История Испании. Том 1. С древнейших времен до конца XVII века

В начале XII столетия мусульманская Испания была превращена в провинцию империи альморавидов. В 1102 г. альморавиды отвоевали Валенсию у вдовы Сида, в 1110 г. после смерти аль-Мустаина присоединили Сарагосу, правда, ненадолго, поскольку вскоре большая часть бассейна Эбро, включая Сарагосу и Таррагону, была захвачена арагонцами. Альфонсо Воитель, арагонский король, совершал рейды по всей восточной и центральной Андалусии. Но основная опасность надвигалась на империю с юга – альмохады, берберы из рода Масмуда, стали теснить берберов Санхаджа, к которым принадлежали альморавиды. Альмохады, вышедшие из горных районов марокканского юга, поддерживали религиозную реформу Махди Ибн Тумарта. В 1143 г. после 17 лет кровопролитной борьбы вся Берберия, от Атлантики до Триполитании, оказалась в руках Абд аль-Мумина, военачальника и правителя альмохадов, который стал первым халифом из династии Муминидов.

С падением государства альморавидов в Аль-Андалусе приблизительно на 30 лет возобновилась система тайф, впрочем, не в таком объеме как прежде, поскольку христианский север к этому времени был гораздо сильнее и тоже участвовал в дележе рухнувшей империи. К 1157 г. аль-Мумин укрепил свои позиции в Магрибе и всю свою энергию направил против испанских мусульман. Однако Ибн Марданиш, Король Лобо (Волк) из испанских сказок, бывший в это время правителем Мурсии и распространивший свою власть на земли Альбасете, Хативы, Дении, Хаэна, Басы, Убеды, Гуадикса, Кармоны, Эсихи и Гранады, не сдавался до 1172 г. Только второму халифу Абу Йакубу Йусуфу удалось восстановить империю на испанской территории. Он умер от раны, полученной при осаде Сантарена (1184 г.). Третий халиф Абу Йусуф Йакуб аль-Мансур заключил союз с королевством Леон, отделившемся в это время от Кастилии, благодаря чему в 1195 г. при Аларкосе, недалеко от Калатравы, войскам Альфонсо VIII было нанесено поражение. Теперь власть альмохадов простиралась до Гвадалахары. Впрочем, у этой победы были печальные для мусульман последствия, поскольку она заставила христианских королей объединиться и выставить против Мухаммада аль-Насира, четвертого халифа, сильное войско, разбившее его на голову в знаменитой битве при Лас Навас де Толоса, 16 июня 1212 г. Из-за внутренних трудностей кастильский и арагонский короли смогли продолжить наступление на юг только в 1225 г., так что империя альмохадов еще некоторое время просуществовала, постепенно приходя в упадок. Особенно ее подрывали внутренние смуты и прежде всего восстания в Валенсии и Мурсии, бывшие, с одной стороны, выражением недовольства народа, а с другой – проявлением политических амбиций местной знати. Валенсией завладел Заййан Ибн Марданиш, потомок знаменитого Короля Лобо. Мурсию взял Ибн Худ, из сарагосского рода Худидов.

В течение двух лет Ибн Худ овладел практически всем Аль-Андалусом, кроме Валенсии, но его королевство было очень хрупким. В 1230 г. он потерпел поражение при Хересе от Фернандо III, а в 1231 г. при Мериде, после чего его популярность резко упала. Неудачами Ибн Худа сумел воспользоваться Мухаммад бен Йусуф бен Наср, с именем которого связана новая страница истории мусульманской Испании.

Последнее мусульманское государство на Пиренейском полуострове возникло с закатом империи альмохадов. Его рождение было прямым результатом упадка северо-африканской власти и произошло в условиях набиравшей силу Реконкисты. Эти обстоятельства очень быстро привели к тому, что оно осталось единственным оплотом мусульманской государственности на полуострове.

