Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Одни пытаются нас убедить, что на солнце пятен быть не может, другие выпячивают «пятна», чтобы поставить под сомнение само «солнце».

Ататюрк великий человек, и не буду добавлять, «на мой взгляд». «Великий» по той простой причине, что масштаб его деяний кажется несоизмеримым с тем, что способен сделать обычный человек. В истории человечества таких людей можно пересчитать на пальцах одной руки. Первый в этом ряду, несомненно, Александр Македонский[525 - Македонский Александр – македонский царь, полководец, создатель мировой державы, которая распалась после его смерти.].

Трудно представить себе, что обычному, земному человеку придёт в голову идея изменить мир, сломать его перегородки, – разве не безумец – и совершенно невероятно, что он сумеет это осуществить, перегородки действительно будут разрушены, ранее замкнутые культуры придут во взаимодействие. Невольно поверишь Олимпиаде[526 - Олимпиада Эпирская – эпирская царевна, жена царя Филиппа II и мать Александра Македонского.] – в это поверил и сам Александр – что она родила его не от Филиппа[527 - Филипп II Македонский – македонский царь, фактически объединил Грецию в рамках Коринфского союза.], а от самого Зевса[528 - Существовала легенда, будто отцом Александра был не Филипп, а Зевс, овладевший Олимпиадой во время грозы. Александр вполне мог придерживаться этой версии. Во-первых, греки верили, что если что-то удаётся им особенно искусно, то в этот момент в них вселяется соответствующее божество, Олимпиада запомнила, что в ту ночь Филипп был особенно искусен в сексуальном плане и решила, что это был не Филипп, а сам Зевс. Во-вторых, только вера в своё божественное происхождение могла убедить Александра в то, что ему предстоит совершить в мире божественную миссию.].

Теперь представьте себе недавно великую Османскую империю, распадающуюся, растерзанную, расчленённую. Ещё вчера она простиралась от Дуная до Нила, от Багдада до Триполи, а правитель этой империи продолжал являться халифом, то есть главой, хотя и номинальным, мусульман всего мира. А теперь, после поражения в Первой мировой войне, столица и почти вся территория империи оккупированы, когда-то всесильный султан, повержен, и исполняет приказы комиссара Антанты, парламент разогнан, армия под присмотром западных военных советников самораспускается. Более того, по условиям Севрского мирного договора[529 - Севрский мирный договор – последний из договоров Версальской системы, создание которого ознаменовало завершение Первой мировой войны. Подписано с одной стороны странами Антанты и присоединившимися к ним государствами (Италией, Японией, Бельгией, Грецией, Польшей, Португалией, Румынией, королевством сербов, хорватов и словенцев, Хиджазом, Чехословакией и Арменией) с одной стороны и Османской империей с другой. Ко времени подписания договора значительная часть Турции уже была оккупирована войсками держав Антанты.], вопрос сводился только к тому, насколько частей будет расчленена Османская империя, и к каким странам отойдут её части.

Главной целью воюющих гигантов был Босфор. Этот пролив – ключ ко всем европейским морям. Пролив, овладеть которым разные государства стремилось много столетий. И вот теперь сомнений не оставалось: пролив будет отобран у Турции, вопрос был только в том к кому он отойдёт, – к Англии, Франции, Германии, или России.

Здравый смысл подсказывает: подобную ситуацию изменить невозможно. Но находится 40-летний офицер, который не верит в безнадёжные ситуации.

Позже он скажет:

«Безнадёжных ситуаций не бывает. Бывают лишь люди без надежды. Я никогда не терял надежду»

Он собирает части армии, которые ещё не потеряли дееспособность, он собирает офицеров, которые ещё не потеряли надежду, он бросает вызов армии, в которую входили английские, французские, австралийские, новозеландские, сенегальские, индийские войска, и даже еврейский легион, и которая поставила целью захватить территорию вокруг Пролива. И происходит невероятное, турецкая армия выигрывает сражение и страна сохраняет контроль над Проливом[530 - Пролив – имеется в виду Босфорский пролив.].

В те дни Мустафа Кемаль сказал своим солдатам знаменитую фразу:

«Я не приказываю вам воевать, я приказываю вам умереть!».

И солдаты последовали его призыву.

…как заставить время прийти в движение

Ещё совсем недавно османским правителем мог быть только важный султан в красной феске, в окружении подобострастных визирей и одалисок[531 - Одалиска (от турец. odalik – «горничная, рабыня, служанка») – женщина, состоящая в гареме султана.]. Всем своим видом он демонстрировал не только собственную важность, но и неизменность исторического времени, которое возвело его на этот пьедестал.

Такой облик был привычен для всех, мало кто задумывался, что это давно «ориентализм»[532 - Ориентализм – как правило, взгляд на культуру Востока, выделяющий в ней экзотические черты, препятствующие развитию. После работы американского интеллектуала арабского происхождения Эдварда Вади Саида «Ориентализм», который критикует западные воззрения на Восток за оправдание колониализма, понятие получило широкое распространение.], орнаментальность на плоскости, рано или поздно обнаружится его безжизненность, а всесильный султан будет просить пощады, как обычный смертный. И это будет приговор не только султану, но и времени, которое давно остановилось.

Теперь руководителем Республики стал мужчина с импозантной проседью, волевым подбородком, который военный мундир сменил на светский костюм и галстук. Он больше не нуждался в униформе как символе всесильности, его костюм, пусть безукоризненный, не говорил о его исключительности, в лучшем случае он мог быть впереди всех, но не над другими. С этим мужчиной и его светским костюмом страна из одного времени переступала в другое время и обретала способность меняться вместе с изменениями, которые происходили в мире. Можно назвать его временем цивилизации.

