Болельщик на солнцепёке. Рассказы о любви и спорте

? Жена его, ? сказала мороженщица.

? Откуда вы знаете? – спросила мама.

? Вижу. Девчонка на него похожа. Не на неё.

? Такая у этого чемпиона жена мужеподобная. Прилизанная, с хвостиком. Сделала бы стрижку. А то так её хвостик старит.

Славик гневно посмотрел на маму. Стрижки был мамин бзик. Она считала, что голова должна быть аккуратненькая, волосок к волоску, очень следила за причёской, и всегда первым делом смотрела человеку поверх лба: как он пострижен… Славик возмутился: почему мама прилюдно позволяет себе такие высказывания? Это же невоспитанно, невоспитанно в высшей степени! Что случилось с мамой? Перегрелась? Или это торговка на маму так подействовала. Нет: чтобы на маму влияла мороженщица, такого ещё не было!

Шабун с женой и дочкой тем временем спускался по лестнице, чемпион шёл прямо на них – на него, Настюшку и папу. Славик захлопал в ладоши.

Шабун подошёл к Славику:

? Не жарко?

? Нет, что вы!

? Ты любишь бег?

? Очень!

? А чего сам не бегаешь?

? Времени нет.

? А-ааа, ? рассмеялся вдруг Шабун по-мальчишески, почти по-детски. – А звать-то тебя как?

? Так же, как и вас.

? О-оо! Тёзка, ? и Шабун пожал Славику и папе руку, а Насте руку поцеловал. – Не моё дело, Вячеслав, но я бы на твоём месте бегом занялся. Очень полезно. Тем более смотри: ты такой, можно сказать, фанат бега. В такую жару остался.

? Да, уж. Болельщик на солнцепёке! – вставила свои злобные «десять копеек» мама.

? А на моём месте, ? вдруг спросила Настя. – Вы бы занялись бегом?

Шабун посмотрел на жену. Она поправила выбившуюся из гладкой причёски прядь и сказала:

? Обязательно бегай. Или плавай.

? Я плаваю, ? сказала Настюшка. – Я вот в этом бассейне и плаваю, – и махнула в сторону бассейна.

? Ну, молодцы, гвардейцы,? сказал Шабун. – Пока, брат! – он обнял Славика, похлопал по спине и пошёл вверх по Олимпийскому проспекту, в сторону Театра Армии.

? Нет! Это безобразная фамильярность! – сказала мама. Сказала ? как бы пошутила. И Славик ответил маме в тон:

? Нет! Это благодарность чемпиона самому преданному болельщику, ? тоже как бы пошутил.

Мама засмеялась искренне, весело, она не уловила в ответе никакого раздражения, а может быть сделала вид, что не уловила.

Папа стоял почему-то печальный и не жаловался больше на жару, рубаха его высохла на спине и надувалась парашютом при порыве ветра. Мама сложила табуреточку, и, попрощавшись с мороженщицей мило, как только она одна умела, вышла из-под зонтика, обмахиваясь шляпой.

? Ну что, семья, в фастфудку двинули?

? В Макдошку! – стала размахивать сложенной табуреткой Настя. – В Макдошку.

А Славик шёл за родителями и сестрой, шёл… не шёл, а плёлся… Впервые он не хотел идти с ними рядом. Славику стало казаться, что его родители мало чем отличаются от тех людей, которых они называют «невоспитанными». А ещё Славик понял, что все дифирамбы, которые ему «пели» родители, особенно мама, когда он ещё плавал на соревнованиях – одно сплошное враньё. «Почему они не требовали с меня результатов тогда? Почему не говорили правду? Вот, учиться мама всегда требовала хорошо! С учёбой такие бы результаты, как в плавании, не прошли». Мама не ругалась, если он с чем-то не справлялся в школе, получал низкий бал, но как-то разъясняла, объясняла, говорила, что в нашей тяжёлой жизни только умный может чего-то добиться, грозила, что, если отчислят, то придётся ходить в школу «для невоспитанных». Почему же мама никогда не говорила, что если он не будет быстро плыть, и не научится подтягиваться, он вырастет слабаком и толстяком, массовой долей жира? А ведь он мог быстро плыть, тогда в детстве, но он не любил задыхаться, ему было лень терпеть, а на «миле» все бегуны терпели – Славик же слышал, как они дышали и даже стонали.

