Русское слово №08/2010

Гоголь! Он был завершителем длинной литературной традиции, наиболее законченным художником определённого поэтического стиля, который начиная с Гоголя занимает господствующее положение в литературе и сохраняет это положение в течение всех 40-х годов под именем «натуральной школы», признанным мэтром которой и является Гоголь. Прогрессивный рост и доминирующее положение мелкопоместного стиля в 30-х и 40-х годах объясняются тем, что именно этот стиль наиболее безжалостно обнажал всё убожество и ничтожество душевладельческой касты, всю гниль и разложение душевладельческого уклада, борьба с которым стала первоочередной общественной задачей, в решение которой ушли с головой все живые силы русского общества.

Гоголь и «натуральная школа» оказались мощным стимулятором и организатором этих сил, знаменем, под которым вели наступление на твердыни крепостничества. Гоголь становится кумиром всех, в ком горел огонь ненависти к крепостническому рабству, кому дорог был идеал свободы. Белинский писал Гоголю: «Да я любил вас со всею страстью, с какою человек, кровно связанный со своею страною, может любить её надежду, честь, славу, одного из великих вождей её на пути сознания, развития, прогресса».

Именно в эти годы в России установилась идейная генеалогия великих имен: Пушкин, Гоголь, Белинский, Чернышевский, Добролюбов, Некрасов, Лермонтов, Достоевский, Л. Толстой. Это был период величайшего единения вождей революционной демократии с читательской массой. Росли тиражи журналов «Современник», «Отечественные записки». Редактором названных изданий был один из самых русских поэтов – Н. А. Некрасов. Его сотрудниками были – Чернышевский, Добролюбов, Салтыков-Щедрин… Эти журналы были легитимными трибунами русской демократической мысли.

У русской литературы есть одно будущее – это её великое прошлое, перетекающее в настоящее и уходящее в не менее великое будущее. П. А. Вяземский писал:

Где есть поветрие на чтенье,
В чести там грамота, перо.
Где грамота – там просвещенье,
Где просвещенье – там добро».[104 - Вяземский П. А. Поэтическая Россия. Изд-во «Советская Россия», М., 1978, с.118.]

Упомянутые выше писатели и поэты, общественные деятели, писатели творили на великом русском языке. Русский язык – это обитель наших самых сокровенных дум. Можно разъезжать по миру, годами жить за границей, учиться там, овладеть иным языком, но, тем не менее, все наши дни будут наполнены теми словами, через которые мы впервые начали воспринимать окружающий нас мир. Н. В. Гоголь – малороссиянин, творил на русском языке.

Определяющие, по своей сущности, произведения Николая Васильевича Гоголя «Ревизор»

Над основным текстом комедии Гоголь работал почти семнадцать лет! Первое издание осуществлено в 1836 году. Второе – в 1841 году. Разрешён к печати 13 марта 1836 года (с согласия Николая I). Цензор А. В. Никитенко. Первая постановка «Ревизора» была осуществлена 19 апреля 1836 года в Александринском театре в Петербурге. Афиши гласили: «Сегодня, в воскресенье, 19 апреля будут в первый раз «Ревизор», оригинальная комедия в пяти действиях, сочинение Н. Гоголя. Роль городничего играл актер Сосницкий И. И. (получил высокую оценку автора пьесы). Роль Хлестакова играл актёр Дюр Н. О. На спектакле присутствовал император Николай I. Государь император с наследником внезапно соизволили присутствовать и были чрезвычайно довольны, хохотали от всей души. «Пиеса весьма забавна», но, в ней «нестерпимое ругательство на дворянство, чиновников и купечество».[105 - Литературное наследство, т. 58, с. 557.]

В Москве «Ревизор» был показан 25 мая 1836 года, в Малом театре. Городничего играл актёр Щепкин М. С., Хлестакова – Ленский Д. Т. Это было огромное событие в театральной, культурной и общественной жизни не только Москвы, но и всей России!

