Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

? Да записывайте, ? мама в сердцах открыла духовку, достала с верхнего противня документы, перебрала их, протянула свидетельство о рождении: новенькое, зелёненькое, блестящее, заламинированное.

У Кати и вправду началась другая жизнь. То есть, внешне всё было то же самое. Школа и площадка во дворе, парк. Но теперь она на площадке и в парке не просто гуляла, на качелях крутилась, на тарзанке раскачивалась, племянницу выгуливала. На площадке и в парке Катя теперь тренировалась.

Владимир Игоревич сказал:

? Если будешь побеждать, в спортшколу примут. После девятого можно будет в спортколледж перевестись. До восемнадцати лет можно тебе будет обеспечение выбить. Вы как: малообеспеченные?

? Мы многодетные, ? сказала Катюша.

? Посмотрим. Сейчас мало быть многодетным. Надо быть необеспеченными, ну это я у мамы твоей спрошу.

? Лучше у папы.

И подключили папу. Папа стал документы собирать, и получили документ, что необеспеченные.

Весной Катя стала выступать на соревнованиях. Проигрывала на пробегах с треском. Но она не расстраивалась. Владимир Игоревич сказал:

? Ты тренируйся. И меня во всём слушай. Без фокусов, поняла?

? Да какие фокусы-то? – обиделась Катя.

? Вот и хорошо. Попробуем и по горе побегать. Горный бег, слышала? Будет тяжело, поняла. Но у тебя цель есть. Тебе сейчас любое соревнование пригодится.

Когда бежала по горе вверх-вниз, Катя почувствовала, что умирает. Вниз-то ? крутой спуск, а вверх ? крутой подъём метров на двести. А девчонки другие бегут себе, не помирают. Из Якутии, из Бурятии, ещё откуда-то, из городов каких-то. Катюша таких и названий не слышала. «Город Орёл» название её поразило. Орёл! Как птица город.

? Ко-ко, ко, ? прокудахтала себе на подъёме Катюша. И вроде стало легче.

На третьем кругу соперницы стали совсем не резвыми, они стали выть на подъёмах, так же как и Катя, а тренеры стояли вдоль горы и ругались, запрещали переходить на шаг… На горном беге Катюша финишировала пятой, с этого момента она поверила себя, всё быстрее и быстрее бегала, результаты резко пошли вверх.

После лета Владимир Игоревич сказал:

? Отведу тебя в спортшколу к стайерам, будешь ездить на стадион заниматься. Я договорился, тебя без просмотра возьмут.

Катюша кивнула.

? И послушай меня. Через месяц потребуй себе шиповки. Все документы у папы возьми и отнеси. Требуй. Ты же деньги клянчила, я знаю…

Катюша покраснела и сказала:

? Я?! Клянчила?

? Неважно. И тут прицепись и не отставай. Говори: денег нет на экипировку.

? А это что?

? Ты говори: дайте «шипы» и форму. Ты же та ещё фокусница. Требуй ? и всё. А на тренировках терпи. Поняла? «Шипы» секунд десять с тебя сразу снимут. Но будет тяжело. Ты должна терпеть. Кардиограмма хорошая, я специально в спортдиспансере на УЗИ тебя записал. С сердцем всё нормально. Терпи, поняла? Ты должна выжить восьмой-девятый класс. Нужен разряд. Желательно кандидат в мастера. Или хотя бы первый. Ты действуй как на войне. Это единственный шанс у тебя, Катюша. К сожалению. Ты сильная. В общем, увидишь сама. По обстоятельствам, поняла?

Катюша впервые почувствовала, что боится. Она всю жизнь прожила во дворе, на площадке, в своём районе. Она и на метро-то никуда не ездила. А тут – ездить далеко, хорошо, что многодетным бесплатно.

Группа Катюше понравилась, никто не звал её «пацан». Ей нравился и тренер. Но в новой группе все в группе такие модные, яркие, красивые и деловые – умереть, не встать. А она… В старой футболке застиранной, носки дырявые, треники у папы взяла… Она ж на площадке всё в джинсах бегала, в джинсах тренировалась, и на пробегах в джинсах бегала, в джинсах-стрейч, которые им кто-то пожертвовал, на лестнице эти джинсы нашла… Но в качалке Катюша сразу отличилась. Девчонки больше пяти раз не подтягивались. Она же – двадцать, а потом ещё блины десятикилограммовые на гриф повесила, а девчонки один гриф жмут ? детский сад какой-то, младшая группа. Гриф семь кэгэ весит.