После мили, чем дальше, тем больше, стали раздражать его родители. Этой своей сдержанностью, своим участием, каким-то напускным, театрально-привычным лицедейством, лицемерием ? как маску какую-то надевали. А Славик хотел вот такого мужского похлопывания по плечу, простых сильных слов, пусть грубых, но честных. Он вспоминал того парня из бассейна с красным ухом. Интересно: где он сейчас, как сложилась его спортивная судьба?

А Настюшка – вот молодчинка! ? никогда ни о чём таком не думала, не мучилась. Взяла и стала бегать по Екатерининскому парку.

? Я на следующий год тоже милю побегу, ? огорошила Настя родителей.

Мама схватилась за сердце:

? Настюша! Что ты!

? Ну, я потихоньку, мама. Сейчас фитнес в моде.

? Так фитнес, не миля.

? Нормально мамуль, всё нормально.

? Там шушера, одна шушера, и потные такие, ? бормотала мама.

Маме впервые было стыдно за дочь. На улице её останавливали соседки из их «интеллигентного» дома, с удивлением интересовались, не влюбилась ли Настюшка? А почему тогда так помешалась на физкультуре? Мама смущённо улыбалась, пожимала плечами:

? Девочки. Они сейчас все гонятся за рекламой.

? Жертвы рекламы, ? участливо кивали соседки и рассказывали страшные случаи о разрывах сердца у бегунов.

Но Настюшку было не отговорить! Куда там! По осени она и в школу, и из школы стала бегать. Оставляла школьный сарафан в раздевалке, в мешке со сменкой, а когда прибегала в школу, переодевалась в физкультурной раздевалке.

? Над тобой вся школа не смеётся?

? Ну что ты, мам. Кому какое дело, в чём я в школу забегаю.

– Славика хоть бы пожалела!

? Ну что ты, мам. Ему несложно. Наоборот подкачается.

Подкачается… Славик тащил теперь в школу два рюкзака! И из школы тоже. По гололёду! Однажды шлёпнулся, но два рюкзака ? на спине, и на грудине ? смягчили падение – как в воздушной подушке. Весной Настюшка стала бегать с рюкзаком. А летом, 12 июня, он уже стоял за оградкой у трассы и фотографировал Настюшку для соцсети.

? Видео мне ни к чему, ? сказала Настюшка. – Тут, вон, какие девочки спортивные. А фотка – это хорошо. Не видно, на сколько я от них отстану.

Настюшка бежала себе потихоньку, ни на кого не смотрела. Отстала почти на круг, но ничего: бежала и даже махала болельщикам рукой. Настюшка была в топике, в шортиках, в ярких кроссовках. Она чувствовала себя королевой – все же на неё смотрели и поддерживали, больше даже, чем лидеров. А Славик стоял несчастный, пришибленный, украдкой любовался девчонками-бегуньями, стройными, высокими, восхищался, как математическим маятником качаются от бега их косы, собранные на затылке: туда-сюда-тик-так… Почему родители не выбрали для него спортивную секцию, почему не объяснили, что мужчина должен быть сильным и спортивным, а не только умным. Мужчина должен дать отпор врагу, а не скрываться от обидчика, не прятаться. Славику было ужасно обидно, разочарование в родителях выросло за этот год катастрофично. Ему стало пресно с родителями, было душно дома от «идиллии» и хороших манер. Он хотел бы завести друзей или девушку – с кем можно поговорить об этом по душам, но кому он нужен – толстяк. Хотя бы Настюшка у него есть, есть с кем поболтать, но всё ей рассказать нельзя – она тут же маме «по секрету» выложит.

Он стоял около финишной арки и ждал. Сейчас побегут мужчины-ветераны, потом молодёжь до восемнадцати, потом взрослые-любители, а потом уже члены сборной и мастера. Славик ждал Шабуна. Сейчас Шабун отбегает, его наградят, и Славик обязательно подойдёт к нему после награждений, спросит, как ему быть, с чего надо начать, чтобы перестать быть неуклюжим толстяком, и где ещё можно его увидеть, на каких соревнованиях.