Берегитесь! Я колдую!

– Джуди! Еще одна такая выходка …

– И что? – Взорвалась я. – Убьешь меня, да, Рандаргаст? Ты как будто мало сделал, чтобы сломать меня, чтобы причинить мне боль и унизить! Допрос, ошейник, клетка – что еще ты хочешь сделать, чтобы мне стало хуже, чем сейчас? Валяй, достань меня отсюда и попинай от души, по глазам вижу, что ты этого желаешь!

Я замерла у самых прутьев, стараясь не прикасаться к ним. Рандаргаст в бессилии сжимал кулаки, его побелевшее лицо перекосило в гримасе, глаза метали молнии.

– Ты меня провоцируешь! Специально! – С нажимом сказал он.

– Я всего лишь пытаюсь себе помочь. – Холодно ответила я. – Потому что никто мне не помогает. Никто. Так что я делаю все, что в моих силах. Если ты сейчас лишишь меня голоса, больше не говори ничего о своей человечности. Потому что ты бесчеловечен, Рандаргаст! Ты издеваешься надо мною. А знаешь почему? Потому что можешь! И хочешь.

– Неправда! – Гневно взревел он. – Я не хочу этого! И если бы мог – выпустил бы тебя оттуда!

– Так выпусти, Рандаргаст! – Мое лицо было в опасной близости от решетки и шарики в ней начали потрескивать, наливаясь синевой. – Что тебе мешает просто отпустить меня на все четыре стороны?

– Мой долг! – Рявкнул он и раздраженно пришпорил свою лошадь. Я проводила его взглядом – он уехал вперед на приличное расстояние. Здорово я его раздраконила. И достигла опасного предела. Пожалуй, больше не буду ему предлагать, чтобы он напинал меня – а то вдруг он так и поступит? А там глядишь понравится. Не стоит подсказывать плохим людям хорошие идеи.

Клетка качнулась и снова поползла по пыльной дороге, среди холмов и лугов, покрытых длинной шелковой травой. Ветер шагал по ней широкими шагами, оставляя темные волны. Я снова легла на спину. Проклятье! Так мне никогда не выбраться отсюда. Может я зря так разозлила его? Если я теперь попытаюсь соблазнить Рандаргаста или как-то иначе начну подлизываться – он точно мне не поверит, думаю, теперь он достаточно хорошо изучил мои повадки и норов. Я сама загнала себя в угол. Если б не ошейник! Да что теперь думать об этом? Я не могу его снять. Даже разрезать нечем.

Перевернувшись на живот, я погрузила руки в солому и принялась обшаривать каждый угол телеги. Нашла лишь совершенно закаменевший посеревший кусок сыра и какую-то засаленную тряпку. Намотав ее на руку, я опасливо прикоснулась к решетке и немедленно получила разряд. Палец заныл, запульсировал от жгучей боли. Что ж, теперь хоть буду знать, что магии пофиг на тряпки, так что к решетке лучше не приближаться – одежда не спасет. Рандаргаст придержал лошадь и с подозрением наблюдал издалека за моими исследованиями. Увидев, что я смотрю на него, он резко рванул вперед, блестящая конская задница с густым черным хвостом задорно запрыгала, уменьшаясь в размерах. Пусть скачет куда хочет. Мне все равно.

– Эй, дяденька! – Окликнула я возницу, но он не ответил. – Мил человек! Давай хоть с тобой, что ли поговорим, а то скучно как-то.

Но то ли его как следует проинструктировали, то ли он был глухим, ответом мне были лишь стук копыт да шорох трав. Плохо мое дело, ой, плохо! Деревни больше нам не попадались. Полагаю, Рандаргаст специально уехал вперед, чтобы разыскивать объездные пути. Тем не менее, в какой-то момент на дороге стали появляться повозки и конники – то по одному, то группками.

– Эй, красотка! За что в клетке сидишь? – Окликнул меня один весельчак, поравнявшись со мной.

