Русское слово №08/2010

И современники ему
При жизни памятник готовят…
Но нет пощады у судьбы
Тому, чей благородный гений
Стал обличителем толпы,
Её страстей и заблуждений.
Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.
Его преследуют хулы:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья, —
И каждый звук его речей
Плодит ему врагов суровых,
И умных и пустых людей,
Равно клеймить его готовых.
Со всех сторон его клянут
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он – ненавидя!»[172 - Некрасов Н. А. Соч. в II тт., т. I, М., «Художественная л-ра», 1976, с. 65–66.]

Александр Иванович Герцен (1812–1870)

Известно, что Николай I присутствовал на спектакле «Ревизор» в Александринском театре. «Хохотал от всей души».[173 - «Русская старина», 1879, № 2, с. 34.] Герцен по этому поводу писал: «Поэт, в отчаянии, что вызвал всего лишь это августейшее веселье да самодовольный смех чиновников, совершенно подобных тем, которых он изобразил, но пользовавшихся большим покровительством цензуры, счёл своим долгом разъяснить в предуведомлении, что его комедия не только очень смешна, но и очень печальна…».[174 - Герцен А. И. Собр. соч. в 30 тт., т. 7, М. 1958, с. 229.]

В дневнике (июль 1842 г.) Герцен записал: «Тут переходя от Собакевичей к Плюшкиным, – обдает ужас; вы с каждым шагом вязнете, тонете глубже. Лирическое место вдруг оживит, осветит и сейчас заменяется опять картиной, напоминающей ещё яснее, в каком рве ада находимся».[175 - Там же, т. 2, с.267.]

«Мёртвые души», – писал Герцен, – это заглавие само носит в себе что-то наводящее ужас. И иначе он не мог назвать; не ревизские мёртвые души, а все эти Ноздрёвы, Маниловы и все им подобные – вот мёртвые души, и мы их встречаем на каждом шагу».[176 - Там же.]

В дневнике, относящемуся к 1843 году, характеризуя современных «деятелях» правительства, Герцен записал: «Нет определённых воззрений, нет определённых целей, и вечный тип Хлестакова, повторяющийся от волостного писаря до царя».[177 - Там же, т. 2, с. 220.]

«Мёртвые души». «Гоголь чувствовал, – писал Герцен, – и многие другие чувствовали вместе с ним – за мёртвыми душами есть души живые».[178 - Там же, т. 18, с. 267.]

К сатире и юмору Гоголя в полной мере могут быть отнесены замечательные слова Герцена о смехе. «Смех, – писал он, – одно из самых сильных орудий против всего, что отжило и еще держится… важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых…».[179 - Там же, т. 13, с. 267.]

И ещё Герцен о Гоголе: «Когда он переносится мыслью в мир украинских казаков или шумно танцующих у трактира парубков, когда рисует перед нами бедного старого писаря, умирающего от огорчения, потому что у него украли шинель, тогда Гоголь – совсем иной человек, с прежним талантом, как прежде, он нежен, человечен, полон любви; его ирония больше не ранит и не отравляет; это – трогательная, поэтическая, льющаяся через край душа, и таким остается он до тех пор, пока случайно не встретит на своем пути городничего, судью, их жены или дочери, – тогда всё меняется; он срывает с них человеческую личину».[180 - Там же, с. 175.]

«Мёртвые души»… потрясли всю Россию». «Перечитывание этих строк задушило меня какой-то безысходной грустью… Русь так живо представлялась мне, современный вопрос так болезненно повторялся, что я готов был рыдать. Долог сон, тяжёл». (Дневник Герцена 23 июня 1842 г.) «Удивительная книга, гордый упрёк современной России, но не безнадёжный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых навозных испарений, там он увидит удалую, полную сил национальность».[181 - Там же, т. 2, с. 226.] (Дневник А. И. Герцена за 23 июня 1842 г.)