В 1232 г., когда уже было ясно, что весь юг полуострова не подчиняется альмохадам, жители маленького городка Архона, что в окрестностях Хаэна, провозгласили султаном Мухаммада бен Йусуфа бен Насра, который, как говорили, был потомком одного из сподвижников Пророка. В течение года ему удалось при поддержке своих родственников Бану Наср и Бану Ашкилула распространить власть на Хаэн и Поркуну, Гуадикс и Басу, но он не устраивал кордовцев и севильцев и, чтобы удержаться, был вынужден в 1234 г. принести вассальную присягу Ибн Худу. Враждебность двух самозваных властителей Аль-Андалуса проявилась двумя годами позже, когда Наср участвовал в кампании Фернандо III против Кордовы. После того как город пал, Мухаммад вместе с христианским королем подписал с Ибн Худом договор. Недовольство населения Ибн Худом росло прежде всего из-за высоких налогов, связанных с огромной данью, наложенной на мусульман кастильским королем. Мухаммад бен Наср воспользовался сложившейся ситуацией и в 1237 г. вошел в Гранаду, превратив старый центр Зиридов в столицу нарождающегося Насридского эмирата. В следующем, 1238 г., в Альмерии был убит Ибн Худ, Мухаммад I взял этот город, а вскоре ему покорилась и Малага.

Ваза из Альгамбры – одна из серии декоративных ваз, созданных для дворца гранадских эмиров

Расстановка сил на полуострове к этому времени заметно изменилась в пользу христианских королей, совершавших победоносные походы на юг. Арагонцы заняли Балеары (1229 и 1239 гг.), покорили Заййана Ибн Марданиша, завоевав эмират, а затем и город Валенсию (1232–1238 гг.), присоединили Альсиру и Хативу Кастильцы рвались к Хаэну, занимавшему очень важное стратегическое положение. Маленькое Гранадское королевство могло выжить, только имея сильного покровителя.

Мухаммад I, политика которого отличалась практичностью и трезвостью, в 1246 г. подписал в лагере христиан под стенами осажденного Хаэна договор с Фернандо III, согласившись признать его своим сеньором и платить ему большую дань. Таким образом он, кроме прочего, надеялся избежать суровой участи своего мурсийского соседа, сына Ибн Худа, в 1243 г. покорившегося христианам после упорного сопротивления, что самым плачевным образом сказалось на условиях капитуляции.

Замирение с кастильцами позволило Мухаммаду I заняться домашними делами: необходимо было отладить систему власти во вновь образованном королевстве, внимания требовали и многочисленные беженцы-переселенцы с Леванта, из Мурсии и Баэсы, для которых был построен в Гранаде квартал Альбайсин.

История Гранадского королевства во второй половине XIII – первой половине XIV в. – это история постоянного политического лавирования, требовавшего от правителей внимания не только к кастильцам, нападавшим на их границы, взявшим Тарифу и Гибралтар, но и к североафриканским Маринидам, вытеснившим альмохадов и активно вмешивавшимся во внутрииспанские дела, а также и к сепаратистски настроенной знати, например, к собственным родственникам Бану Ашкилула, управлявшим Малагой и Гуадиксом. Во внешней политике Гранады немалое место было отведено и контактам с Арагонским двором, каталонские и арагонские купцы получили здесь широкие привилегии. В 1310 г. Фернандо IV Кастильский отошел от осажденного Альхесираса после переговоров с молодым султаном Насром, которого поддерживали высадившиеся в Испании войска Маринидов, и Жауме II Арагонским.

Помощь североафриканских властителей, впрочем, далеко не всегда обеспечивала гранадцам успех, о чем свидетельствует, в частности, поражение в битве при Саладо (1340 г.), вслед за которым, несмотря на отчаянное сопротивление, эмир Йусуф потерял Альхесирас и на десять лет был обложен данью кастильским королем Альфонсо XI.

Йусуф I (1333–1354) был одним из самых значительных правителей Гранадского эмирата. Он установил теплые отношения с Пере IV Арагонским, они обменивались посольствами и подарками. Он также пытался, хотя и безрезультатно, наладить контакты с Каиром. Он основал Медресе – первое такого ранга учебное заведение в эмирате. Гранада до сих пор хранит прекрасные постройки той эпохи (например, ворота Справедливости и дворец Комарес в Альгамбре).