Она старалась, тренировки не пропускала. Когда было совсем тяжело на дорожке, потом, отмокая в душе, вспоминала историю Владимира Игоревича. Он вёз её на первую тренировку, разговорился за рулём:

? Я, Катюша, до шести лет не ходил. Меня папа в инвалидной коляске возил. По всем врачам Советского Союза. Никто не помог. Тогда папа осенью стал меня в речку опускать, или в пруд – не помню. Помню, что холодно было очень, болотом воняло, вода всё чернее с каждым днём, а зимой обжигать стало. Массаж папа сам мне делал, он работу бросил и на курсы массажистов пошёл. И ты знаешь, в школу я уже на своих ногах плёлся. И с тех пор бегаю. Я к чему это всё говорю тебе? – Владимир Игоревич крутил руль, машина ехала так плавно, не то, что их «газель». – А говорю это всё к тому, что сердце у тебя нормальное, всё хорошо, надо только потерпеть. Терпи, помни, что другие люди мечтают о здоровье. У них всё есть. Деньги, машины, дачи, а здоровья нет. А у тебя здоровье есть. Остального добивайся, поняла? Иначе не выжить. Помогать тебе некому. Слышала наверное: естественный отбор. Это про тебя. Оставайся такой же настырной. Становись в десять, в сто раз настырнее.

Прошёл месяц, прошёл второй. Катюша бегала в старых рваных кроссовках. Но Катюша чувствовала: она не сможет выпрашивать шиповки, кроссовки, форму, не сможет плакаться и придумывать небылицы, и кудахтать в знак протеста она тоже больше не сможет. Над её бедностью, конечно же, смеялись в новой группе, от псиного запаха морщили носы – не в открытую, за спиной; она ловила ухмылки и презрительные усмешки. Но Катюша привыкла к брезгливому отношению, и ей по-прежнему в стайерской секции всё нравилось, она всем была довольна.

После осенних соревнований спортшколы ей выдали шиповки, весной дали форму и попросили принести документы. К концу девятого класса результаты всё росли, секунды уменьшались. На «полторашке» ей не хватило чуть-чуть до кандидата в мастера. Владимир Игоревич похлопотал, сделал сканы разрядной книжки, съездил к тренеру, вместе написали характеристику и Катюшу сняли с учёта в ОДН. В спортколледж её приняли, спортшкола организовала полное обеспечение одеждой и бесплатными сборами. Теперь задача Катюши была пробиться в юниорскую сборную.

Выбираясь теперь иногда на площадку, Катюша всегда расстраивалась, если на хоккейной коробке не было Владимира Игоревича. А если был, она стремглав подбегала к нему, хватала сзади за плечи, висла на нём. Но Владимир Игоревич не падал. Он стоял пошатываясь, говорил, не оборачиваясь:

? О! Фокусница! Из трёх когда выбежишь[31 - Выбегать из трёх минут километр – своего рода тест для бегуна, определяющий уровень его возможностей]?

Катюша улыбалась крупными ровными белыми зубами, поправляла волосы по плечи – она по-прежнему не носила шапку даже в самый лютый мороз, радостно предлагала:

? Давайте я вам каток почищу. Завтра соревнования в манеже, а сегодня отдых.

Пробежка-ускорение

В группе по лёгкой атлетике тренируются девочки и мальчики. Наташе Марковой тяжело пережить, что понравившейся ей парень ухаживает за другой. Любовь

хрупка, она не выдерживает Наташиных козней, сплетен и вымыслов.

Маркова была похожа на одуванчик. То есть стоит такая Наташа Маркова – похожа на стебелёк, а вокруг головы – белый шар. Это у Марковой так волосы сильно кудрявились. Просто ужас, тихий кошмар, сплошное мучение. Всю жизнь ходить с такой охапкой на голове. Она, как могла, выпрямляла волосы щипцами с отвратительным названием «плойка». Помогало на день. Составы для волос бесполезны, пустая трата денег. Ни отрастить волосы, ни коротко подстричься Наташа не могла, самое приемлемое – «шар» вокруг головы. Если распрямлять, то – каре, которое постепенно превращается всё в тот же шар, если стричься коротко – как негр-альбинос она выглядит. Все уверяли, что ей хорошо с такой причёской, что волосы роскошные, и цвет приятный. Наташа была блондинкой, ближе к русому. Но Маркова не верила никому. Она думала: почему у меня нет парня? Это из-за уродских волос, только из-за них.

