? И зачем?»– непонимающе спросил Ларс. «Боюсь, ответы на эти вопросы займут больше времени, чем тебе осталось жить»,– отпустила в его адрес новую колкость Сайрес. «Так что, будем считать: тебе повезло, что мне понадобились перевязочные материалы»,– закрыла тему девушка. «И более доступных мест, чем лекарственная Адамантики не нашлось?»– в тон ей ответил Ларс, ненадолго даже забывший о серьезности ситуации, в которой оказался.

«Почему бы тебе просто не убить ее?»– проигнорировала его вопрос Сайрес. «Что?»– потрясенно произнес Ларс. «Заславская соврала, тебе вовсе не обязательно умирать, вполне достаточно избавиться от Громан»,– как непонятливому ребенку продолжила растолковывать ему Сайрес. «Ну, же»,– буквально вложила юноше в руку железный прут Сайри. «Я не стану этого делать»,– отрезал Ларс, с презрением глядя на плохо стертые следы крови на протянутом оружии. «Только вот не надо, пожалуйста, этих драматических взглядов»,– закатила глаза Сайрес. «Помнится, раньше ты отнюдь не брезговал грязными приемами, неужели спасение собственной жизни не заслуживает применения одного из них?»– искусительски поинтересовалась она.

«Ты еще встретишь человека, чья жизнь будет тебе дороже собственной»,– коротко оборвал ее тираду Ларс. «Спасибо за пожелание, но, боюсь, такой человек в моей жизни уже был, теперь же я бы предпочла встретить того, кто хотя бы чем-то пожертвует для меня»,– сухо ответила Сайрес и отвела взгяд. Всё это время она старалась не моргать, чтобы не дать уже заволокшей все глаза влаге потечь по щекам, но непрошенные соленные капли все же вырвались из глаз.

«Только привороты не используй, они, знаешь ли, иногда совсем не так, как того ждешь, срабатывают»,– жестко посоветовал Ларс. «Что?»– теперь пришел Сайрин черед недоумевать. «Я мог бы долго объяснять, как осколки, разлетевшегося при постановке печати любовного колдовства положили начало моей любви к Регине, но, полагаю, тебя не очень интересует техническая сторона вопроса, верно?»– невозмутимо произнес Ларс. «Да, да, хорошо, хорошо, признаю, я действительно прибегла к этому ритуалу, когда заметила, что ты начал засматриваться на других»,– непроизвольно сжав ладони до крови, не стала отрицать обвинений Сайрес.

«Но, объясни тогда: зачем жертвуешь собой ради чувства с противоестественной природой?»– стремительно выпрямив пальцы и вскинув взгляд, полный надежды и сумасшедшего блеска, спросила Сайри. «Потому, что это уже нечто большее, чем, как ты выразилась, «чувство с противоестественной природой»»,– спокойно ответил Ларс. «Но ты же ее совсем не знаешь!»– воскликнула Сайрес. «А долго ли ты сама меня знала, когда в первый раз сказала «люблю» и отказалась от всего, перечеркнув прежнюю жизнь?»– отпарировал Ларс. «По крайней мере, у меня не было повода сомневаться в истинности собственных чувств»,– заметила в ответ Сайри.

«Попроси четки»,– устав от спора, вдруг посоветовала Сайрес. «Если перебрать шесть раз четки, повторяя каждый раз «отпускаю», связь между тобой и Громан, возникшая от приворота разрушится»,– пояснила Сайрес. «Только имей в виду: все бусины должны быть помечены латинскими буквами»,– предупредила девушка. «Поэтому при необходимости подпиши их самостоятельно и, перебирая в последний раз, разорви на обозначенной «М», а затем сразу брось нить»,– закончила объяснения девушка.

«Интересовалась, как оборвать мои чувства, на случай, если надоем?»– съехидничал Ларс. «Лучше поторопись с обрядом, вместо того, чтобы язвить»,– ответила Сайрес. «Кто знает, быть может, моя любовь к дополнительной литературе по магии спасет сегодня твою жизнь»,– философски произнесла она.

***

Четыре удара маятника часов обозначили окончание данного Заславской срока, но ничего страшного с Ларсом не произошло. Да, в голове по-прежнему стоял туман, но, учитывая предшествующие обстоятельства, вызванный скорее нервным перенапряжением, чем скорой смертью.

