Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О защите конкуренции»

Очевидно, что таким соглашением не может быть договор коммерческой концессии. Объясняется это тем, что вертикальное соглашение, являющееся договором коммерческой концессии, освобождено от любых антимонопольных запретов в соответствии со ст. 12 Закона о защите конкуренции.

Как представляется, элементом содержания такого соглашения должно быть предоставление продавцом покупателю права на использование средства индивидуализации. Следовательно, соглашение об организации продажи товаров должно соответствовать установленным гражданским законодательством правилам предоставления права использовать средство индивидуализации.

Пункт 2 ст. 1474 ГК РФ запрещает предоставление другому лицу права использования фирменного наименования. Таким образом, соглашение об организации продажи товаров не может означать организацию продажи товаров под фирменным наименованием продавца или производителя.

Возможности предоставления права использования коммерческого обозначения также весьма ограничены. Пункт 5 ст. 1538 ГК РФ предусматривает только одну форму предоставления права использовать коммерческое обозначение – в составе арендованного предприятия на основании договора аренды предприятия. Таким образом, организация продажи товаров под коммерческим обозначением продавца или производителя возможна только в том случае, если покупателю в аренду предоставлено предприятие, для обозначения которого создано коммерческое обозначение.

Любые договоры о предоставлении права использовать товарный знак в силу ст. 1490 ГК РФ подлежат государственной регистрации. Таким образом, организация покупателем продажи товаров под товарным знаком продавца возможна только на основании зарегистрированного в установленном порядке договора на использование товарного знака.

Закон о защите конкуренции прямо не говорит о том, распространяется ли рассматриваемое исключение на организацию покупателем продажи товаров с использованием иных средств индивидуализации товаров продавца. Учитывая смешение законодателем средств индивидуализации товаров со средствами индивидуализации продавца или производителя, на поставленный вопрос следует дать положительный ответ. Вместе с тем положительный или отрицательный ответ на поставленный вопрос не имеет в настоящий момент какого-либо серьезного практического значения, поскольку наряду с товарным знаком законом предусмотрено еще лишь одно средство индивидуализации товаров продавца – наименование места происхождения товара. Однако в силу п. 4 ст. 1519 ГК РФ предоставление другому лицу права использования наименования места происхождения товаров не допускается.

Таким образом, соглашение об организации покупателем продажи товаров, о котором может идти речь в п. 2 ч. 2 ст. 11 Закона о защите конкуренции, может строиться лишь на основании зарегистрированного в установленном порядке соглашения об использовании товарного знака либо на основании договора аренды предприятия. Элементом содержания такого соглашения в обязательном порядке должно быть положение о предоставлению покупателю права использовать товарный знак или коммерческое обозначение. Такое соглашение не может в настоящий момент включать в себя право покупателя использовать иные средства индивидуализации товаров или продавца (производителя).

36. Часть 3 комментируемой статьи запрещает соглашения хозяйствующих субъектов, являющихся участниками оптового и (или) розничных рынков электрической энергии (мощности), организациями коммерческой инфраструктуры, организациями технологической инфраструктуры, сетевыми организациями, если такие соглашения приводят к манипулированию ценами на оптовом и (или) розничных рынках электрической энергии (мощности).

Понятие «манипулирование ценами» дано в абз. 36 и 37 ст. 3 Закона об электроэнергетике.

Манипулирование ценами на оптовом рынке электрической энергии (мощности) – совершение экономически или технологически не обоснованных действий, в том числе с использованием своего доминирующего положения на оптовом рынке, которые приводят к существенному изменению цен (цены) на электрическую энергию и (или) мощность на оптовом рынке, путем:

– подачи необоснованно завышенных или заниженных ценовых заявок на покупку или продажу электрической энергии и (или) мощности. Завышенной может быть признана заявка, цена в которой превышает цену, которая сформировалась на сопоставимом товарном рынке, или цену, установленную на этом товарном рынке ранее (для аналогичных часов предшествующих суток, для аналогичных часов суток предыдущей недели, для аналогичных часов суток предыдущего месяца, предыдущего квартала);

– подачи ценовой заявки на продажу электрической энергии с указанием объема, который не соответствует объему электрической энергии, вырабатываемому с использованием максимального значения генерирующей мощности генерирующего оборудования участника, определенного системным оператором в соответствии с правилами оптового рынка, установленными Правительством РФ;

– подачи ценовой заявки, не соответствующей установленным требованиям экономической обоснованности, определенным уполномоченными Правительством РФ федеральными органами исполнительной власти.

Манипулирование ценами на розничном рынке электрической энергии (мощности) – совершение экономически или технологически не обоснованных действий хозяйствующим субъектом, занимающим доминирующее положение на розничном рынке, которые приводят к существенному изменению нерегулируемых цен (цены) на электрическую энергию и (или) мощность.