В основу комедии Гоголь взял конкретно-исторический бытовой уклад России 30-х – 40-х годов XIX века: о шоссейных дорогах, почтовых дилижансах, тройках с колокольчиками, уездных и губернских городах, чиновничьем Петербурге, губернаторах и предводителях дворянства, о ревизорах, фельдъегерях и о многих других «благородиях» и «превосходительствах». Старая крепостническая и крепостная Россия, её суд, богоугодные заведения, просвещение, почта, чиновничья иерархия – весь этот жизненный материал, из которого черпал художник события и факты для своей комедии. «Сцена вранья» Хлестакова потребовала от Гоголя множества разнообразных пояснений?! О государственном совете и департаментах, об операх и балетах того времени, о журналах «Московский телеграф» и «Библиотека для чтения», об А. А. Бестужеве-Марлинском, о М. Н. Загоскине, о главнокомандующих Дибиче и Паскевиче и т. п.

Хохотал Николай I, хохотала вся Россия! Думал ли Гоголь о революции в России во время написания «Ревизора»? Не думал! Но он подверг жесточайшей критике, беспощадному осмеянию русскую действительность. Как был принят «Ревизор» общественностью России? Первые спектакли – на ура, под хохот всего зала. В последующих постановках эта восторженность начинает спадать. Появились критики, особенно среди тех слоёв населения, кто давал взятки и кто их принимал.

Но для автора этой комедии показ её в столице закончился трагедией! Устремление Гоголя-комика завершилось «Ревизором». Максимальная программа комического в этом произведении была достигнута, сопровождаемая примерно такими же, возвышающими душу, эмоциями. Колдовские чары искусства дошли до края действительного и произвели ревизию по всей России. После «Ревизора» Гоголь не мог смеяться. Точнее, он делал это уже остатками прошлых своих сотрясений. Смех «Ревизора» его парализовал! «Ревизор» переехал Гоголя, ревизовал его и перерезал пополам. Гоголь был прав, когда убеждал, что на протяжении всей комедии действует одно честное и благородное лицо – смех. Он ни с кем не борется, никого не воспитывает, ничего не искореняет, серебряный смех «Ревизора».

Как-то так получилось, что смех, в его полном значении, потерялся и не звучит уже в мире. Очевидно это оттого, что человечество очень глубоко погрязло в безнравственности, в несчастьях, что нам остаётся только оплакивать его. Может быть, мы очерствели в жажде своего благополучия? Мертвы? Окаменели? Боимся прикоснуться к нашей мерзкой действительности? Смех, как таковой, несёт сейчас всё больше признаков низкого, чувственного удовольствия, отождествляется с пороком, развратом и пользоваться им в нашей повседневной жизни было бы соблазном. «Над чем смеётесь! Над собой смеётесь».

Смеясь, мы не просто трясёмся, но и, бывает, летим, уносимся, выскакиваем из тела, испаряемся. Смех у Гоголя – это духовное ощущение, которого так жаждала русская земля. «Смех, – писал А. И. Герцен, – одно из самых сильных орудий против всего, что отжило и ещё держится… важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых».[106 - Герцен А. И. Собр. соч. т.13, с. 190.] Уже ничто не влекло его в эту пору назад к комическому искусству, и смех давно остыл в его душе. «Гоголь был мёртв!» Значит, смех означал для Гоголя и для всей России действительно что-то огромное, если не сказать самое главное. Значит смех – это сердце наше?

После «Ревизора» Гоголь впал в ипохондрию. Разочарование, постигшее его на театральной сцене, где комедия не нашла, по его мнению, ни достойного приёма, ни подобающего исполнения, – породила у автора приступ тоски, сменивший приступ смешливости. Он надеялся, что комедия вызовет подъём и восторг у зрителя, неслыханный порыв к жизни каждого. Увы, у Гоголя это вызвало депрессию. Поспешный, напоминающий бегство, отъезд за границу положил рубеж перед началом нового писательского демарша (1836–1841) – начала напряжённой работы над первым томом «Мёртвых душ».

Один из наиболее интересных и талантливых исполнителей роли Хлестакова на советской сцене был Игорь Ильинский, игравший в Московском Малом театре эту роль с 1938 года. Эту роль играли также С. Кузнецов, М. Чехов, Э. Гарин, И. Горбачёв. И. О. Горбачёв вложил в исполнение роли столько непосредственности, искренности, увлечённости, что зритель невольно чувствовал – таким должен быть, по Гоголю, Иван Александрович Хлестаков.