Правление Мухаммада V (1354–1358, 1361–1391) началось, по словам мусульманских хронистов, с мира и процветания. Однако ему пришлось пережить государственный переворот, совершенный его сводным братом Исмаилом, бежать в Фес, искать поддержки у султана и у арагонского короля. Султан Феса Абу Салим выделил эмиру свою христианскую гвардию, а Пере Церемонный выдвинулся с войском в район Ронды, находившейся тогда под властью Маринидов, и оказал значительную помощь Мухаммаду в борьбе с узурпатором. К тому времени на гранадском престоле восседал уже Мухаммад VI, расправившийся с Исмаилом. Испугавшись, Мухаммад VI бежал в кастильские земли, где недалеко от Севильи и умер.

Гранада

В XIV в. Гранада считалась одним из самых населенных городов Европы. Скорее всего, в XIV–XV вв. город занимал площадь в 170 гектаров, а его население достигало 50 тыс. человек. Восточные путешественники восхищались его красотой и сравнивали с Дамаском. Кастильцы при взятии города насчитали в нем 40 тыс. человек.

В отличие от Кордовы и Севильи, Гранада была городом, основанным мусульманами. В античности и в первые века арабского владычества городским центром этого района была Эльвира (Илиберис), расположенная в предгорьях в 10 км на северо-запад от Гранады. Однако в XI в. она пришла в упадок, и роль столицы перешла к Гранаде. Владевшие ею Зириды укрепили город высокими стенами, которые разрослись в конце XIII в. с появлением новых кварталов: Наджад, за стенами которого находился также квартал гончаров, возник на юге, а Альбайсин – на севере. Название последнего связано скорее всего с переселившимися сюда в 1226 г. жителями Баэсы, но существует также версия, что это был «квартал сокольничих».

Гранада обладала двойными стенами. Одна линия стен шла от «верхнего города», Альгамбры, вниз, затем вдоль реки, а в районе Биб аль-Дифаф (Ворот Барабанов) соединялись с Альгамброй. Вторая линия стен шла от возвышенности Альгамбры до Ворот воды, напротив Хенералифе. Внутри этих укреплений вплоть до XVI в. сохранялись стены XI столетия, которыми были окружены старые зиридские кварталы – Алькасаба, Кадима и Худерия, еврейский квартал. В Гранаде было 26 ворот.

Центральное ядро города, мадина, находилась на равнинной части, на левом берегу Дарро. Улицы вокруг Большой мечети были широкими, и к ней не пристраивались другие здания. Здесь же находились помещения для занятий религиозными науками. Рядом располагались лотки присяжных свидетелей и лавки аптекарей. Недалеко от мечети возвышалась школа, с классами и своей молельней, имелись и спальни для обучающихся. В центре города было много базаров, самый известный из которых, Кайсариййа (исп. alcaiceria), обладавший собственными стенами, славился предметами роскоши и тканями. Крытые лавки образовывали внутри него целые улицы, а на ночь он закрывался десятью воротами, как утверждал испанский историк Мармоль Карвахаль, сравнивавший его с подобным же базаром в Фесе.

На левом берегу реки размещались товарная биржа и квартал со складами, сдававшимися в наем чужеземцам. Квартал соединялся мостом с Кайсариййей и площадью Большой мечети. Кроме него в городе было еще четыре моста и среди них мост Кади, построенный в 1055 г. и связывавший Алькасабу с Альгамброй.

В эпоху Насридов Гранада обросла новыми кварталами: это уже упоминавшийся квартал гончаров и Наджад с его шатрами и садами, это Ареналь и Альбайсин, обладавший автономией, собственными судьями и Большой мечетью, это Антекеруэла, основанная беженцами из Антекеры после 1410 г. Надо всеми ними возвышалась Альгамбра, квартал, превращенный в настоящий город. Отсюда можно было видеть дворцы, башни, белые загородные дома, утопавшие в садах, и простиравшиеся вокруг лесистые холмы.

Мухаммад V был талантливым и практичным политиком. Он активно прибегал к дипломатическим формам урегулирования конфликтов, заключал мирные договоры с Кастилией и Арагоном, поддерживал дружеские отношения с Марокко, Тлемсеном, Тунисом и Каиром. Кроме того, эмир умело использовал внутренние неурядицы своих врагов, что позволило ему вернуть Альхесирас, Ронду и Гибралтар (последнее владение Маринидов на полуострове). При Мухаммаде V продолжалось строительство в Альгамбре: например, был возведен знаменитый Дворик львов. Его политику продолжали сын Йусуф II и внук Мухаммад VII. Однако их преемник Йусуф III столкнулся с уже окрепшей Кастилией и в 1410 г. потерял Антекеру. Это поражение продемонстрировало уязвимость Гранадского эмирата.