Учитывая данное определение манипулирования ценами, комментируемая часть ст. 11 Закона о защите конкуренции запрещает соглашения, в рамках которых совершаются экономически или технологически не обоснованные действия на рынке электрической энергии (мощности), которые приводят к существенному изменению цен на электрическую энергию (мощность).

При этом поскольку в силу приведенных положений Закона об электроэнергетике манипулирование ценами на розничном рынке возможно только субъектом, занимающим на данном рынке доминирующее положение, то и субъектом запрещенного комментируемой частью ст. 11 Закона о защите конкуренции соглашения может быть лишь субъект, занимающий доминирующее положение на розничном рынке электрической энергии (мощности). Представляется, что другой стороной соглашения может выступать субъект, не занимающий доминирующее положение на указанном рынке. Если это соглашение приводит к совершению доминирующим субъектом экономически или технологически не обоснованных действий, результатом которых явилось существенное изменение цен, то такое соглашение запрещено ч. 3 ст. 11 Закона. Если же по условиям этого соглашения таких действий доминирующий субъект не совершает, то такое соглашение не должно считаться запрещенным ч. 3 ст. 11 Закона.

Сказанное относится только к розничным рынкам, поскольку Закон об электроэнергетике признает манипулированием действия, в том числе субъекта, не занимающего доминирующего положения на оптовом рынке электрической энергии (мощности), если указанные действия привели к существенному изменению цен.

Следует обратить внимание также на то обстоятельство, что ч. 3 ст. 11 Закона запрещает указанные в ней соглашения только в том случае, если в их рамках фактически осуществлялись экономически или технологически необоснованные действия, которые привели к существенному изменению цен. Если такие последствия были только возможны, но фактически не наступили, то указанные в ч. 3 ст. 11 Закона о защите конкуренции соглашения не подпадают под сферу действия комментируемой части ст. 11 Закона о защите конкуренции.

37. Часть 4 ст. 11 Закона запрещает иные соглашения между хозяйствующими субъектами (за исключением вертикальных соглашений, которые признаются допустимыми в соответствии со ст. 12 Закона о защите конкуренции), если установлено, что такие соглашения приводят или могут привести к ограничению конкуренции[288 - Постановление ФС ДО от 30 января 2013 г. № Ф03-5881/2012 по делу № А51-5416/2012.].

Для установлении содержания понятия «иное соглашение» следует проанализировать соотношение ч. 4 ст. 11 с ч. 1–3 этой же статьи.

Полагаем, что ч. 4 представляет собой общее правило, а ч. 1–3 – те или иные исключения из общего правила. Часть 4 запрещает любое соглашение, если антимонопольный орган доказал, что такое соглашение привело или могло привести к ограничению конкуренции. Таково общее правило Закона о защите конкуренции.

Часть 1 ст. 11 Закона устанавливает исключение из этого правила в отношении картелей. Это исключение заключается в том, что картели запрещены и без доказывания антимонопольным органом факта или возможности ограничения конкуренции вследствие заключения картельного соглашения. Часть 2 ст. 11 устанавливает аналогичное части 1 исключение из общего правила в части необходимости доказывания факта ограничения конкуренции антимонопольным органом.

Часть 3 ст. 11 видоизменяет общее правило в том смысле, что запрещает указанные в этой части соглашения только в том случае, если эти соглашения фактически привели к указанным в этой части последствиям. Кроме того, эта статья устанавливает еще одно исключение из общего правила. Речь идет о том, что если в результате экономически или технологически не обоснованных действий участников оптового рынка электрической энергии (мощности), осуществляемых в рамках заключенного соглашения, цена на электрическую энергию (мощность) изменилась несущественно, то такие действия являются законными. Равным образом, если цена изменилась существенно в результате совершения в рамках заключенного соглашения участниками розничного рынка электрический энергии (мощности), ни один из которых не занимает на нем доминирующего положения, экономически или технологически не обоснованных действий, то такое соглашение также будет законным с точки зрения антимонопольного законодательства.

Другим важным следствием является то, что если соглашение одновременно подпадает и под ч. 1–3, и под ч. 4 ст. 11, то такое соглашение должно квалифицироваться по ч. 1–3 в силу правила о том, что исключение имеет приоритет перед общим правилом. Например, следствием соглашения о сокращении или прекращении производства товаров (п. 4 ч. 1 ст. 11 Закона) либо соглашения об отказе от заключения договоров (п. 5 ч. 1 ст. 11 Закона) может являться создание другим хозяйствующим субъектам препятствий доступу на товарный рынок (п. 3 ч. 4 ст. 11 Закона). В этом случае такое соглашение должно квалифицироваться как картель.