При просмотре «Ревизора» на сцене, при домашнем чтении никто не подумает искать идеальных людей, тем не менее, однако ж, никто не станет отрицать и присутствия идеала в этой комедии. Зритель выходит из театра совсем не в том спокойном состоянии, в каком он туда пришёл; мыслящая сила его возбуждена; рядом с запечатлевшимися в его уме живыми образами возникает целый ряд вопросов, которые, в свою очередь, служат исходным пунктом для умственной работы, совершенно особой и самостоятельной. Зритель становится чище и нравственнее совсем не потому, чтобы он вот-вот, сейчас пошёл да и стал благодетельствовать или раздавать своё имение нищим, а просто потому, что сознательное отношение к действительности уже само по себе представляет высшую нравственность и высшую чистоту.

В прошедшем такие деятели, как Грибоедов, Новиков, Белинский, Гоголь, Тургенев, Л. Толстой, Достоевский, Чернышевский, без сомнения, оказывали русскому самосознанию услуги неоценимые.

«Мёртвые души»

Более двух третей своей творческой жизни Гоголь рука об руку с «Мёртвыми душами». Шесть с лишним лет – больше, чем все прежние сочинения вместе взятые. И, неизмеримо больше, – съел у него 1-й том, чтобы после этого ещё десять лет, не подвигался ни на миг, бился он над вторым. Это было вопросом чести или какой-то художнической идеи, ждущей своего воплощения. Вопрос шёл о жизни и смерти писателя, отдавшего себя без остатка этой книге. Первый том «Мертвых душ» поступил в продажу в мае 1842 года (Цена 10 руб. 50 коп. Раскуплена нарасхват).

«Удивительная книга, гордый упрёк современной России, но не безнадёжный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых навозных испарений, там он увидит удалую, полную сил национальность». (Дневник А. И. Герцена за 23 июня 1842 г.) И еще Герцен: В журнале Н. А. Некрасова «Современник» была опубликована статья П. А. Плетнёва о «Мёртвых душах» Гоголя («Современник», 1843, № 3). Читая эту статью, Александр Иванович записал в дневнике за 10 апреля 1843 года: «Перечитывание этих строк задушило меня какой-то безысходной грустью… Русь так живо представлялась мне, современный вопрос так болезненно повторялся, что я готов был рыдать. Долог сон, тяжёл».[107 - «Современный вопрос» – вопрос отмены крепостного права в России.]

Как подобное сочинение преодолело порог цензуры? 7 января 1842 года Московский цензурный комитет не допустил печатание «Мёртвых душ». Попечитель Московского учебного округа Голохвостов заявил: «Нет, этого я никогда не позволю: душа бывает бессмертна; мёртвой души не может быть, автор вооружается против бессмертья».[108 - Литературное наследство, т.58, с. 611.]И только благодаря таким авторитетам в тогдашней России, как Жуковский В. А., Вяземский П. А., Белинский В. Г. – рукопись «Мёртвых душ» доставил из Москвы в Петербург. Рукопись «Мёртвых душ» была разрешена к печати. Цензор Никитенко А. В.

9 сентября 1842 года Александринский театр в Петербурге поставил инсценировку «Комические сцены из новой поэмы «Мёртвые души», сочинение Гоголя».

11 сентября 1842 года, в Москве, в Большом театре – повторение. (Спектакли были даны без разрешения автора. Находясь в Риме, он протестует 28 ноября 1842 года, мотивируя тем, что поэма ещё не окончена).

Ни над одним из произведений, включая и «Ревизора», Гоголь не работал с такой верою в своё произведение писателя-гражданина, с какой он создавал «Мёртвые души». Никакому другому своему произведению он не посвятил столь глубоких творческих раздумий, напряженного труда и времени. Создание «Мертвых душ» писатель считал самым важным, самым крупным делом своей жизни. Работу над поэмой-романом Гоголь начал осенью 1835 года. Он сообщал Пушкину: «Начал писать «Мёртвых душ».[109 - Храпченко М. Б. Николай Гоголь. Литературный путь Великого писателя, «Современник, М., 1984, с. 348.] Перед самым отъездом за границу (6 июня 1836 г.) Гоголь читал Пушкину первые главы поэмы. Когда чтение кончилось, Пушкин произнёс голосом тоски: «Боже, как грустна наша Россия!».[110 - Гоголь Н. В. Собр. соч. в IX тт., «Русская книга», М., 1994, т. VIII, с. 294.] В первом томе «Мёртвых душ» Гоголь раскрыл не только отчуждённость собакевичей, коробочек, плюшкиных от живых потребностей страны, но и то, что формы жизни, утверждаемые ими, находятся в резком противоречии с запросами и нуждами исторического развития России. Исторический прогресс никак не совместим с косностью, застоем, которые олицетворяют собой герои «Мёртвых душ». Одновременно писатель показал, что и чичиковы в своей активной деятельности исходят также отнюдь не из интересов нации, народа.