После смерти эмира Йусуфа III в 1417 г. при малолетнем наследнике власть оказалась в руках визиря из арабского рода Бану Саррадж, в христианской традиции известного под именем Абенсеррахов. Они развязали в стране междоусобную войну, обескровившую королевство и ослабившую центральную власть. Только в 1464 г., с восшествием на престол Абу ль-Хасана Али (1464–1482), в христианских хрониках известного как Мулей Асен (Muley Hacеn), ситуация стабилизировалась. Новый эмир занялся реорганизацией войска, жестоко подавил восстание Бану Саррадж в Малаге, навел порядок на дорогах королевства. Почти каждое лето он совершал набеги на христианские земли.

Успехи гранадцев во многом были возможны благодаря смуте, охватившей Кастилию. Однако в 1479 г. был подписан договор в Алкасовас, положивший конец гражданской войне и закрепивший объединение Кастилии и Арагона, чьи монархи, Католические короли, начали подготовку похода на юг. Над Гранадским королевством, последним оплотом мусульманской власти на полуострове, сгущались тучи. В 1482 г. испанцы взяли Альхаму.

Эти события, однако, не остановили вспыхнувшую с новой силой междоусобицу среди гранадской знати. Абу ль-Хасан был свергнут в результате заговора, во главе которого стояла его жена Айша и их сын Абу Абд Аллах Мухаммад Ибн Али, или просто Мухаммад XII, в христианской хронистике известный как Боабдиль. Эмир бежал со своим братом Мухаммадом бен Садом, прозванным аль-Загаль, что значит Храбрый, в Малагу. В 1485 г. он скончался, передав права наследования брату. Тем временем Боабдиль безуспешно сопротивлялся северной угрозе. После неудачного похода против Фернандо и плена (1483 г.) эмир был связан секретным договором с Католическими королями и не мог помешать им взять Малагу и Велес-Малагу (1487 г.). К этому моменту после тяжелой обороны уже капитулировали Ронда и крепость Лоха (1485 и 1486 гг.). После пятимесячной осады пала Баса, и аль-Загаль, оставив борьбу, сдал Альмерию и Гуадикс (1489 г.), а сам перебрался со своими соратниками в Оран. Окруженные со всех сторон гранадцы безрезультатно искали помощи у собратьев по вере в Африке. В конце 1491 г. Изабелла повелела возвести недалеко от Гранады крепость Санта Фе, в результате чего город оказался в безнадежном положении. В это время Боабдиль вел секретные переговоры с Католическими королями о сдаче города и подписал в Санта Фе три документа, которые содержали условия капитуляции Гранады. 2 января 1492 г. он вручил христианам ключи от города и тайно от гранадцев выехал в Альпухарру, которая была ему пожалована. Закончил он свои дни в Фесе в 1533 г.

«Двор львов» во дворце эмиров в Альгамбре. XIV в.

6 января 1492 г. в Гранаду въехали Католические короли. Два с половиной века просуществовало небольшое исламское государство – Гранадский эмират, отстаивая собственную независимость от северян-христиан и южан-мусульман, стремившихся прибрать к своим рукам его богатейшие порты и связи, развитую торговлю и текстильное производство. Пожалуй, его вклад в сокровищницу испанской и европейской культуры, в том числе и политической, вполне сопоставим с вкладом Кордовского халифата. В известном смысле он даже может представлять больший интерес, поскольку предлагает новый для ислама опыт – Гранадский эмират был государством, родившимся не на Востоке и не в условиях политического доминирования ислама в регионе, как то было с Кордовским халифатом. Он был продуктом андалусской, а не аравийской, персидской, африканской и т. д., истории. Стоявшие во главе его люди принадлежали к андалусской общности и говорили на южном наречии романсе и местном диалекте арабского, они ориентировались на политические порядки соседей-христиан, что в частности сказалось на статусе эмира, частенько одевались по европейской моде, но сохраняли религиозную и этническую идентичность. Наконец, Гранадский эмират был встроен в исключительно европейскую систему вассальных связей, существовавшую на Пиренейском полуострове, хотя органы управления оставались во многом традиционно восточными.

