Веер откровений

Икити Тоёда дёрнул за ожерелье. Каси зашипела, вонзила ему в ладонь острые зубы.

«Пришла меня забрать», – подумал Икити и упал на траву. Где-то далеко, прерываемые кошачьим мурчанием, вдруг зазвучали голоса.

– Тоши, всё только не пей!

– Ненавижу! Рику, я его ненавижу.

– На, вяленые сливы. Закуси… Ещё целая неделя, а потом ещё и учения.

– И кто обратно вернулся? Ну-ка назови!

– Мой отец? Тоши, я ведь сын того самого Ёсио Шибаты. Нашего дорогого, – голос изобразил Сакамото очень похоже. Пагода в мыслях спящего Икити Тоёды засветилась.

– Может, пока из меня токко готовят, война вообще закончится, – продолжил голос. – Тоши, ты своим видом день рождения мне только портишь. Ну, за меня?

– Ты умрёшь там, Рику. Твой отец отправляет тебя на смерть!

– Если так, тогда я попрошу мать в честь меня нового ребёнка назвать. А тебе придётся с ним дружить.

– Придурок.

– Зато, когда ему шестнадцать станет, никакой вой…

Икити Тоёду разбудил свист. Будто лезвие вспороло небо над ним и теперь на него валится небесное нутро. Икити вскочил, пытаясь удержать в голове остатки сна. Рыжая кошка с ожерельем из шайб прижалась к нему и жалобно запищала.

Безымянный пилот приземлился на полосу, дважды стукнув шасси о бетон. Очередной «Рэй-сэн» был готов отправиться на войну за императора.

Пагода в мыслях Икити Тоёды собралась.

Елизавета Воронцова.

ЧТО СКАЗАЛА РОЗА

Пётр: я свидетель

Во время юридического семинара я вышел на улицу. Стояла промозглая осень. На опустевший парк спускались сумерки. Шелестели раскидистые ветви старых деревьев, на землю падали последние сморщенные листья. На аллее я заметил приближающуюся женскую фигуру. Она перепрыгивала через лужи и спешила к зданию, резко оборачиваясь назад, не боясь поскользнуться на мокрой земле. Влажные от дождя пряди волос липли к лицу и сбивались от ветра. Полы распахнутого пальто цеплялись и рвались о кустарники.

Я узнал Розу, любовь моей взрослой жизни. Вид у неё был испуганный, буквально кричал о помощи. Увидев меня, ускорила темп и продолжала вглядываться назад. Добравшись, Роза схватила мои руки и попыталась что-то сообщить. Её прерывистое бормотание прервала визгливая какофония чёрных птиц. Они с шумом вспорхнули и зловеще пролетели перед нами. Плохой знак, меня покоробило.

На аллее показался громоздкий человек с ружьём. Его фигуру покрывал бесформенный плащ, а глубокий капюшон закрывал лоб. Образ довершала яркая японская маска, закрывавшая лицо, которую я узнал. Силуэт сливался с тёмным небом. Роза вцепилась в мою куртку, не дав оценить ситуацию. И тут прозвучал выстрел. Роза вспорхнула ресницами, и в глазах отразилось смирение. Пытаясь удержать голову, она прошептала ускользающую на ветру фразу: «Он знает. Ты разберёшься». Потрясённый случившимся, всё ещё держа Розу, я потерял из виду убийцу. На шум из здания вышли люди. Яркая одежда на женщинах казалась неуместной в безнадёжно неряшливом серо-коричневом тоне пейзажа.

– Пётр, что случилось?! – вырванный из толпы мужской голос вернул меня в реальность.

Не часто на моих руках умирали жертвы, здесь особенный случай. Тошнота подступила к горлу. Я еле успел положить Розу на мокрый асфальт и продрался через безлистный кустарник. Освободившись от фуршета, старался не дать волю чувствам, а командным тоном стал отпускать поручения: оцепить место, найти свидетелей. Народ засуетился, мне же пришлось сделать вид, что роюсь в мокрой листве. Я занимал пост заместителя прокурора, по масштабам города большая шишка, мне нельзя раскисать. Я подошёл к Розе, снял пиджак и положил под голову. Всматриваясь в её открытые глаза, тихо прощался. Вокруг перешёптывались, но мне было плевать. Я мог долго сидеть рядом с ней, пока до моего плеча не дотронулись: «Её нужно накрыть», – прошептал подчинённый.