– За то, что слишком красивая, – крикнула я в ответ и принялась кривляться, изображая томную страсть. Мужик расхохотался и принялся делать неприличные движения, выразительно глядя в мою сторону. Я немедленно ответила ему универсальным жестом с одним пальцем, торчащим вверх. Он обиженно взревел и запустил в меня каким-то плодом, тот отскочил от клетки, осыпав меня землей. Так, пора уже прекращать это веселье, а то действительно ославлюсь сейчас на все земли как распутница. Впрочем, какая теперь разница, если меня казнить собираются? Хоть повеселюсь напоследок. Однако подъехавший Рандаргаст нарявкал на мужика и заставил того отогнать свою телегу подальше. Бросив на меня обиженный взгляд, мужик хлестнул поводьями кого-то очень массивного и рогатого, обогнав нас. Оглядев меня злым пронзительным взглядом, Рандаргаст снова уехал вперед. Поди до сих пор припоминает мне ту выходку, когда на нас крестьяне чуть не пошли с дрекольем. Так тебе и надо!

Заночевали мы прямо на обочине дороги. Молчаливый возница ловко распряг лошадей и выпустил их пастись. Я проводила животных завистливым взглядом и вдруг поняла, что целый день не справляла естественных потребностей.

– Рандаргаст! – Крикнула я. – А ну, подойди сюда, дело есть!

– Чего тебе? – Недовольно проговорил он, держась на расстоянии от решетки.

– Я в туалет хочу. Выпусти меня отсюда.

Он сдержанно хмыкнул, холодно поглядел на меня и предложил:

– Вон в тот угол можешь сходить.

– Ну ты и гад, Рандаргаст! – Возмутилась я. – Надеюсь, тебе тоже когда-нибудь доведется проехаться в клетке на обоссанной соломе. Как ты вообще мог такое предложить!

– А что ты предлагаешь? – Вспыхнул он и иронично улыбнулся. – Выпустить тебя?

– Почему бы и нет, – я тоскливо посмотрела сначала в одну сторону от дороги, потом в другую, – думаешь, я далеко убегу? У тебя вон лошади есть. И магия. Но если тебе нравится быть жестоким уродом – ладно, так и быть, попробую воспользоваться твоим советом. Надеюсь, тебе хватит совести хотя бы отвернуться.

Он вдруг посмурнел лицом, нахмурился, набычился. Затем вскинул руки и что-то ярко прочертил в густо лиловеющем закатном воздухе. Лязгнула дверка.

– Выходи, – велел он, – у тебя пять минут.

– Можно я хотя бы ноги разомну? – Печально спросила я. – Полчаса!

– Десять минут!

– Пятнадцать! Или я всю ночь буду петь жалобные песни у тебя над ухом.

Он устало вздохнул.

– Хорошо, пятнадцать. А вздумаешь петь …

– Тебе еще не надоело угрожать мне? – Спросила я, спрыгивая с телеги и с наслаждением приседая до хруста в коленях. – Так, вон туда не смотреть.

Рандаргаст демонстративно повернулся ко мне спиной.

– Прятаться тоже бесполезно, найду, – донесся до меня его голос. Как будто я этого не понимаю!

Ошалевшая от всего, что произошло со мною за день, на все еще вибрирующих от тряской поездки ногах, я бродила по траве, захватывая ее горстями. Иногда я срывала пучок и подносила его к лицу, вдыхая дивный горьковато-сладкий или мятный аромат. Я видела как Рандаргаст искоса наблюдает за мной.

– Пятнадцать минут закончились, – он выразительно распахнул дверцу. Я подавила искушение брякнуться на землю в позе звездочки – все равно ведь притащит меня туда, как сегодня утром. – Молодец, хорошая девочка, – неприятно улыбаясь сказал он.