С точки зрения политической истории пример Гранадского эмирата необычайно интересен именно синтезом европейских и восточных элементов.

Система управления, которая была принята на землях, подвластных мусульманским правителям, резко отличалась от известных Европе моделей и оказала вполне очевидное влияние на христианские потестарные органы.

В течение восьми столетий на Пиренейском полуострове существовала исламская государственность, по природе своей теократическая, которая воплощалась на разных этапах политического развития в различных формах.

Поначалу Аль-Андалус вошел в состав обширной провинции, земли которой простирались от Египта до Марокко. Военачальники, возглавлявшие испанские кампании, осуществляли здесь верховную власть именем халифа, но чувствовали себя достаточно независимыми, поскольку одновременно являлись правителями северо-африканских земель. И Муса ибн Нусайр, и Тарик самостоятельно подписывали капитуляции, чеканили монету и назначали себе заместителей.

Эта практика была быстро пресечена Дамаском, где предпочитали видеть во главе приобретенных земель покорных управителей – вали. По существу власть была передана в руки военных, которые редко удерживали ее дольше двух лет, в силу прямой зависимости от настроений в войске. В сферу их полномочий входили также фискальные, судебные, административные и духовные вопросы. Они опирались на вали более низкого статуса, которым поручалось управление отдельными областями и пограничными марками. Аль-Андалус был выделен в отдельную провинцию.

Это во многом облегчило установление здесь власти эмира в середине VIII столетия. Бежавший после переворота в Дамаске на Север Африки последний Омейяд никак не смог бы претендовать на власть над огромными и в высшей степени неоднородными пространствами мусульманской Африки. Договориться с политической оппозицией в Аль-Андалусе было гораздо проще и, как показала история, весьма перспективно. Приход к власти Абд ар-Рахмана способствовал важным институциональным изменениям. Он стал первым эмиром Аль-Андалуса. Будучи мудрым политиком, он проводил и поддерживал необходимые мероприятия политического характера, дабы разрыв с центром, теперь уже Аббасидским, не нанес ущерба ни власти Омейядов в Испании, которая была признана легитимной не сразу, ни религиозной общности, которая объединяла Аль-Андалус и метрополию. Однако по сути он чувствовал и вел себя как самостоятельный правитель, халиф.

При Абд ар-Рахмане I войско лишилось возможности провозглашать эмира. Отныне правитель лично назначал преемника в присутствии аристократии и народа. Власть передавалась внутри рода Омейядов, по мужской линии, однако принцип передачи власти от отца к старшему сыну известен не был. Такое нововведение было весьма характерно для исламской государственности VIII в.: оно отразило стремление власти закрепить свои позиции, обеспечить преемственность и стабильность, в жертву чему был принесен древний выборный порядок.

Эмир собрал вокруг себя знать, прежде всего, арабов и сирийцев, которым поручались все дела по управлению страной. Постепенно сложилась целая система должностей, на которые назначал только эмир, делегируя сановникам свои полномочия и принимая специальную присягу на верность. Важнейшие политические и административные посты занимали визири, ведавшие самыми разными вопросами, среди которых первый именовался хаджибом и заведовал дворцовым хозяйством.

С течением времени Аль-Андалусу предстояло превратиться из провинции в самостоятельное государство, что самым непосредственным образом сказывалось и на системе управления. Так, Абд ар-Рахман II провел серьезную административную реформу, во многом ориентируясь на достижения Багдада. Территория страны была разделена на провинции (куры), во главе которых стояли вали. При помощи сложной и отлаженной системы сношений местные органы контролировались центром. Центральный аппарат был выстроен по аббасидскому образцу, введены высшие должности, предполагавшие отправление сановниками политических, фискальных, судебных и военных функций. Серьезные изменения коснулись полномочий хаджиба, который после реорганизации превратился в первого министра, местоблюстителя халифа, он возглавлял все службы двора, ведал центральной и провинциальной администрацией и войском.

Все органы центрального управления эпохи эмирата находились в Кордовском Алькасаре и входили в состав двух подразделений: государственной канцелярии и главного управления финансами. Второе было самой централизованной службой Аль-Андалуса. Во главе его стоял визирь, под началом которого работали казначеи, управлявшие, распределявшие и хранившие фонды; они происходили из аристократических арабских семей и богатых семей моса?рабов и иудеев, чьи обязанности были весьма разнообразными. Они в свою очередь управляли большим числом «интендантов» и счетоводов. Такая же структура работала и на провинциальном уровне.