Через какое-то время подъехало начальство, криминалисты, все, кого удалось вырвать в пятничный вечер. Меня пригласили зайти в гостиницу для опроса. Я задумался, а что, собственно, видел? В сгущающихся сумерках, среди деревьев в дождь бежала женщина. Но о преследователе не смог сказать ничего конкретного. О маске умолчал, что японская, только уточнил – устрашающая. На руках перчатки и охотничье ружьё, двустволка, не обрез. Всё, что я увидел.

– Что-то ещё про него можешь добавить? – прокурор внимательно на меня посмотрел. Я не стал вдаваться в подробности, что преступник был воплощением угрозы, с непоколебимой уверенностью в своём правом деле. Он выглядел как охотник, преследующий цель. И всё последующее было неизбежным для них двоих. Об этом я не сказал, как и о моей догадке, кто он.

Тамара: я всё ещё жена

Мы сидели на тускло освещённой кухне друг против друга. Совместные вечера давно стали редкостью в семье. Поженились на последнем курсе учёбы, мне достался красивый, перспективный мужчина. Быстро нашли общий язык, и казалось, я ему нравилась. Когда пошло не так?

Ещё до потери Риточки мы начали отдаляться, может быть работа виновата? А после похорон дочери Пётр вообще замкнулся. Следствие велось вяло, свидетелей не было, поздний вечер, народ у телевизоров, камер на подъездах нет. Ничего нет! Даже разбитых машин не нашли в городе, только осколки на дороге. Когда дело отправили в архив, Пётр отгородился. Только Дед не прекратил искать, всё рыскал, выспрашивал, подозревал всех. Прошёл почти год со времени смерти доченьки, отношения стали ещё хуже. Но нужно было продолжать жить, у нас сын, непростой мальчик, аутист.

Я наблюдаю за мужем и вижу постороннего человека. Между нами пустота, длящаяся годами, и не знаю, как исправить. Сейчас холодное лицо Петра в другом мире, уткнулось в экран телефона. Предполагала, в его жизни есть другая и давно. Он приосанился, поменял парфюм, появился блеск в глазах, всё неспроста. Подруга посоветовала пригласить мужа на свидание. Смешно. Я уже не помнила, в какое время года у нас был последний секс. И это не смешно. Но стоило попробовать: поговорить, почувствовать себя близкими. Найти время для свидания можно, было бы желание. Какое у нас будущее?

– Привет, незнакомец! – вкрадчиво начала я, сидя напротив мужа.

– Угу, – было мне ответом.

– Вкусно? – с надеждой на диалог продолжала я.

– Угу, – кивнул муж, не поднимая головы.

– А не пойти ли нам в пятницу в ресторан? Я подберу место, закажу столик, – неужели и сейчас муж не поднимет глаза. Не дождавшись, я выдавила из себя: – Приглашаю тебя на свидание.

– Что ты делаешь? – наконец Пётр поднял голову, посмотрел на меня внимательно, и саркастическая улыбка пронзила его лицо.

Я не отступала, протянула через стол руку, в надежде, что он откликнется на жест.

– Я в пятницу на семинаре, – опять опустив голову, он бросил мне информацию, как секретарше: «Буду занят, не донимайте по мелочам».

– Хорошо, тогда давай в четверг, – не унималась я, но руку пришлось убрать.

Муж пожал плечами: «Там посмотрим. Вкусно поесть, почему – нет?»

Я проглотила его «вкусно» и сосредоточилась на подготовке вечера. Заказала столик в ресторане, обновила гардероб и тщательно выбрала бельё в магазине. И вот мы сидим в полупустом зале за чёртовым столом, где стоимость ужина без прибамбасов может обойтись в ползарплаты, но что деньги, когда семья рушится. Мы молчим, говорить не о чем. Темы, которые нас связывали, стали бессмысленными. Даже молчание сейчас разное; раньше оно было уютным, сейчас режет как нож. Глотаю несправедливость, обиду и пытаюсь начать разговор. Наш особенный сын – всё что нас объединяет: «Артёмка делает успехи в школе, Дед недавно хвалился, со слов учителя». Но Пётр слушал вполуха, он сильно увлечён мясом, переключаясь короткими взглядами на телефон.

– Ты со мной? – машинально протягиваю ему руку, стараюсь зацепиться за его пальцы. – Ты где?