Аналогичный вопрос может возникнуть и применительно к соотношению ч. 1 и ч. 3 ст. 11 Закона. Если соглашение между субъектами, указанными в ч. 3 ст. 11 Закона, может привести к поддержанию цен на определенном уровне, то оно подпадает под признаки картеля (ч. 1 ст. 11 Закона). Представляется, что в подобного рода случаях такие соглашения должны квалифицироваться как картель.

Если в картельном соглашении участвует лицо, не являющееся конкурентом иных участников картельного соглашения, то действия такого лица должны квалифицироваться по ч. 3 или 4, тогда как действия конкурентов – по ч. 1 (при условии, если соглашение противоречит указанным в нем запретам).

Вопрос о соотношении ч. 1 ст. 11 с ч. 2 ст. 11 возникнуть не может, поскольку ч. 1 запрещает горизонтальные, а ч. 2 – вертикальные соглашения.

Вместе с тем теоретически может возникнуть вопрос о соотношении ч. 2 и 3 ст. 11 Закона, когда экономически или технологически не обоснованные действия по установлению цены перепродажи электрической энергии привели к существенному изменению цен на рынке. В этом случае, полагаем, должна применяться ч. 3, как устанавливающая специальные правила для всех видов соглашений, направленных на манипулирование ценами на оптовом или розничном рынке электрической энергии (мощности).

Таким образом, ч. 4 ст. 11 запрещает любые соглашения (как вертикальные, так и горизонтальные), кроме тех, которые запрещены ч. 1–3 либо которые следует считать допустимыми в силу ст. 13 Закона.

С принятием Четвертого антимонопольного пакета соглашения между организаторами или заказчиками торгов и участниками этих торгов не могут квалифицироваться по ст. 11, а подлежат квалификации по ст. 17 Закона о защите конкуренции.

38. Признаки иных соглашений установлены в комментируемой части – это любые соглашения, которые привели или могли привести к ограничению конкуренции. Расширение этого определения путем придания иному соглашению дополнительных признаков является недопустимым. Так, в частности, по одному из дел было признано, что такого требования, как заинтересованность каждого участника следовать условиям соглашения, закон не содержит[289 - Постановление АС ПО от 5 декабря 2013 г. № А49-677/2013.].

Для выявления признаков запрещенного ч. 4 ст. 11 Закона соглашения необходимо установление общей правовой цели участников соглашения, объединение их усилий и их деятельности для достижения такой цели, наличие общей политики на рынке и согласованности действий[290 - Постановление АС ВСО от 16 марта 2016 г. № А19-8148/2015.].

39. Судебная практика содержит огромное количество примеров соглашений, запрещенных ч. 4 комментируемой статьи. Приведем несколько разнородных примеров, чтобы продемонстрировать многообразие возможных антиконкурентных соглашений, запрещенных комментируемой частью ст. 11 Закона.

Так, например, было признано нарушающим ч. 4 ст. 11 Закона соглашение между исполнителем коммунальных услуг, энергоснабжающей организацией и третьим лицом об осуществлении последним обязанностей по сбору платежей за потребленную энергию от населения и их перечислению энергоснабжающей организации, как препятствующее гражданам осуществлять расчеты за энергию непосредственно с ресурсоснабжающей организацией[291 - Постановление АС ЦО от 22 ноября 2013 г. № А62-766/2013.].

Особое внимание судебная практика в последние годы уделяет соглашениям между банками и страховщиками, которые ограничивают договорную свободу граждан.

Так, агентский договор между банком и страховщиком был признан нарушающим антимонопольное законодательство, поскольку заемщик был обязан страховать риск утраты права собственности при отсутствии возможности заменить страховщика и изменить условия страхования без предварительного согласования с банком[292 - Постановление АС СЗО от 5 июня 2014 г. № А66-9969/2012.].

И напротив, было признано, что принятие банком заключения оценщиков, аккредитованных в этом банке, при отсутствии доказательств отказа банка в принятии заключений других оценщиков при заключении договоров кредита с заемщиками не свидетельствует о наличии соглашения, ограничивающего конкуренцию на рынке оценочных услуг[293 - Постановление АС ВСО от 18 декабря 2013 г. № А69-62/2013.].

Соглашение между управляющими компаниями многоквартирных домов и рекламным агентством о передаче последнему исключительного права в отношении использования конструктивных элементов жилищного фонда для размещения рекламных конструкций признается соглашением, ограничивающим конкуренцию[294 - Постановление АС ВВО от 26 февраля 2014 г. № А43-14554/2012.].

Соглашение между управляющей организацией многоквартирного жилого дома и платежными агентами (банками, ФГУП «Почта России») об осуществлении последними приема платежей за коммунальные услуги от населения по платежным документам установленной формы признается в судебной практике ограничивающим конкуренцию, если в платежных документах не указаны все банковские реквизиты поставщиков коммунальных услуг (содержат только наименование поставщика и номер его расчетного счета), что препятствует осуществлению населением оплаты в других кредитных организациях[295 - Постановления АС ВСО от 24 декабря 2012 г. № А69-205/2012; ФАС УО от 10 октября 2013 г. № Ф09-9664/13.].