Она блефовала – это объяснение показалось мятежному принцу таким простым, что он рассмеялся. Ну, конечно, блефовала, ладно, может, Лейсан и навела на него немного наважденья, незначительно ухудшив самочувствия для правдоподобности, а остальное он уже сам себе придумал.

Но почему тогда Регина по-прежнему без сознания? Новая догадка, пришедшая в голову при взгляде на разбросанные по полу костяные бусины четок, уже вовсе не была такой оптимистичной. Ведь коварство было куда свойственнее Сайрес, чем доброта. И почему он вообще поверил ее благим намерениям после предложений убить Регину?

Едва не опрокинув неудобный табурет, на котором неподвижно просидел до этого добрых полчаса, юноша неуклюже упал на колени и сжал запястье Рины, пульс был вполне обычным. «Ларс?»– удивленно произнесла Регина, окончательно очнувшаяся от чужого прикосновения. «По личному приглашению госпожи Заславской»,– предупреждая ее вопрос, отозвался юноша. «Кстати, думаю, тебе стоит знать, что она предлагала мне выбрать, кто из нас двоих умрет»,– серьезно добавил он.

«Тебя спасло лишь по чистой случайности возникшее раздвоение связи с Восьмеркой»,– сообщил Ларс. «И то, что лекарство госпожи Заславской видимо оказалось ограниченной убойной силы, израсходовав ее на уничтожение той связи, что была между нами и, не затронув основную магическую линию»,– прибавил он. «В противном случае ответный удар, заложенный во всех печатях просто убил бы тебя»,– скорбно произнес юноша.

«Да, ты по-прежнему связана с лагерем скорпиона и всегда будешь»,– заметив реакцию Регины, на последние слова, добавил Ларс. «Так что послушай добрый совет, не соглашайся больше на эксперименты госпожи Заславской, добром они не закончатся»,– наставительно произнес он. «Сегодня из-за них едва не погибли мы оба»,– еще раз повторил он.

«Но вижу, мадам Заславской не терпится взглянуть на результаты»,– прокомментировал мерные шаги под дверью Ларс: «Не буду вам мешать».

***

«Регина?»– воскликнул Эрик.

От неожиданности он едва не расплескал ярко-красное, поднимающееся вверх зелеными клубами, превращающимися в плотный слой белоснежной пены, содержимое высокого стеклянного стакана – не то алкогольный, не то безалкогольный коктейль с довольно своеобразным названием Кохито. Впрочем, в такую дождливую погоду довольно бесполезный, поскольку как опытным путем успел установить Рик, сей авторский шедевр бармена и баристы в одном лице – Ника имел охлаждающий эффект.

В меню кафе-бара Камехо этот коктейль появился буквально таки недавно, резко, быстро и без лишних описаний. Эрик взял его лишь из-за поломки кофе-машины и того, что по заверениям Ника, данное питье было наиболее быстрым в приготовлении. А обязательным условием для прохода на крышу Камехо являлась покупка одной порции любого напитка. Последняя, как правило, была пустынна, и потому Рик абсолютно ожидал встретить на ней Регину.

Она сидела в миллиметре касания между драконей и обезьянней головами из длинного ряда скульптурных фигур животных, украшавших загнутый кверху карниз крыши. И судя по прилипшим к шее волосам и обхватившей плотным темно-зеленым коконом юбке, сидела уже давно. Если не с начала часового дождя, то с середины уж точно. А у ее ног тонкими струйками еще слабо дымился нетронутый олд-фешн с неонового оттенка голубого содержимым.

При звуке собственного имени Регина будто бы сжалась и резко обернула к Эрику лицо в темных разводах туши, причинами появления которых, как подозревал юноша были отнюдь не только погодные осадки. В испуганных глазах девушки еще заметны были остатки слез и краснота. Несколько долгих мгновений они просто взирали друг на друга. И, когда Рик уже хотел снова окликнуть ее, чтобы вывести из оцепенения, в котором, как ему показалась, находилась девушка, Регина заговорила первой: «Я отказываюсь это повторять».