Такое изображение действительности было возможно потому, что Гоголь явно ощущал, какие необъятные живые силы кроются в недрах страны, в недрах русского народа. Образам ничтожных, мелочных людей – поместных владетелей, приобретателя Чичикова, в поэме-романе ясно противопоставлен образ великой Руси, обладающей богатырской мощью. Здесь, как раз, и получает своё полное раскрытие основная идея первого тома «Мёртвых душ», заключающаяся в отрицании общественного застоя, духовной косности, омертвения – во имя прогресса, во имя широкого развития творческих сил народа.

Завершив работу над первым томом «Мёртвых душ», писатель отправился за границу, чтобы работать над вторым томом. «Еду развеять свою тоску, глубоко обдумать свои обязанности авторские, свои будущие творения и возвращусь к тебе, верно, освежённый и обновлённый. Всё, что ни делалось со мною, всё было спасительно для меня. Все оскорбления, все неприятности посылались мне высоким Провидением на моё воспитание. И ныне я чувствую, что не земная воля направляет путь мой». (Письмо М. П. Погодину, 15 мая 1836 г.). А 28 июня 1836 года Гоголь из Гамбурга пишет В. А. Жуковскому: «Каких высоких, каких торжественных ощущений, невидимых для света, исполнена моя жизнь! Клянусь, я что-то сделаю, что не делает обыкновенный человек. Львиную силу чувствую в душе своей и заметно слышу переход свой из детства… в юношеский возраст. …И нынешнее моё удаление из отечества, оно послано свыше, тем же великим Провидением, ниспославшим всё на воспитание моё. Это великий перелом, великая эпоха моей жизни».

Второй том «Мёртвых душ» написан полностью 22 января 1850 года. «Он пишет много и доволен тем, что написал».[111 - Литературное наследство, т.58, с. 724.] 19 декабря 1849 года Жуковский сообщает, что Гоголь работает над вторым томом «Мёртвых душ». «Творчество моё лениво. Стараюсь не пропустить и минуты времени, не отхожу от стола, не отодвигаю бумаги, не выпускаю перо – но строки лепятся вяло, а время летит безвозвратно».

«Встаю рано, с утра принимаюсь за перо, никого к себе не впускаю, откладываю на сторону все прочие дела, даже письма к людям близким, – и при всём том так немного – из меня выходит строк… Конец делу ещё не скоро, то есть разумею конец «Мёртвых душ»». Все почти главы соображены и даже набросаны, но именно набросаны: собственно написанных две – три только».[112 - Боголепов П., Верховская Н., Указанное произведение, с. 66.]

И, тем не менее, Гоголь читает главы II тома «Мёртвых душ» своим знакомым – Аксаковым 7 и 19 января 1850 года. Конец мая – читает четвертую главу. В июле 1850 года в Васильевке продолжает работу над вторым томом. «Я телом не очень здоров, но голова… вся сидит во втором томе».[113 - Там же, с. 67.]

Осень 1851 года. Гоголь читает Д. А. Оболенскому главы поэмы из второго тома «Мёртвых душ». 1 января 1852 года Гоголь сообщает посетившему его Л. И. Арнольди, что второй том поэмы «Мёртвые души» – закончен. Между прочим, ещё в мае 1851 года Гоголь писал из Полтавы «что второй том «Мёртвых душ» умнее первого – это могу сказать как человек, имеющий вкус и при том умеющий смотреть на себя, как на чужого человека».[114 - Там же, с. 68.]

В своих письмах этой поры Гоголь сообщает: «Нервы мои от всяких тревог и колебаний дошли до такой раздражительности, что дорога, которая всегда была для меня полезна, теперь стала даже вредоносна». (Письмо матери, 3 октября 1851 г.) «Дух мой крайне изнемог; нервы расслаблены сильно». (Письмо С. П. Шевырёву, 30 сентября 1851 г.) И писатель сжигает рукопись второго тома «Мёртвых душ»!