Казна делилась на три части: средства, предназначавшиеся на религиозные нужды (ими ведал кордовский кади), частные средства эмира и его дома, и публичные фонды, шедшие на государственные нужды.

Характерной, также генетически восточной, чертой центральной администрации и дворцовых служб Аль-Андалуса было присутствие в аппарате большого числа людей самого разного социального статуса, например, многие из сановников и официалов были клиентами или рабами, среди которых важные государственные посты занимали и евнухи.

В 929 г. Абд ар-Рахман III принял титул халифа и правителя правоверных. С этого времени Аль-Андалус de iure обрел самостоятельность, став халифатом (его иногда называют Кордовским – по столичному городу), что мало отразилось на властных структурах, но явилось логическим и важным этапом в развитии исламской государственности на полуострове.

В начале XI в. мусульманское государство Аль-Андалуса переживало процесс отделения светской власти от религиозной, что выливается во внутренние раздоры и междоусобицы сепаратистски настроенной знати, с которыми ослабевшая центральная власть справиться не могла. К 1031 г. политическая карта Пиренейского полуострова украсилась множеством небольших, претендовавших на самостоятельность государственных образований мусульман. Следует подчеркнуть, что ни один правитель тайф никогда не претендовал на титул халифа и правителя правоверных или на восстановление политического единства Аль-Андалуса. Тем сановникам, аристократам и военачальникам, которым удалось захватить власть и которые оказались способны организовать управление и защиту определенной территории, было свойственно принимать ни к чему не обязывавшие титулы: хаджиб, эмир, малик, сахиб, даже султан.

Правители тайф сами назначали своих преемников, принимали присягу на верность, формально сохраняли атрибуты власти, следуя кордовским традициям. В то же время они активно использовали наемные войска, что требовало больших средств, которые добывались при помощи новых, не коранических, налогов. Одно это делало их власть сомнительной с точки зрения Божественного Закона. Союзные и вассальные связи с «неверными», в которых участвовали все тайфы в силу включенности в сеньориальную систему взаимоотношений, способствовало тому не меньше. Возможно, именно благодаря свойственной верхушке политико-религиозной толерантности, переходившей в безразличие, альморавидам и альмохадам, проповедовавшим идею ислама и исламского государства, удалось легко справиться с тайфами и восстановить единство мусульманских территорий.

При альморавидах (1111–1150), а затем и при альмохадах (1150–1212), Аль-Андалус превращался в провинцию северо-африканских империй, которые в свою очередь были склонны искать политической поддержки у Аббасидов и ради этого признавали верховную власть халифа, принимая титул «эмира мусульман». От их имени Аль-Андалусом управлял вали – наместник, которому делегировались самые широкие полномочия, он же командовал военными подразделениями.

Разумеется, система должностей и государственного управления претерпела решительные изменения в период тайф, которые не нуждались в таком масштабном и разветвленном аппарате, как обширный халифат, и при африканских династиях, в основе управления которых лежал кланово-племенной принцип. Например, должность визиря могла трансформироваться в исполнение обязанностей секретаря и замещаться людьми учеными, или визирем мог именоваться любой, причастный к администрации. В эпоху альморавидов функции визирей были весьма неопределенны, а при альмохадах, не знавших четкой системы управления, все должности, в том числе и визиря, пришли в упадок. В последней из тайф – в Гранадском эмирате – визирей было несколько, и по статусу и сфере ответственности они напоминали придворных-министров. В то же время практически все мусульманские политические образования, существовавшие на Пиренейском полуострове после распада халифата, воспроизводили в той или иной степени систему канцелярии, принятую в Кордове. В целом государственный аппарат развитого Средневековья характеризуется здесь меньшей специализацией должностей и сокращенным штатом должностных лиц. Так, в Гранаде эмир поначалу сам занимался всеми фискальными вопросами.

