Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

Тогда охотник двинул Филиппа в плечо так, что Филипп присел. Плечо заныло.

? Карту дай, дурень, ? прохрипел страшным голосом охотник – будто валторна была у него в глотке и играла оттуда, из горла, в нижнем регистре, и ещё ниже.

Филипп протянул бумажку, замусоленную по краям.

Охотник поднял с земли палку и прочертил, чуть ли не прорвал на карте линию. Вернул Филиппу.

? Туда тебе бежать, чудище, ? сказал охотник. – Не ты один заплутал. Да беги уже, время не теряй, тут рядом.

? На самом деле, я…? Филипп хотел наврать, что он сам всё знает, и не надо было чертить, но не успел.

Охотник с угрозой, грудью, стал толкать его, Филиппа, в нужном направлении, как бы вытесняя из леса. По закону импульса Филипп стал пятиться, сделал шаг, другой и вдруг получил такого пинка, что споткнулся о корень дерева и полетел, но не на землю, а как-то немного над землёй. По лесу разнёсся хриплый, воинственный, призывный гудок рожка.

? На самом деле, не на самом деле, ? послышался чистый голос. – Ну и народ народился, дурни, каких свет не видывал, скачут как зайцы, кругами носятся…

Когда Филипп как Маленький Мук полетел над землёй, он очень испугался – ведь, у него не было сапог-скороходов, даже кроссовок-скороходов не наблюдалось. Филипп был обут в старенькие кеды с новыми ортопедическими стельками внутри. Он хотел обернуться на обидчика, но не посмел. Не станет же он драться с этим охотником. Охотник ростом с Филиппа, но плотный, чувствуется сила. Филипп приземлился, теперь он бежал в заданном пинком направлении, что было духу нёсся и всё боялся получить стрелу в спину. Мелькали перед глазами ветки, листья… Через минуту он наткнулся на КП. Дальше посмотрел в карту. От КП чёрным гнилым сыпящемся следом был прорисован путь. И Филипп побежал по маршруту. Вот и овраг. Как Филипп тогда на развилке перепутал значок оврага со значком бугра? Где были его глаза? Правильно тот лесной чувак сказал: дурень Филипп после этого. Филипп отметился ещё на одном КП и понёсся дальше что есть мочи. В лесу замелькали яркие отражатели спортивных костюмов соперников. Филипп обрадовался – значит, он бежит верно. Последний КП был элементарный: на огромном пне по центру поляны, дальше Филипп понёсся к озеру, там на берегу ? финиш. Он прибежал второй по времени.

? Там хитрости в маршруте, надо не по порядку пункты бежать, а выбирать путь по длине, тогда получится рационально, там же овраги, с оврагами всегда думать надо, ? говорил Александр Юрьевич. Он был очень доволен, что у его воспитанника второе время, но с каждым новым финишёром посматривал с опаской на секундомер, боялся, что улучшат филиппово время. Соревнования были крупные, многочисленные, серьёзные, по Центральному Федеральному округу. Ориентировщики стартовали в три захода – старшие мальчики, потом юниоры. Филипп не сразу даже стал пить, так выдохся, долго приходил в себя, сжевал врученное ему на финише яблоко совсем без аппетита, только через час оклемался, почувствовал, что голоден. Плечо ныло. Болело и место, куда пнул его охотник. Судейская коллегия за столом долго проверяла фотографии в мобильнике и маршрутный лист.

? А это, что за линия?

? А? ? Филипп сразу понял, о какой линии идёт разговор, но «включил дурня». ? А-а… эээ… это я палкой прочертил. Видно было плохо, в чаще темно, листва-то ещё не опала, вот и прочертил. Я вообще цвета путаю, вижу смазано, пока солнце пробилось, прочертил…

? Фонарь на что? – спросил молодой судья.

? У меня мобильник старый, без фонаря, ? вздохнул устало Филипп и стал завязывать шнурок на обмахрившихся кедах.