Кто повинен и в какой степени в том, что Гоголь Николай Васильевич покинул обожаемый им мир значительно раньше «естественного срока»? Светильник разума угас в 43 года!

Эпоха, режим Николая I. Гоголь скончался в удушливой атмосфере самодержавно-крепостнического режима. Самодержавие выпалывало светильники разума, высокую нравственность, порядочность, честь и достоинство целыми пачками. Именно в эти годы, когда «командовал» Россией Николай I (1825–1855), коса страшного террора беспощадно выкашивала самые разумные силы страны. Декабристы – казнены, большая часть из них отправлены на каторгу…

Рылеев К. Ф. – поэт – повешен, ему шёл 31 год.

Пушкин А. С. – поэт – убит в 37 лет.

Лермонтов М. И. – поэт – убит в 27 лет.

Грибоедов А. С. – писатель, поэт, дипломат – убит в 34 года.

Михайлов М. Л. – поэт, погиб на каторге в 36 лет.

Белинский В. Г. – писатель, критик, революционер – скончался от туберкулеза в 37 лет.

Герцен А. И. – вынужден был эмигрировать и долгие годы скитался на чужбине.

Чернышевский Н. Г. – арестован в 34 года. Более 20 лет находился в Сибири, на каторге.

Добролюбов Н. А. – скончался от туберкулеза в 25 лет.

Вспомним процесс 193-х!

Это далеко не полный перечень жертв самодержавного строя!

«Отсталости России и её абсолютизму соответствует полное бесправие народа перед чиновничеством, полная бесконтрольность привилегированной бюрократии… Против всевластного, безответственного, подкупного, дикого, невежественного и тунеядствующего русского чиновничества восстановлены весьма многочисленные и самые разнообразные слои русского народа».[182 - Ленин В. И. ПСС, т.2, с. 455–456.]

Персонал из ближайшего окружения Гоголя Н. В

Толстой Александр Петрович (1801–1873). Граф. Видный царский сановник. Был губернатором в Одессе, в Твери. Впоследствии – обер-прокурор Святейшего Синода. Ярый реакционер и консерватор, религиозный до ханжества. Он принадлежал к тому ряду друзей Гоголя, которые, по существу, стали его врагами. Гоголь познакомился с ним в начале 40-х годов и очень привязался к нему. В нём писатель находил поддержку своей растущей религиозности и мистицизму. Толстой взял на себя «труд» отвратить писателя от литературы. Именно он спровоцировал Гоголя написать книгу «Выбранные места…». Последние годы жизни Гоголя в Москве он жил в доме графа. Когда Гоголь заболел, Толстой долго это скрывал от друзей писателя и не допускал кого-либо к постели больного. В этом доме Николай Васильевич и скончался.

Жуковский Василий Андреевич (1783–1852). Крупнейший русский поэт – романтик, переводчик. Перевёл «Одиссею» Гомера. Царедворец. Оценивая творчество Жуковского, А. М. Горький писал, что мотивы, преобладающие в нем, – «жизнь, окружена страшными тайнами, злые силы играют человеком, владыка жизни – случай, все идет к смерти, все поглощается ею».[183 - Горький А. М. «История русской литературы», М., 1939, с. 62.]

Жуковский часто рисовал образы «грешников», которые в увлечении земными благами забывали о потустороннем мире, нарушали нормы христианской морали. Развивая тему «роковых» прегрешений и сурового возмездия, тему раскаявшихся «грешников», Жуковский настойчиво высказывал идею Провидения, которое «ведёт нас к лучшему концу стезёй непостижимой». В произведениях Жуковского читатель встретится с таинственными пришельцами потустороннего мира, гениями чистой красоты и страшными чудовищами.

К. Рылеев в письме Пушкину А. С. писал о влиянии творчества Жуковского на дух нашей словесности: «К несчастью, влияние это было слишком пагубно: мистицизм, которым проникнута большая часть его стихотворений, мечтательность, неопределённость и какая-то туманность, которые в нём иногда даже прелестны, растлили многих и много зла наделали».[184 - Рылеев К. Ф. ПСС, «Академия», 1934, с. 483.]