Самое непосредственное влияние на систему управления, принятую на христианских землях полуострова, оказала мусульманская система местной администрации, главные должности которой были заимствованы северными соседями и функционировали на протяжении многих веков и после падения не только Кордовского халифата, но и Гранады. Речь идет о трех важнейших фигурах исламской администрации. Сахиб аль-сук (в испанской традиции превратившийся в сабасоке), господин рынка, надзирал за порядком и безопасностью на рынке, за торговыми сделками. Аль-мухтасиб (в испанской традиции альмотасен) следил за ценами и качеством товаров и ремесленных изделий, разбирал возникавшие в связи с этим споры, кроме того, отвечал за сбор торговых пошлин. Сахиб аль-мадина (в испанском варианте сальмедина), господин города, в период халифата назначался, видимо, только в Кордову, в других городах подобного должностного лица не было, что по всей вероятности должно было измениться в эпоху тайф, судя по распространенности должности сальмедины в испанских городах. Изначально он занимался всеми делами, которые относились к сфере внутренней политики, и замещал эмира или халифа в его отсутствие. На пограничных землях Аль-Андалуса, обладавших особым статусом и администрацией, главным должностным лицом был аль-каид (в испанской традиции ставший алькайдом).

Что же касается судебной системы мусульман, то на протяжении всей истории Аль-Андалуса она оставалась наиболее консервативной и традиционной частью системы управления, непосредственно связанной с восточными корнями, что было обусловлено хорошо известной слитостью права и религии в исламском государстве. Высшая судебная юрисдикция принадлежала эмиру или халифу, который делегировал свои полномочия столичному кади – судье, власть которого практически ничем не была ограничена, поскольку он являлся и высшим авторитетом в области права, и блюстителем справедливости, и духовным лидером общины правоверных. Соответственно в эпоху эмирата и халифата такими полномочиями обладал кордовский кади, которому подчинялись все мусульмане Аль-Андалуса, позже – кади столичных городов, ведавшие мусульманским населением тайф. Кади назначался пожизненно, судил независимо и свободно, и далеко не всякий соглашался принять на себя такой груз ответственности и забот. В каждой куре был свой кади, также назначавшийся правителем, часто по представлению с места. Мусульмане, оставшиеся жить под властью христианских королей, сохранили должность кади в качестве главы мусульманской общины и администрации. Назначали их в XIII–XV вв. христианские короли.

Исламская государственность на Пиренейском полуострове прошла несколько закономерных этапов развития: становления с ярко выраженным процессом оформления властных институтов и должностей, укрепления центральной власти и обретения самостоятельности, дробления власти в результате отделения светской власти от религиозной. Следует подчеркнуть, что изменения были вызваны прежде всего глубинными внутренними процессами, происходившими в социальной и политической жизни Аль-Андалуса. Соседство с христианскими государствами в той степени, в которой оно вообще могло оказать воздействие на политическое устройство центров, базировавшихся на иной религиозно-правовой системе, стало сказываться в эпоху тайф и позже. Как правило влияние осуществлялось посредством включения тайф в общепиренейское политическое пространство, что предполагало встроенность в сеньориальные отношения. Именно это обстоятельство в наибольшей степени способствовало преодолению цивилизационных границ на политическом уровне. По всей видимости, XI–XII столетия должны были стать в этом плане продуктивными, поскольку и христианская и исламская государственность в это время переживали период малых форм, оказавшийся, как показал исторический опыт, самым плодотворным для процессов синтеза. Успехи Реконкисты, сокращение территорий, находившихся под мусульманским политическим господством, разумеется, нарушили равновесие. Гранадский эмират очевидным образом зависел от внешнеполитической обстановки и все ресурсы расходовал на сохранение и защиту фактической самостоятельности и политической идентичности.

Глава 2. Социальные практики ислама на Пиренейском полуострове

[6 - Раздел главы, посвященный евреям в мусульманской Испании, написан Г. С. Зелениной.]

С приходом мусульман на Пиренейский полуостров радикальным изменениям подверглось социальное устройство и резко изменился облик общества. Прежде всего, оно стало гораздо разнообразней в этническом отношении. Теперь к испано-римскому и вестготскому элементам, которые сами в свою очередь накладывались на кельтский, прибавились арабы и берберы, делившиеся на роды и племена очень разного происхождения.

Гетерогенность андалусского общества усугублялась и появлением новой доминирующей религии – ислама, покориться которому пришлось и христианам, и иудеям.