Армянские мотивы

Отныне и навсегда я живу в двух измерениях.

Армения

Ты – тепло. Ты осталась в груди волной тепла. От тебя ни уехать, ни уйти. Жёлтая листва на деревьях в моём городе напоминает мне твои жёлтые горы, твои солнцем залитые улицы. Нет, они не залиты солнцем, они сами – солнце.

Художник Давид Гогчян

Ревную тебя к другим писателям, потому что хочу полнее всех передавать твою сущность. Ибо чувствую эту душу, эти говорящие камни и деревья, живые воздух и воду, объёмную реальность, настоящие краски. Это я – твои рукописи в Матенадаране, на которые гляжу, не сдерживая слёз. Это я – твои горы под солнцем, камни, которые красивее белых песков заморских островов.

Я, как дар, принимаю пыль твоей жаркой, словно пустыня, Араратской долины. И она кажется мне живительной, как дождь. По этим камням когда-то ступали апостолы Варфоломей и Фаддей, принесшие Истину. Здесь открываются страницы Библии, ибо она Аставацашунч[16 - Аствацашунч – Библия (арм.). Дословный перевод этого слова – «Дыхание Бога».]. Всё здесь, всё в тебе, всё началось отсюда и тайна существования мира в величественном позволении Арарата видеть его. Здесь чувствуешь Бога. Отсюда не можешь уехать. Армения, ты радость и печаль одновременно. Ты – волнение души, которая знает, что все мы, все люди на свете, чувствуем себя дома, когда смотрим на Арарат. Ты – чудо, к которому можно прикоснуться. Я хочу без конца изучать твои каменные узоры, подниматься на твои вершины. И видеть дождь в фиолетово-изумрудных сумерках Дилижана, и чувствовать, поднимаясь по ступенькам Гарни, что на мне не туристические кеды, а античные сандалии, и быть твоими красками, чувствовать, что здесь мне хорошо. Хочу, чтобы на мои руки легла красная пыль гор Нораванка, хочу срывать с куста сладкую ежевику озера Парз. Пусть меня укрывает сумрак твоих тайн, пусть твоя жара опаляет меня. У тебя на ладони я хочу быть путником в простой одежде, путником, который сможет пройти всю тебя: от края до края.

Севан

Моё озеро оказалось сладким на вкус. Пахло солью, но было сладким. Разве это не чудо? Счастье – сидеть на берегу Гокчи и всматриваться в ярко-голубую даль, в прозрачные горы, которые казались мне хрустальными. Из души поднималось что-то, название чему я так и не нашла. На берегу Севана я чувствовала себя дикой, закалённой и смелой. Хотелось, чтобы солнце выдубило мою кожу, сделало её чёрной. Странник я здесь или человек, вросший в эту землю корнями? Чайка над озером или лодка в нём? Лошадь, которая фыркает и с наслаждением нюхает воду? Почему я чувствую себя вечной, когда смотрю на Севан? И это чувство, что он мой – ведь не только в фамилии тут дело[17 - Фамилия автора «Гогчян» происходит от древнего названия озера Севан – Гокча.].

Чайки носились над скалами и хохотали. Севанаванк смотрел на меня так по-доброму, что щемило сердце. Эти древние святые стены были тёплыми. В них тесно и просторно одновременно, и так же было на душе – тесно, просторно, радостно, бездонно. И в этой бездонности, в этом просторе Тот, кого я чувствовала, выйдя на середину монастыря и подставив голову под луч солнца, падающий сквозь купол. Я впитывала тепло этого луча каждой клеточкой, всем своим существом. Он падал мне на голову, на лицо, я стояла под ним радостно, покорно и благодарно.

Удивительный хачкар с изображением распятия темнел у стены Севанаванка. Он напоминал наскальные рисунки древних людей, но изображал распятие, и смотрел таинственно, молчал громко. Именно так в Армении молчат святые хачкары – громко. Стоит прикоснуться к ним – наполняешься силой. Такой силой, что в душе зажигается свет.