Главный судья посмотрел на кеды Филиппа и сказал:

? Ну что ж. Простим. Линия, вроде, и не начерчена, просто след. Но к окулисту сходи. На взрослых соревнованиях обязательно придерутся. И кто-то из судейской коллегии крикнул:

? Сорокин Филипп! Без штрафа. Время час-ноль-две– две десятых. Филиппу послышалось, что где-то далеко протрубил знакомый рожок… Рожок голосил в верхнем регистре, повизгивал, торжествовал. Филипп обернулся на Александра Юрьевича, но тренер занимался на финише с Никитосом. Никитос сидел на земле, зло поглядывал на Филиппа и сплёвывал, сплёвывал, хотя слюны уже не осталось. Никитос всегда опережал Филиппа – он бежал не быстро, но в картах никогда не путался.

– Зачем свернул налево? – не столько корил Никитоса, сколько сокрушался тренер. – Там надо было прямо. Ведь этот, пацан в синей термушке,[28 - Термушка – термобельё] у которого первое время, он прямо бежал.

– Да пошёл он, – злился Никитос и чем больше приходил в себя, тем больше заводился: – Ну, не понял я, не понял.

«Тьфу ты, бритый ёжик, надо было прямо бежать, видел же следы!» – подумал Филипп. Со стороны леса донеслось недовольное отрывистое хриплое дудение. «Мысли читает. Во даёт», – перепугался Филипп, он перестал жалеть, что не побежал от развилки прямо. Филипп решил: надо выучить назубок все эти символы условные, надоело путаться.

Мама Лена отвела сына к окулисту: нашли астигматизм и ещё поставили неожиданный диагноз: Филипп не различал некоторые цвета[29 - Дейтераномалия – разновидность дальтонизма, нарушение восприятия красной и (или) зелёной части цветового спектра, встречается у ~5-6 % мужчин]. Но окулист успокоила: такое отклонение встречается достаточно часто, у каждого пятнадцатого мужчины, и это не смертельно.

? Машину водить нельзя. Но ты же бегун.

? Угу. – Филипп совсем не расстроился, что машину водить будет нельзя. Он не любил автомобили. Хозяева машин всегда орали на Филиппа, когда он в плохом настроении пинал их железных коней.

? А на соревнования как же? – спросила мама Лена, вытирая слёзы.

? Да что вы мамочка, плачете?

? Как же мне не плакать, ? всхлипывала мама Лена.– Я к ребёнку привязана столько лет. Столько гуляла с ним на свежем воздухе. Потом это ориентирование, эта музыка… Всё ж на мне. И за всем следить приходилось. Иногда скажет, что на тренировку, а идёт с друзьями гулять. А друзья на учёте в ОДН… Только и вылавливала его.

Филипп покраснел. Ему вдруг тоже захотелось плакать. Был такой момент в его четырнадцатилетней биографии: год назад стал прогуливать тренировки, сейчас стыдно вспоминать…

? Не плачьтесь, мамочка. Сын ? спортсмен, музыкант. Что вам не нравится?

? Я ещё и чемпион, ? сказал Филипп. ? Скоро первый взрослый выполню.

И мама Лена перестала плакать.

? Всё у вашего сына просто отлично. – окулист попалась жалостливая, окулисты всегда приятные ? мама Лена это давно заметила, не то, что хирурги. ? Ну… права ему не дадут. Красный и зелёный – крайние цвета, их и путают, у кого проблемы с цветовосприятием. Да вы подвигаете в компьютере яркость и контрастность ? вот так и ваш мальчик видит. Смиритесь. А для соревнований линзы, или очки специальные приобретите.

Очки на резинке, специальные спортивные, очень Филиппу понравились, линзы в обтекаемой оправе – пластиковые, с желтизной, Филипп в этих очках открыл для себя розовый и салатовый. Филипп стал лучше читать в очках маршруты, на соревнованиях теперь часто становился призёром. Трассы становились всё сложнее, Филипп тормозил, останавливался, думал, размышлял, иногда нервничал, ругал себя обзыванием мистического лесного охотника:

? Дурень!

И всегда после «дурня» на Филиппа находило озарение – кто-то указывал ему правильный путь, внедрял правильный маршрут в черепушку, в мозг. Остановившись, Филипп часто слышал звуки охотничьего рожка. Но был ли это лесной дух-охотник, или просто музыка вспоминалась, как раньше, Филипп наверняка утверждать бы не стал. Всё реже на бегу Филипп слышал мелодии, а всё больше ветер, даже в безветренную погоду – ведь Филипп нёсся на запредельных скоростях.