И прежде чем Эрик успел понять о чем вообще идет речь, категорично прибавила: «И мое решение не изменится ни завтра, ни послезавтра, ни через какое-то время…» Последние четыре слова Регина произнесла с интонацией подозрительно похожей на пародийную форму голоса мадам Заславской. «Подожди, подожди, о чем ты?»– осторожно попытался выяснить причину слез Рины Рик. «Ни о чем»,– коротко ответила девушка, окончательно закрываясь.

Быстро встав и кое-как оправив шифоновую юбку до икр, Рина, по самому краю крыши обойдя Эрика, гордо прошествовала к лестнице во внутреннее пространство кафе-бара. «Регина, постой»,– окликнул девушку Рик, однако она никак не отреагировала, остановившись лишь на тесной лестничной клетке чердака, только когда он схватил ее за руку. «Да, остановись же!»– в сердцах воскликнул Эрик. «Почему бы тебе просто не сказать, что случилось? Ведь мы в конце концов одна команда!»– воскликнул он. «Потому что в своих попытках освободить меня от власти Восьмерки госпожа Заславская не очень-то заботиться о безопасности используемых средств!»– тоже перешла на повышенные тона Регина. «Она просто экспериментирует, без лишних раздумий устраняясь, когда ситуация принимает опасный поворот!»– выкрикнула девушка.

«Тсс, тсс, тише, успокойся»,– прижал палец к губам Рик: «Здесь тонкие перекрытия, ни к чему, чтобы посторонние знали о…» «О том, что госпожа- наследница никакая не госпожа, а самая что ни на есть рабыни Восьмерки?»– вновь разрыдалась Регина. «Я уверен, что всё это можно как-то разрешить»,– опять попытался успокоить ее Эрик. «Я же сказала, что больше ни за что не буду тестировать на себе никаких чудо лекарств»,– запротестовала Рина. «Не будешь»,– покорно согласился Рик. «Не будешь, я эту Восьмерку лично с землей сравняю»,– заверил девушку Эрик, крепко прижимая ее к себе. «Даже так?»– отстраняясь от Рика на пару шагов, вернулась к скептическому тону Регина. «Даже так»,– подтвердил Эрик, стараясь не обращать внимания на интонацию Рины.

Юноша и сам понимал, что дал излишне громкое обещание. Так просто Восьмерку было не уничтожить, иначе длящаяся уже четыре года война никогда и не начиналась бы вовсе. Но сейчас гораздо важнее было успокоить Регину, ну или хотя вывести из состояния рыданий. Последнее вроде удавалось.

В попытке развить успех Рик присел перед девушкой на корточки и, сжав ее ладошки в руках, предложил: «Может, посидим здесь вместе немного?» «На крыше?»– склонив голову к правому плечу, поинтересовалась Регина. «Вообще-то я думал про общий зал или чердак, там тоже есть пара не особо популярных столиков»,– ответил Эрик. «Но, если хочешь, можем посидеть и на крыше»,– торопливо прибавил он. «Нет, зачем меня вполне устроит и чердак»,– дернула плечом Регина. «Тогда иди пока за стол, а я принесу нам по коктейлю»,– без лишних колебаний принял ее выбор Рик.

«Алкогольные?»– с шутливой строгостью поинтересовалась у Эрика Регина с любопытством рассматривая принесенные им стеклянные кружки с трехслойными коктейлями. «Нет, всего навсего виджеры, чтобы взбодриться»,– отозвался Рик, делая глубокий глоток. «Честно говоря, мне кажется, что дождь взбодрил меня уже на год вперед»,– задумчиво произнесла Регина. И тоже отпила из кружки, оказавшийся сладким, травянистым и с легким привкусом горчинки напиток. «Ну, еще бы»,– хмыкнул Эрик. «Откровенно скажем, я тоже не плохо так взбодрился, когда ты понеслась по самому краю»,– признался юноша. «Прости»,– кратко извинилась Регина, вновь отпивая из кружки.

«Тут же высота метров восемнадцать, даром, что второй этаж»,– продолжил горячится Рик: «Как тебя вообще занесло на крышу Камехо?» «А что не так с Камехо?»– заметив полупренебрежительную интонацию с какой Эрик произнес последнее слово, спросила Регина. «Ну, просто он не особо известен, да и сервис тут не лучший»,– уклончиво ответил Рик. «Так что советую найти место для расслабления покомфортнее»,– прибавил он.