У входа в Севанаванк – ряд коричневых хачкаров. Долго стою и смотрю на них не в силах уйти. Такая же коричневая ящерица пугается меня и сбегает вниз по спине хачкара. Он не успел нагреться на солнце, но хачкар тёплый. Это какое-то другое тепло. Я прикасаюсь к нему и чувствую, что плачу. Сколько веков стоят здесь хачкары? Кто сделал их? Как звали того человека? И мог ли он представить, что спустя столетия у хачкара будет стоять человек и плакать от счастья, от того, что в душе Бог и вечность? От того, что коричневые хачкары и Севанаванк, и сам голубой Севан будут для него родными?

Гегард

Каждый раз, думая о нём, я искала слова, которыми его опишу и не находила. Увидев его, я потеряла дар речи. Как рассказать о том, что чувствуешь Бога вокруг себя и в своей душе – везде: в этих скалистых древних стенах и во всей Вселенной? Можешь просто тихо, одними губами, почти без голоса, произнести одним вздохом: «Бог» и замолчать. Что больше этого? Больше этого нет ничего.

Гегард. Не просто древний – вечный монастырь среди гор, частично вырубленный в скале. Здесь хранилось копьё, которым пронзили тело Христа. Монастырь сжигали турки. Потом его восстанавливали. Среди этих стен из камня, стен, украшенных вырезанными львами и крестами, среди стен, где луч света – поток красок, чувствуешь себя так спокойно, что понимаешь: ты пришёл к Богу, и Бог принял тебя, маленького, испуганного, не знающего ничего о себе и Вселенной, и теперь ничего плохого случиться не может. Ибо есть Бог. Он допустил тебя увидеть чудо Гегарда. Чудо, в огромных залах которого – Он. И больше нет вопросов. И неясно, как в мире, где есть Гегард, могут существовать атеисты.

Художник Давид Гогчян

Всепоглощающий простор. Колонны, уходящие в вечность. Удивительные узоры на стенах. Зал, в полу которого – могилы монахов, аскетов, проведших в Гегарде свою жизнь. Каждый звук здесь становится в тысячу раз громче. Неужели Гегард могли построить простые смертные? Неужели всё это появилось, благодаря человеческим рукам? Думается, что Он сошёл с небес и подарил его людям.

Прямо из стены монастыря струится вода. Это подземная река. Я зачерпываю полные ладони. Приникаю к воде губами. Ничего вкуснее не пила за всю свою жизнь. Мне никогда не забыть вкус этой воды. Пью и пью, не могу унять жажду. Вода, как молитва, как Благословение. Из фонтана во дворе монастыря её пьют белые голуби.

Всё это кажется таким родным, будто там, в глубине меня, словно на стенах Гегарда, те же вечные кресты. А ведь так оно и есть. Только сердце человеческое не скала. Может ли быть скалой душа?

На пути в Гегард мы были вынуждены остановиться. Дорогу перекрыли огромные каменные глыбы. На узенькую полоску обрушились горы. Большие экскаваторы расчищали дорогу. На несколько минут они остановились. Рабочие пропустили нас, и мы перебрались прямо по этим глыбам, а на другой стороне взяли такси. Нельзя было не увидеть Гегард.

Вспоминая тебя

Когда солнце освещает моё лицо и делает меня другой – немножко похожей на картину, оживляет мои волосы и глаза, зажигает их, я вспоминаю тебя, Армения. Оно касается меня будто случайно, но я знаю, что это не так.

Когда на закате в небе появляются озёра и горы, я снова вспоминаю тебя, вижу Севан. Когда грусть сжимает меня в своих руках, я чувствую на своём плече твою тёплую шершавую, будто хачкар, ладонь.

Вспоминаю, что есть ты, и, приникая к тебе, я дышу по-другому и понимаю, как суетен пластмассовый мир канцелярий и офисов, заводов и магазинов. Он плоский и неглубокий. А ты… ты вся храм и глубина. Глубина, где не задыхаешься, а дышишь настоящим воздухом.

Ты не браслет на моей руке, а гранатовое зернышко, проросшее в душе, крест, начертанный внутри меня.