Аналогичные выводы были сделаны применительно к соглашению между банком и поставщиком коммунальных услуг, предусматривающему расчет без открытия счета в банке[296 - Постановления АС МО от 27 декабря 2011 г. № А40-131220/10-17-826; ФАС ВСО от 18 декабря 2012 г. № А69-290/2012.].

Письма к газоснабжающей организации от организации, осуществляющей деятельность по установке газовых счетчиков, с просьбой об осуществлении приемки ведомостей на установку счетчиков только у этой организации и отказ газоснабжающей организации в принятии документов, подтверждающих установку приборов учета газа, другим хозяйствующим субъектам свидетельствуют о наличии между этими организациями соглашения, запрещенного антимонопольным законодательством[297 - Постановление АС УО от 13 января 2009 г. № Ф09-10137/08-С1.].

Другой пример. Изготовление платежных документов, оплату по которым можно произвести только в некоторых банках, является формой ограничения конкуренции.

Согласившись с возможностью применения в расчетах таких платежных документов, поставщик услуг и его платежные агенты заключили соглашение, которым затруднили другим банкам участие в оказании услуг по приему платежей от физических лиц[298 - Постановление АС ВСО от 24 декабря 2012 № А69-205/2012; ФАС ВСО от 18 декабря 2012 № А69-290/2012.].

Такой же вывод содержится в постановлении ФАС ВСО от 18 декабря 2012 г. по делу № А69-290/2012.

В другом деле суды пришли к выводу, что определение места осуществления деятельности дистрибьютора по продаже товаров не влияет на возможность потенциальных покупателей приобретать товары у дистрибьютора, поэтому договор между производителем и дистрибьютором с таким условием не является запрещенным вертикальным соглашением[299 - Постановление АС ДО от 19 февраля 2013 № А73-7767/2012].

В целом ряде дел суды пришли к выводу, что навязывание потребителю дополнительных услуг при заключении кредитного договора свидетельствует о наличии устного соглашения между банком и другим лицом в целях достижения обеими сторонами своих интересов[300 - Постановления ВС РФ от 9 февраля 2016 г. № 305-АД15-19066 по делу № А40-64007/2015; от 15 января 2016 г. № 305-АД15-17624 по делу № А40-186276/2014; от 17 декабря 2015 г. № 305-АД15-16623 по делу № А40-104260/2015; АС ПО от 7 октября 2014 г. № А06-8865/2013; от 1 июля 2014 г. № А06-6068/2013.].

Аналогичным образом возложение на потребителей обязанности по оплате коммунальных услуг лицу, которое эти услуги не оказывает, является навязыванием условий договора, не выгодных для него или не относящихся к предмету договора (необоснованное требование о передаче финансовых средств). Это свидетельствует о наличии антиконкурентного соглашения между управляющей компанией и лицом, которое принимает коммунальные платежи[301 - Постановление АС ПО от 10 февраля 2016 г. № Ф06-4873/2015 по делу № А65-10897/2015.]. Такой подход судов к разрешению рассматриваемого вопроса авторы считают спорным, поскольку необходимым элементом соглашения, запрещенного ч. 4 ст. 11 Закона о защите конкуренции, является ограничение или возможность ограничения конкуренции. В рассматриваемом случае, несмотря на создание неблагоприятных условий для граждан – плательщиков за коммунальные услуги, об ограничении конкуренции говорить не приходится.

Единообразно суды подошли и к вопросу о том, что навязывание страховыми компаниями физическим лицам (страхователям ОСАГО) иных добровольных договоров страхования свидетельствует о наличии соглашения между страховыми компаниями, реализация которого приводит к коммерческой выгоде для каждой из страховых компаний[302 - Определение ВС РФ от 7 декабря 2015 г. № 308-КГ15-15601 по делу № А53-24865/2014; Постановления АС ВСО от 27 января 2016 г. № Ф02-6528/2015, Ф02-7137/2015, Ф02-7067/2015 по делу № А74-1028/2015.].

Также навязывание дополнительных услуг прохождения техосмотра и контрольной диагностики при заключении договора ОСАГО свидетельствует о наличии антиконкурентного соглашения[303 - Определения ВС РФ от 25 сентября 2015 г. № 308-КГ15-11688 по делу № А53-22297/2014; от 14 июля 2015 г. № 308-КГ15-7549 по делу № А53-17878/2014.].

Включение в договоры аренды условия об обязательном имущественном страховании в определенной страховой компании свидетельствует о наличии антиконкурентного соглашения[304 - Постановление АС ВСО от 22 января 2014 г. по делу № А19-6811/2013.].