«Что-то сам ты не очень следуешь этому совету»,– заметила Регина. «Не могу отказаться от удовольствия созерцать виды Марбинбурга с высоты»,– отозвался Эрик.

«Вот только я могу себя защитить, а ты еще пока нет»,– тут же наставительно добавил юноша. «Охрана здесь ничуть не превосходит другие составляющие посредственного сервиса»,– пренебрежительно произнес он. «Полагаю, я смогу защититься ничуть не хуже»,– усмехнувшись, выложила на стол миниатюрный револьвер Регина. «Быстро же месье Церевитинов выписал тебе разрешение на ношение оружия»,– присвистнул Рик. «Мне до сих пор разрешают брать его лишь перед заданием да на тренировках»,– не без обиды произнес он. «Как и мне»,– лукаво улыбнулась Регина. «Тогда как у тебя оказался бульдог?»– с плохо скрываемым мальчишеским любопытством будто бы невзначай поинтересовался Эрик. «Не скажу»,– многозначительно блеснув глазами, ответила Рина. «Подожди, но раз у тебя нет права держать его при себе, разве ты сможешь использовать его…»– начал было Рик.

Вместо ответа Регина метким выстрелом разнесла одну из небольших декоративных колб с ярким темно-синим содержимым и плотно обмотанным тонкой цепочкой горлышком, стоявшую на наиболее удаленной от их столика полке. «Неплохо»,– одобрительно присвистнул Рик. «Разумеется, я не собираюсь махать им направо и налево, но, полагаю, наличие серьезной опасности прекрасно компенсирует отсутствие специального разрешения»,– задумчиво произнесла Регина. А затем, резко встав, добавила: «Ладно, пойду я, а то твой виджер как-то слишком меня взбудоражил».

Впрочем, в данной ситуации лучше подошло бы слово побегу, потому что с каждым шагом Рина ускорялась всё сильнее и сильнее. И сама, не заметив, перешла на бег, перенеся свое внутреннее желание убежать от мыслей о шоковых методах госпожи Заславской, оказавшихся в итоге бесполезными и разговоре с Ларсом.

Весь тот хлипкий барьер, что она часами воздвигала между собой и этими раздумьями, полностью свели на нет расспросы Эрика о револьвере. На самом деле ее отказ рассказывать о бульдоге вовсе не был вызван вредностью или рисовкой, ей действительно нечего было ему об этом сказать. Просто однажды она ненадолго оставила сумку в парке без присмотра, а потом обнаружила в кармане деревянную коробку, внутрь которой были вложены револьвер и записка. Текст последней, почему-то отчетливо врезался в память.

«И я иду,

И ты идешь,

Но ты пока еще не знаешь,

Что в будущем нас ждет,

И по какой дороге ты шагаешь»,– негромко проговорила вновь вспомнившиеся строчки Регина.

И ни какого намека на дарителя. Каллиграфический почерк, которым было написано стихотворение, также осложнял определение автора, но Рине сейчас искренне хотелось верить, что оружие подарил именно Ларс, а его помощь обусловлена не только желанием создать альянс. Хотя политический союз не так плохо в сравнении с тем, чем сейчас являются ее отношения с фениксом.

Несмотря на все заверения госпожи Заславской, будто бы ситуации была под контролем, Регина ей почему-то не верила. Возможно разговор Лейсан и Ларса каким-то образом записался у нее на подкорке и сейчас влиял на восприятие. А, может, свою роль сыграла и оставшаяся после сеанса лечебной терапии сильная слабость, вполне вписывающаяся в рассказ мятежного принца, и несколько противоречащая словам госпожи Заславской. Увы, время выбора стороны давно прошло, потому приходилось успокаивать себя тем, королевский лагерь всего лишь защищался от нападения Восьмерки и к тому же имел более благородные цели, чем противоположный.

***

Дождавшись, пока последняя из облаченных в легкие нежно-розовые сарафанчики, с одинаково затянутыми в тугие пучки волосами, балерин, простучала своими зефирными туфельками, Тера незаметно скользнула в репетиционный зал театра имени Аэль Левин. И, сбросив с себя бесформенную удлиненную джинсовку и массивные кроссовки, встала у станка. Быстро сделала пару упражнений для разминки, а затем, будто бы над полом пробежав до середины зала, легко подпрыгнула, сев на шпагат на лету, и изящно приземлилась в четвертую позицию.