Ты – полнота, которую обретаешь, глядя на мир с твоих вершин. И понимаешь: всё здесь, всё было, есть и будет здесь. И ласковый карий взгляд гор с коричневыми боками, и головокружение ущелий, и яркое солнце, в котором жизнь. Говорят, со временем воспоминания стираются. Мои – другого рода, их движение – в обратном направлении. Они появляются, вспыхивают золотыми блестками, словно пылинки под солнцем, светятся мягким светом красного туфа. Их становится больше и больше и, может, однажды я смогу понять, почему душа говорит с тобой на одном языке.

Молоканка Катя

Елена Асланян. Армения, г. Ереван

Родилась в 1961 году. Высшее техническое образование, инженер-системотехник. Работала по специальности более 25 лет, с 2000 года серьёзно занимается литературой, переводами на русский язык. Имеет многочисленные публикации в Армении и зарубежом. Лауреат республиканских и международных литературных конкурсов.

Есть у Елены в творческой копилке и победа на кинофестивале ECG&Romford Film Festival 2019, где в номинации «Книжный трейлер» её видеоролик к роману «Три двустишия» был признан победителем.

Автор пяти книг и четырёх сборников, два из которых международные.

…1995 год.

Армен смотрел из окна междугородной маршрутки, мчащейся в Гюмри по скоростной трассе между покрытыми изумрудной зеленью горами и почувствовал, что наслаждается жизнью вот в этот самый миг. В Гюмри служил его новый друг и коллега Алексей, с которым завязалась крепкая мужская дружба в военном госпитале в Москве, куда они оба попали со «своих» войн. Алексей попросил помочь ему сосватать девушку.

Он был разведён. Его жена очень неожиданно для него заявила, что больше не любит его и отказалась вернуться на родину из ГДР при выводе советских войск. Она осталась там с сыном, наскоро оформив брак с местным немцем то ли и впрямь по любви, то ли фиктивно. Для простодушного советского офицера, всегда поступавшего честно со всеми, это оказалось неразгаданной загадкой, так же как и произошедший развал страны, которой вдруг оказались не нужны тысячи квалифицированных и верных её защитников. Да и сама себе страна, казалось, была не нужна.

Для таких, как Алексей, столкновение с новой реальной жизнью, с какими-то невесть откуда появившимися «новыми русскими», с другими моральными ценностями и понятиями, иногда оказывалось роковым: люди ломались, не находя себя в новых реалиях.

Художник Галина Адамян

Он всеми правдами и неправдами добивался своего назначения на базу российских войск в Армении, убеждённый, что найдёт спасение для своей израненной души рядом с другом на древней христианской армянской земле, откуда практически с каждой точки открывается неповторимый вид на библейский Арарат, заснеженные вершины которого ежесекундно напоминают людям о том, что есть нечто непреходящее, возвышающееся над суетой и бренностью. Есть высшая красота и гармония, безупречность первозданной чистоты, которая не может не оседать хотя бы мельчайшей частицей в душах живущих в долине Арарата людей.

Когда Алексей по прибытии у ворот части столкнулся с выходящими женщиной и юной девушкой с белыми косынками на головах, словно сошедших с иллюстраций к русским сказкам, его пронзило мистическое чувство, что он вот так, по наитию, ведомый высшей силой, нашёл то, что искал.

Вот эта юная славянская девушка и есть его судьба. Имя сейчас узнает, главное, что он узнал Её, свою судьбу.

– Кто эти женщины? Они из семьи военнослужащего? – спросил он у дежурного.

– Нет, это местные молоканки. Они приходят сюда по делам: домашнее молоко продают, яйца там, зелень…

– А как зовут, знаешь?

Дежурный демонстративно повременил с ответом, потом проронил:

– Кто именно интересует: постарше или помладше?

Алексей смутился:

– Просто интересно. Вроде русские люди, но выглядят, будто прямо древние русичи из былин.

– А – а, – дежурный восхищённо вздохнул, – а Катюша, – будто Снегурочка из снегов Арарата вылеплена…

– Катя – это…?

– …дочка, а мамашу – Любой зовут.

«Катя», – повторил про себя Алексей.

– …Катя, значит, – повторял к месту и не к месту Армен, скрывая замешательство, слушая сбивчивый рассказ Алексея.