Позже Мустафа Кемаль Ататюрк скажет:

«наша мысль должна работать не в духе летаргической ментальности прошлых эпох, а в соответствии с представлениями о скорости и действии нашего века».

Если принять во внимание, что Османская империя на протяжении веков определяла судьбы мира, то без преувеличения можно сказать, что Мустафа Кемаль Ататюрк поменял русло мировой истории.

Можно ли изменить сознание людей?

Ататюрк начал с того, что позже получило название «шляпная революция» или «революция шляп»[533 - «Революция шляп» – такое название получила отмена фески при введении Ататюрком европейского костюма в 1920-е годы.]. Он заставил чиновников отказаться от фески[534 - Феска – (от турец. Fes) головной убор в восточных странах, представляет собой шерстяной колпак красного цвета с голубой или чёрной кистью.] и заменить её на европейскую шляпу с полями.

Феска была не просто головным убором, она стала неким символом власти в Османской империи. Мода на европейскую одежду, которая начала распространяться в Османской империи в начале XIX века, в правление султана Махмуда II[535 - Махмуд II – 30-й Османский султан в 1808–1839 годах. Провёл ряд прогрессивных реформ (Танзимат).], не затронула феску, которая идеально соответствовала ритуалу мусульманских молитвенных поклонов. Теперь представим себе такое «кино»: чиновники растерянно подбирают шляпы после традиционных поклонов, а окружающие не могут сдержать хохота. Весёлая революция.

Но если представить себе, что предстояло совершить революцию в умах, то будет не до веселья. Мало кому удаётся – и народу, и людям – прощаться с прошлым со смехом, с улыбкой, обычно это происходит мучительно, с сомнениями и колебаниями.

Ататюрку предстояло превратить ортодоксальную исламскую страну в европеизированное светское государство.

Возможно ли такое?

Он заявил, что страна должна быть промышленно и экономически развитой. Это означало, что в стране должно было появиться современное образование. Чтобы оно стало доступным, он провёл реформу по замене сложной арабской вязи латинским алфавитом. Все должны были учиться, в том числе женщины. А это означало, что женщина признаётся человеком и у неё будут все права, которыми были наделены мужчины.

Он запретил выдавать замуж девочек, не достигших 18 лет, и принуждать женщину помимо её воли вступать в брак.

Он поставил памятник голым людям в знак того, что все приходят в мир нагие, и сами делают выбор, какими им стать.

Таким образом, за отменой «фески» (примем как метафору) последовало введение светского обучения, закрытие дервишских орденов, принятие нового уголовного и гражданского кодекса по европейскому образцу, латинизация алфавита, отмена титулов и феодальных форм обращения, введение фамилий, создание национальных банков и национальной промышленности.

Само это перечисление вызывает оторопь. Это уже не просто «шляпная революция», много больше. Как в знаменитом вопросе «что раньше, курица или яйцо?», трудно сказать, демократические институты меняют сознание людей или сознание людей может создать эти институты.

А как быть, когда нет ни курицы, ни яйца, а необходимо получить живой плод, который должен жить и развиваться?

Как заставить людей перейти из мира, в котором они жили из поколения в поколение, и который стал для них привычным и родным, в мир непонятный и пугающий, в котором отношения людей станут опосредованными, в отличие от прошлых эпох, когда они были непосредственными. Ведь так понятно, а возможно и приятно, когда склоняешься в поклоне во дворце, а потом дома, уже перед тобой склоняются в поклоне твои близкие, жена и дети.

Если Европе (Западу) на подобные изменения понадобились века, то у новой Республики и её лидера не было времени даже на десятилетие[536 - Известно, что специалисты, к которым Ататюрк обратился для перехода на латинский алфавит, сочли, что на переход понадобится 8-10 лет. Ататюрк дал им полгода, а само внедрение было осуществлено за 2 года.].

Но Мустафа Кемаль Ататюрк сумел добиться того, что люди приняли новый порядок жизни, пусть во многих случаях насильственно, а не по доброй воле. И это было ещё более удивительно, чем победа в военном сражении.

Удивляясь, что это получилось там и тогда, мы не должны удивляться тому, что страну трясёт и через сто лет. Ведь старое, пусть ставшее анахронизмом, не может исчезнуть как по мановению волшебной палочки, и через сто лет может пытаться взять реванш.

Что обычно и происходит после глубоких потрясений.

…мужская доблесть в высшем её значении

В контексте настоящей книги, если попытаться дать характеристику сути деяний Ататюрка, то думаю, мы вправе сказать о мужской доблести, в высшем значении этого понятия.

Не просто победить, но и добиться изменений после победы.

Не только война, но и мир после войны.

Понимание того, что победа в войне не цель, а средство изменить существующий порядок вещей.

Ататюрк позже скажет:

«Если можешь не воевать, лучше не воевать».

Но бывают ситуации, когда без войны, без сражений, обойтись невозможно. И не будем закрывать глаза, что такие сражения могут быть очень жестокими и кровавыми.

Но после войны должен измениться мир. Только тогда победа в войне имеет хоть какой-то смысл.

Так было и в случае с Александром Македонским.

Так было и в случае с Кемалем Паша Ататюрком.

Другой вопрос, как изменить мир, в котором неизбежны войны, как изменить мир, в котором трудно обойтись без таких людей как Александр Македонский и Кемаль Паша Ататюрк.

Как добиться того, чтобы высшая мужская доблесть включала в себя не только доблесть рыцаря, способного защитить женщину, но, в ещё большей степени, доблесть мужчины, способного переступить через века мужской доминации, и позволить женщине встать вровень с собой.

Но это уже другая проблема, другой смысловой контекст, который, на мой взгляд, стал возможным только после появления феминизма.