Гоголь познакомился с Жуковским в Петербурге в начале 1831 года. Их дружба очень окрепла в 1838–1839 годах, когда они встречались в Риме, и продолжалась более 20 лет. Книга «Выбранные места…» писалась при прямой поддержке Жуковского.

Константиновский Матвей Александрович (Отец Матвей) (1792–1857). Священник в г. Ржеве. Проповедник-фанатик, рекомендованный Гоголю в качестве духовника графом А. П. Толстым. Знакомство с ним писателя состоялось заочно в начале 1847 года, когда Гоголь послал своему духовнику свою книгу – «Выбранные места…».

В начале 1847 года из Неаполя Гоголь писал Константиновскому: «Я прошу вас убедительно прочитать мою книгу и сказать мне хотя два словечка о ней, первые, какие придутся вам, какие скажет вам душа ваша. Не скройте от меня ничего и не думайте, чтобы ваше замечание или упрёк был для меня огорчителен. Упреки мне сладки, а от вас еще будет слаще. Не затрудняйтесь тем, что меня не знаете; говорите мне так, как бы меня век знали».

Личное знакомство Гоголя с Константиновским состоялось очень скоро по приезде писателя в Москву осенью 1848 года. Первые два месяца Гоголь прожил в доме М. П. Погодина, где и навещал его «Отец Матвей» и долго беседовал с писателем. Отношения их сразу определились. Гоголь питал к своему духовнику бесконечное уважение, серьёзно считался с его советами и был о нём высокого мнения. «Что вам сказать о нём? По-моему, это умнейший человек из всех, каких я доселе знал…». (Письмо Гоголя А. П. Толстому, 19 апреля 1848 года из Константинополя).

Константиновский считал себя обязанным обличать своего духовного сына, «обвинять в необъективности его произведений…». Используя развившиеся с годами религиозность Гоголя, склонность его к мистицизму, «духовный отец» грозил ему гибелью, «анафемой», «гиеной огненной», требовал отречения от творчества.[185 - Боголепов П. «Тропа к Гоголю», с. 112–113.]

Смирнова Александра Осиповна (1809–1882). Окончила Смольный институт. Фрейлина императрицы. Познакомилась с Гоголем в первые же годы его жизни в Петербурге. Писатель считал Смирнову очень близким себе человеком по взглядам и религиозной настроенности. «Это перл всех русских женщин, каких мне случалось… из них знать… прекрасных по душе… как ни уважал её всегда и как ни был дружен с ней, но только в одни страждущие минуты… узнал её. Она являлась истинным моим утешением, тогда как вряд ли чьё-либо слово могло меня утешить». (Письмо Гоголя Н. М. Языкову 5 июня 1845 г., Гамбург).

А. О. Смирнова была одним из тех реакционных друзей Гоголя, которые поддерживали и развивали в нём религиозно-мистические настроения, в конце концов, приведшие писателя к гибели.[186 - Там же, с. 136–137.]

Языков Николай Михайлович (1803–1846). Поэт. Близкий друг Гоголя. «Святоша от болезни, и славянофил по родству».[187 - Герцен А. И. ПСС, т. 13, с. 152.] Языков оказывал вреднейшее влияние на Гоголя, содействуя развитию в нём тех религиозно-аскетических настроений, которые легли в основу «Выбранных мест…».[188 - Литературное наследство, т. 58, с. 548.]

О людях, составлявших этот круг Гоголя: о Плетнёве, Жуковском, Смирновой, Толстом, Константиновском, Волконской – П. Я. Чаадаев писал: «Бог знает, куда заведут его друзья, как вынесет он бремя гордых ожиданий, неразумных внушений и неумеренных похвал» (29 апреля 1847 г.).