– Должен же кто-то здесь быть хорошим, – вздохнула я, укладываясь на бок, спиной к Рандаргасту. Что-то упало на солому рядом с моей спиной, затем дверка захлопнулась. Я не стала смотреть как он накладывает магию на клетку. Протянула руку за спину и ощупала сверток, затем поднесла его к лицу. Еда. Что-то у меня аппетита нет. Отшвырнув сверток в угол клетки, я зарылась поглубже в солому и впала в какой-то неглубокий болезненный сон. В какой-то момент я очнулась от дремы и увидала густое сине-фиолетовое небо и миллиарды мерцающих звезд. Кто-то стоял у клетки и вглядывался в мое лицо. Увидев, что я проснулась, темный силуэт отпрянул и пошел прочь. Рандаргаст. Что ему нужно?

Утром я даже глаз открывать не стала – не хотелось, хоть я и проснулась, когда мы снова тронулись в путь. На меня напало какое-то странное, полное безразличия к происходящему, оцепенение. Я не чувствовала ни голода, ни жажды, ни других позывов тела, все мои ощущения были поглощены лишь размеренной качкой. Солнце поднималось все выше, безжалостно прорываясь сквозь решетку и обжигая мне щеку, но мне все равно не хотелось шевелиться.

– Джуди? – Голос Рандаргаста звучал ровно. – Хватит валять дурака. Тебе нужно поесть и попить. Скажи, если тебе снова нужно будет выйти по нужде.

Смотри-ка, добрый какой! Нет, ничего мне не хочется. У меня будто разом иссякли все силы – даже те, которых хватает, чтобы ответить. Поэтому я продолжала лежать, ощущая раскаленные прикосновения солнца и метания решетчатой тени на своем лице.

– Джуди! – Он повысил голос. – Впрочем, как хочешь.

Он отъехал. А я впала в состояние на грани между сном и бодрствованием, в котором не было ни мыслей, ни чувств, ни желаний. Время исчезло. Я куда-то ехала и это было навсегда: вечно меня будет качать по дороге, вечно будет безжалостно изжирать мое тело солнце, вечно будет пахнуть раскаленной пылью и медовой горечью трав.

ГЛАВА 31. Нежность в мертвой темноте

Кто-то хлопает меня по щекам. Зовет по имени. Брызгает водой в лицо. Отстаньте. Я просто не могу больше бороться – не могу и не хочу. Сонное оцепенение никак не отпускает меня и мне даже не хочется с ним бороться.

– Джуди! Хватит уже! Я вижу, что твои глаза приоткрыты!

Перед лицом замелькала тень, будто кто-то водил ладонью, однако странное оцепенение не отпускало меня.

– Да что же это такое! Не девушка, а какое-то проклятье, наводящее бесконечные проблемы! – Сердясь произнес Рандаргаст и принялся с силой хлестать меня по щекам. – Ладно, попробуем иначе.

Он принялся расстегивать мою рубашку. Затем коснулся шеи и неуверенно повел руку к груди. Мягко обхватил ее, слегка сжал и пытливо вгляделся в мое лицо, затем больно ущипнул за сосок. Вот же скот уродский!

– Отойди! – Рявкнул он кому-то. Возницу, что ли, отгоняет? А чего бы вам, ребята, меня вдвоем-то не полапать? Глядишь, я и восстала бы из полумертвых, чтобы надавать вам по шеям.

Кажется, я лежу на траве. Она такая мягкая подо мной, а надо мной колышется беспокойным покрывалом, загораживая неумолимое солнце.

– Джуди! – Выдохнул Рандаргаст у самого моего лица. – Хватит уже! Мы все равно приедем в столицу! Джуди! Я не могу … понимаешь ты или нет, что мой долг превыше всего, что есть в моей жизни? А ты только хуже делаешь своим поведением! Я бы хотел относиться к тебе по-человечески, но ты … ты просто невыносимая, упрямая, наглая и своенравная! Теперь-то ты чего удумала? Думаешь, тебя в таком состоянии судить не будут? Или не казнят?