Влюблялась Наташа постоянно. У них в группе на «атлетике», на лёгкой атлетике, что ни мальчик, то просто красавец. Морж, его вообще-то Максимом звать – брюнет, мохнатый немного, в смысле волосатый, он двести и четыреста бегает. Малой, вообще-то его Возик фамилия, а Малой – потому что когда-то был шпенделем и хлюпиком, но резко вырос, окреп, он барьерист и спринтер, и тоже ничего. Ещё Морозов. Морозов ей больше всего нравился. Морозов перед стартом, даже перед дежурной прикидкой, настраивается. Выберет точку, кинет на неё шиповку и ходит, такой, кругами. Чем больше диаметр круга, тем меньше у него в забеге будет время. А если ходит, совсем как огневушка-поскакушка вьётся, – значит, мандраж у него конкретный, просто аут. Плохое время покажет. А ещё есть Паша Стойко. Паша ей даже больше Морозова нравится. А вот Косов, призёр чемпионата Европы, Маркову совсем не вдохновляет, он двухметровый, как скала, тоже на сто десять с барьерами, как и Паша, и Возик. Косов постарше, ему уже восемнадцать, а девушка у него – Пелагея, с третьим взрослым сидит который год, мелкая, плотная, груди нет вообще, в педколледже учится. Наташа её Полторашкой зовёт – ну в смысле, что рост, типа, сто-пятьдесят.

Ещё есть рыжий Рома – пусть у него уже и квартира отдельная, и кандидат в мастера он на гладкой стометровке. Но нет! Рома не для Наташи. Брови-ресницы белёсые, и тоже ростом не вышел, тоже полторашка.

Маркова пришла в группу сама, шесть лет назад. Она – старожил. Тогда только Косов бегал. Но мальчики в группе с Наташей почти не общались. Да и девочки тоже. Все девочки, которые приходили, все сначала с Марковой дружили – она их брала в оборот. Но потом девочки всё меньше и меньше с ней общались, некоторые даже из соцсетей убирали. В классе над Марковой вообще издевались, смеялись, дразнили ужасными прозвищами. Иногда она не ходила в школу, садилась в автобус и каталась на нём. Приходила домой как бы после уроков, обедала, собирала рюкзак, шла на тренировку. Через месяц прогулы Марковой обнаружились, родители просили тренера повлиять. Тренер Нина Алексеевна Тюрина, а попросту Севна, имела с Наташей длинную беседу. Маркова стояла около ямы с песком, всхлипывала, вытирала рукавом олимпийки сопли. Тренер Тюрина, единственная, горячо любила Наташу. Мама Наташи работала в фармацевтической компании, продавала тренеру растворимые витамины по оптовой цене: мальчикам в группе нужны были витамины. Именно мальчикам, девочки в группе Севны были слабые, на уровень чемпионатов страны не выходили, а вот мальчики и на Европу выходили, как Косов и Рома-рыже-белёсый. Ещё мама Наташи ко всем праздникам дарила тренеру лекарства: от давления, для мозгокровообращения, антибиотики, ещё наколенники, голеностопники и ранозаживляющие повязки в подарочный блестящий пакет совала. Севна в Наташе души не чаяла. Кричала на тренировках, аккуратно поглаживая драгоценную коробочку с витаминами:

? Наташечка! Наташечка! Шире шаг перед барьером! Шире шаг! Шире! Шире! Набегай на барьер! Набегай!

Наташа бегала четыреста с барьерами. Там можно и левой и правой ногой на барьер итти. На сто десять у Наташи десятый барьер в три шага никак не связывался уже три года. Да и там конкурентка была сильная ? Ленка Молодцова. Она как танк пёрла, у неё всё получалось. Но у неё и ноги длиннее. Она к Севне из высотниц перешла. На высоте у Ленки не получилось. Там нервы должны быть железные, а Ленка всё подбегала к планке и останавливалась – затык, с разбегом, не получалось.

«Хорошо бы, ? мечтала Маркова. ? Ленка бы так же перед первым барьером начала вставать, как перед планкой». Ну, просто вот такие мечты были у Наташи Марковой постоянно в голове. Но куда там. Мечтать, как говорится, не вредно. Ленка сильная, скоростная. Семь шагов разбега, восьмой – на барьер. Раз-два-три-барьер-раз-два-три-барьер, и так все десять. Побед, конечно, не было, но что тут победы. Мальчики на тренировках смотрят. И не на неё, Маркову, а на эту Ленку.

После лета дела совсем стали плохи.

Морж привёл с собой на тренировку одноклассницу. Ну, кто, скажите, начинает заниматься в шестнадцать? Куда он её привёл? Брал бы и вёл в кино. Зачем на стадион?!

Девчонка оказалась общительной:

? Вообще-то меня Люда зовут. Но все зовут меня Аляской.

? Почему?

? «В поисках Аляски» читала?