Филипп жалел, что не поговорил тогда с охотником, не попросил потрогать этот удивительный рожок, родоначальник валторны. «Эх! Вполне можно было поболтать – Никитос, когда ещё финишировал, через целую вечность. И чего я так испугался, когда этого охотника увидел, летел от него и даже не обернулся! А мог бы посмотреть хотя бы на прощание помахать рукой», ? сокрушался Филипп, но вернуть ничего было нельзя.

Пацан

Дворовая кличка Катюши – Пацан. Катюша никому не нужна, она из неблагополучной семьи,

от неё многие шарахаются. Тренер дворовой команды предлагает Катюше заняться стайерским бегом.

Квартира была двухкомнатная. Одна комната для собак, другая для детей, мама с папой спали в маленькой кухоньке. Детей в семье было пятеро. Катюша – самая младшая. Сестра Ира – четвёртая, но старше намного, сестра Ира второй год в девятом классе сидела. Остальные братья и сестры с ними не жили. Катюша смутно помнила старшего брата. Он принёс ей, маленькой, шоколадку, сказал:

? Стоял в кондитерке, смотрел на витрину, и вдруг мне женщина шоколадку купила. Я говорю: зачем? А она: просто так. На, Катюша, грызи.

Скоро брат уехал. Мама о старших детях не беспокоилась. Уехали, и слава богу. Места-то мало. Вещи в квартиру не влезают. На лестничных пролётах вверх и вниз, вдоль лестницы, стояли полки с книжками, комоды, мешки с одеждой, доски, из которых папа сколачивал двухэтажную кровать для Катюши и сестры… Что вещи пропадут, не боялись. Жители подъезда ничего не брали, брезговали, редко, но подкидывали мешки с посудой и одеждой – собачникам всё пригодится.

Нещадно воняло псиной. Родители Кати разводили собак. Но не породистых. Мама утверждала, что это новая порода такая. Но никто ей не верил. Дворняга и есть дворняга. Но: меховая дворняга, смесь с кавказцем. У родителей был арендован и питомник, там много собак было, и дома от десяти до двадцати всегда находилось, в большой комнате. Куда девались собаки из питомника, Катюше долго не говорили. Не только «новые породы» водились в квартире Катюши, жили и мопсы для разведения и продажи. Но мопсы это сейчас появились, а когда Катюша маленькая была, мопсов не было. Были ещё и ласка, и хорь – Катюша с ними на поводке гулять выходила гордая. Не было только кошек. Никогда!

Катюша с детства с собаками. Совсем маленькая,она витаминные комплексы собачьи ела, мама сразу и на Катюшину долю их разводила. Только Катюше в бутылочку, а собакам ? в миски. Питалась Катюша, как и собаки: бульоном и кашей с мясом. О шоколаде и мороженом только мечтала. Наверное, поэтому она выросла такой сильной – белок животный способствует росту мышц.

Папа закупал на мясокомбинате обрезки, костлявые суповые наборы, привозил их целую «газель». «Газель» по четвергам ждали. Очередь из бабушек и редких дедушек. Папа Катюши продавал по дешёвке все эти «говядины четвёртого сорта». На деньги с продажи мясных «отходов» квартплату платили и свет.

Катюша с весны до осени жила во дворе, домой приходила только пообедать и поспать. Катюшу знали все, но любили только бабушки, ожидающие приезда папиной «газели». Они всё выспрашивали: когда папа выехал, как мама варит суп, в скольких кастрюлях. Катюша любила бабушек, подробно отвечала на все вопросы. Что супа мама не варит, только бульон. И кашу с мясом варит.

? О-о! С мясом, ? говорили бабушки, причмокивая и пришамкивая. – А то все сейчас на сухие корма переходят.

? Нам на сухие нельзя, от сухих шерсть сухая и выпадать начинает.

После этого несколько мгновений длилось тяжёлое молчание и бабушки начинали интересоваться домашними делами:

? Как там сестрёнка учится?

? Ирка – дура. Одни двойки, ? повторяла Катюша вслед за мамой. – Это наследственное, в отца