Мерцание страз

– Как сгорели? – испугалась мама.

– Заснул с сигаретой, на полу свитер лежал, перед сном я на пол бросил.

– Как все мужики, – улыбнулась мама.

Гость снял пальто, оказался стройным, гибким, лицо у него было чуть помятое, холёное. Он обратился к Инессе:

– Сейчас я шапку сниму, и ты увидишь уши кота.

Инесса поразилась, поверила. Но человек снял шапку, вязаную цветными узорами, и никаких кошачьих ушей у него не оказалось. Пусть даже накладных, на ободке.

– А где уши? – спросила Инесса.

– Потерял, – улыбнулся человек. – Чаю нальёте?

Инесса видела, что маме не очень хочется наливать незваному гостю чаю, но она, сжав губы, всё-таки пошла на кухню. Инесса видела, как то и дело мама посматривала из кухни в комнату: мама, когда они въезжали, специально так поставила плиту, чтобы готовить и видеть, чем занимается Инесса. Запел свисток на самом лучшем в мире любимом чайнике. Она как раз рассказывала о нём гостю:

– Чайник – первое, что мы здесь купили.

– А второе?

Инесса задумалась, даже озадачилась… Мама вышла с подносом, брякнула его на журнальный столик-треножник, расписанный под хохлому. Гость выпил чай залпом, налил ещё сам. Мама села за машинку, просто села, прокрутившись на табуретку к гостю. Инесса всё смотрела на гостя, на изящные его плавные движения, он сейчас очень красивый. Этот человек казался не таким старым, как там, на катке, где он почему-то лежал, глаза свои жёлтые не таращил, обходительный приятный.

– Я – Руслан Ибрагимович, хореограф в ледовом дворце. А вас как зовут?

– Розетта, – ответила за Инессу мама.

– А тебя, Инесса, я знаю, ты хоккеем занимаешься с Лизой.

– Да.

– Я по делу, Розетта и Инесса.

– Говорите, – Инессе мама отвечала «говори, а то у меня работа». Клиентам – «говорите, я вас внимательно слушаю, нет-нет, я совсем не занята»… Клиентов тогда было очень мало. Все они появились после Ваниного соревнования, но уже поступали угрозы от правильных дворцовых портних с именем. Перед каждым заказчиком мама старалась быть вежливой до невозможности. А тут новый вариант – «говорите» – не очень-то любезный.

– Вы сшили Ванюше комбинезон?

– Да, это мама сшила, – выпалила Инесса. – Вано был молния, пронзающая всё вокруг, а всех, кто на Ваню посмотрит, молния ударяет, и сжигает, и испепеляет. Обычная колдовская молния.

– Скажите, а кто придумал образ?

– Так мама и придумала! – с готовностью ответила Инесса, и кажется мама была этому рада.

– И эскиз есть?

– Нет. Я не рисовала эскиз. Я по собственной же инициативе.

– А обыкновенно рисуете эскиз?

– Да. Если заказчик просит.

– Мама техникум лёгкой промышленности закончила! – похвалилась Инесса.

После скучных разговор о мольбертах и модельерах гость продолжил закидывать вопросиками:

– А музыку для программы сколько раз слушали?

– Вообще не слушала, я и программу не знала.

– Как так?

– Понимаете, мне захотелось сделать маме Вани приятное, мы все были в шоке, даже подружка моей дочки Лиза…

– Лиза, которая всем хамит и посылает в пешие путешествия?

– Очень жизнерадостный ребёнок, – мама никогда и ни о ком не отзывалась плохо, – Лиза и та расплакалась. Никто не думал, что такое возможно, понимаете? Дети впервые столкнулись со смертью… И я представила, что жизнь раскололась на «до» и «после» понимаете? И вот такой родился костюм… Сам родился.

– Так уж и сам?

– Да.

– Я предлагаю вам сотрудничество.

– За процент? Не надо. Я не нуждаюсь в посредниках, – мамино лицо стало жёстким, непреклонным, губы тонкие, рот – щель.

– Нет, нет: вы меня не так поняли. Без всякого процента и на ваших условиях. То есть всё ваше в смысле финансов.

– Д…д…да-а-а, – после мама рассказывала, что ей стало жутко неудобно, ведь тогда на хоккейной коробке, она решила, что валяется бомж, пускай и в приличном пальто и в свитере, который вязала её сокурсница – одна из лучших ручниц-вязальщиц. А гость оказался не тем, кем казался, без его протекции остальные портнихи города, задействованные в шайбовском бизнесе по пошиву костюмов, её бы не пустили, могли бы вредить.

– Видите ли. Во дворце есть такая девочка – Настя, вы её видели тогда, когда я на льду валялся первого января, она ещё из машины выбежала.

– Настя – дочка большого дяди.

– Да. Она дочь сотрудника администрации.

– Не скромничайте. Она же дочка мэра. – Улыбнулась мама.

– Пока заместителя главы администрации, но скоро он станет мэром. Так вот: я её личный хореограф, ну и буду помогать другим нашим фигуристкам ставить программы, по мере загруженности. И мне очень хотелось бы, чтобы костюмы ей шили только вы. И ещё – готов вас рекомендовать, советовать, если вам это надо, всем девочкам.

Руслан Ибрагимович долго сидел, разговаривал и с Инессой, и с мамой. Инесса про себя прозвала его Кот. А потом оказалось, что все его так зовут, он со всеми шутит про уши под шапкой…

Мама пожаловалась Коту на отлуп в фигурном катании, Инесса показала, как сама занимается растяжками:

– Чтобы не задавались. А то фигуристы всегда задаются, – пожаловалась Инесса.

Она и станцевала Коту. Инесса часто тогда танцевала дома, вспоминая походы на ритмику и хорео в дом культуры. Кот всё похвалил: и танцы, и растяжку. И заметил, что в хоккее больше перспектив, рассказал о своём театре, и об интригах, из-за которых он оказался за обочиной жизни, горячо стал доказывать, что в фигруке то же самое, помноженное на амбиции родителей – Инессе просто повезло, что её не взяли, пусть другие себе психику портят и ломаются в прямом смысле слова.

– Но в хоккее ломаются ещё больше.