Но его пальцы холодные и неподвижные, просто ледяная стена. Пётр погружен в свои мысли, он только жуёт. Тело не движется, остекленевший взгляд, и меня накрывает удушье. Просыпается паника: не удержала, потеряла. Кто она? Мне нужно знать! В горле застрял ком. Как же унизительно сидеть напротив собственного мужа и пытаться завоевать его внимание. Я утопающая в этом безмолвии. Остаток вечера пила, не закусывая. Когда вышли на улицу, моросил дождь. Я была очень пьяная, еле держалась на ногах, и тут меня накрыл смех, не могла остановиться. И волосы намокли, истеричка. Моя ночь прошла рядом с унитазом. В сознании мелькали стыд, досада, жалость к испорченному белью и вечный вопрос: останусь ли живой от жуткого побочного эффекта, – голова отплясывала танцы в аду. Пётр менял холодные полотенца всю ночь, спал он в гостиной. Утром дома никого не было. Я решила не съедать себя изнутри и жить собственными интересами. Что-то же удерживает его со мной.

Роза: начало

Мы начали встречаться с Петром на третьем курсе. Наши отношения развивались в замкнутом пространстве, нам никто не был нужен: от нашей энергии стены могли поехать и потолок обвалиться. Но мы сильно шифровались, Пётр боялся сплетен. Его связывали обязательства перед отцом, который заключил брачный альянс со своим другом-депутатом. Петру обещали прокурорское кресло, не сразу конечно. Тамара училась в медицинском, однако в её анкете был маленький нюанс. После окончания школы Тамара родила ребёнка, что ж, бывает. И к моменту женитьбы Петька начал воспитывать чужую шестилетнюю дочь Риту. Я же вышла замуж за Сергея, которому нравилась. Моё тихое счастье наступило, когда переехала к мужу. Посуда не звенела от объятий, но я стала парой хорошему человеку и была ему верна. Серёжа меня боготворил, упрашивал не работать, говорил: «Чтобы личико не портилось от нервных перегрузок». Мне нравилась такая неспешная жизнь, зачем голову морочить работодателям, если вдруг уйду в декрет. Сергей работал адвокатом в известном городском бюро. Но нашу жизнь омрачала череда выкидышей. Истощённую физически и морально, Сергей повёз меня в тур по Японии. Это была чудная весенняя поездка в пору цветения сакуры. По возвращении Сергей много работал, и я не заметила, как муж начал таять, он ведь никогда не жаловался. Через полтора месяца я стала вдовой. С похоронами помогли его контора и друзья. При таких печальных обстоятельствах мы снова встретились с Петром.

Пётр: что делать

Я крупно влип, сейчас по полной. Ещё и облевал место преступления. Что же ты, старик, наделал? Я в ловушке! Смогу ли уберечься, как обычно? Так, нужно успокоиться и подумать. Не мешало бы выпить, не могу ясно думать. Боже мой! Роза, цветочек мой. А ведь жизнь налаживалась. Как же я без тебя? До сих пор чувствую твои руки, скользящие по мне, каждое касание твоих пальцев на лице, встречаю любящий взгляд. Внутри всё сжимается, вокруг ничего нет, только ты была смыслом. Твои губы находили мои, и мир замирал. Я тонул и растворялся в податливом теле. Как же больно. После похорон её мужа я как-то зашёл к ней домой с Артёмкой. Роза молча впустила нас в прихожую и рукой пригласила пройти в комнату. Я обернулся к ней, казалось, ничего не изменилось в её внешности, только появилась сосредоточенность. Мы смотрели друг на друга без слов, будто расстались вчера. Я поддался вперёд и обнял Розу, почувствовал, как электричество пробежало по коже. Мои руки сильнее прижали её. Роза уткнулась мне в шею и вдруг заплакала, я нежно гладил её по спине.

– Папа! – Артём заставил нас оторваться друг от друга. Сын смотрел на японскую маску, висящую на стене.

– Ты хочешь её взять? – спросила Роза Артёма, немного успокоившись. Сын кивнул. Роза сняла маску со стены и передала Артёму. – Нравится? Она отпугивает злых духов. Теперь не стоит бояться темноты и призраков, маска убережёт.

Артём посмотрел на меня и ждал подтверждения. Мы присели на диван, и я рассказал сыну, что до женитьбы на маме мы с Розой вместе учились и были друзьями. Роза спросила Артёма, можно ли его обнять, и протянула руку. Сын доверчиво положил свою ладошку и с неуверенностью подставил Розе голову. Роза обладала необыкновенным магнетизмом, её позитивная энергия притягивала всех вокруг. Я был поражён, как удалось за пару минут получить доверие моего непростого сына. Она осторожно обняла Артёмку и погладила по голове. Тогда я не знал, сколько в ней нерастраченной нежности и любви к детям.

– Ты сладко пахнешь, – тихо сказал сын, и это вызвало наши улыбки. – Ты фея?