Ещё ко второй половине 1843 года относим мы первое уничтожение рукописи «Мёртвых душ»», – из трёх, какому оно подвергалось. 1845 год. Конец июня – начало июля. Гоголь вторично сжёг пятилетний труд, производимый с таким болезненным напряжением, где всякая строка достигалась потрясением! Последующие редакции также не удовлетворили тонкого, правдивого художника. Он понял, что замысел его книги фальшив. Незадолго до своей смерти Гоголь уничтожает своё детище в очередной раз!

До нас сегодня дошли первоначальные наброски пяти глав второго тома «Мёртвых душ», в которых видны проблески могучего таланта. Но в целом, Гоголь отступает от идейно-художественных установок, положенных в основу первого тома:

– Писатель пытается примирить читателя с господствующим в стране буржуазно-крепостническим строем;

– В поэме появляются надуманные автором образы «идейных помещиков», помещиков, накопивших своё богатство «справедливыми средствами»;

– И, даже, «начинается нравственное перерождение Чичикова».

Как приняла Россия мир «Мёртвых душ» Гоголя?

С восторгом читали это произведение вся образованная молодежь страны и все люди, способные понять высокое достоинство Гоголя. (В магазинах его произведения шли нарасхват). Другая часть грамотных россиян состояла из людей озадаченных, которые… не могли вдруг понять глубокого и серьёзного значения поэмы; они находили в ней много карикатуры… Третья часть читателей обозлилась на Гоголя. Она узнала себя в разных лицах поэмы и с остервенением вступилась за «оскорбление целой России».

«Мёртвые души» читали и перечитывали, переписывали и выучивали наизусть многие страницы. Гоголя читали точно запоем. Гоголя читают и за рубежом! В 1845 году сочинения Гоголя переведены на чешский язык («Старосветские помещики», «Нос»). На французский язык («Тарас Бульба», «Старосветские помещики», «Коляска», «Записки сумасшедшего». «Вий»). Январь 1846 года: «Мёртвые души» переведены на немецкий язык. Гоголь протестует, мотивируя тем, что поэма ещё не окончена. Известно, что именно в эти годы писатель работал над вторым томом «Мёртвых душ» и мечтал о третьем томе романа-поэмы. В 1850 году сочинения Гоголя издаются на сербском, польском, украинском, и шведском языках.

Почему был сожжен второй том «Мёртвых душ»? Выслушаем самого Н. В. Гоголя. Цитирую: «Зачем сожжён второй том, что так было нужно. «Не оживёт, аще не умрёт», – говорит апостол. Нужно прежде умереть, для того чтобы воскреснуть. Нелегко было сжечь пяти летний труд, производимый с такими болезненными напряжениями, где всякая строка досталась потрясением, где было много такого, что составляло мои лучшие помышления и занимало мою душу. Но всё было сожжено, и притом в ту минуту, когда, видя перед собою смерть, мне очень хотелось оставить после себя хоть что-нибудь обо мне лучше напоминающее. Благодарю бога, что дал мне силы это сделать». «Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее вред, нежели пользу». «Жгу, когда нужно жечь, и, верно, поступаю как нужно…». «Верю, что если придёт урочное время, в несколько недель совершится то, над чем провёл пять болезненных лет».[115 - Гоголь Н. В. Избранные статьи, с. 156–157.] (1846 год).

Но в оставшиеся пять лет своей жизни Гоголь уже не создал, не написал, что-либо значимого. Это были годы трагедии гения.

«Выбранные места из переписки с друзьями»

Нет! Перо не выпало из рук писателя! Он пишет новую, последнюю в своей жизни, книгу – «Выбранные места из переписки с друзьями». (Именно в этой книге во всей своей полноте отразился духовный кризис Гоголя. Книга явно служила реакции. Сатирик, художественные произведения которого подрывали основы самодержавия и крепостничества, стал проповедником религии, защитником царя и помещиков. «Выбранные места…» вызвали негодование в различных кругах образованной части русского общества. Только наиболее реакционные критики и общественные деятели расточали похвалы автору.

«В 1847 году Н. Гоголь, находясь за границей, напечатал в России свою «Переписку с друзьями». Книга эта удивила всех. Дух её был совершенно противоположен его прежним творениям, которые так сильно потрясли всю читающую Россию».[116 - Герцен А. И. Собр. соч. т. 12, с. 275.]

Аксаков В. С. пишет брату Ивану: «Получена книга Гоголя и мы пришли в ужас и уныние… Слов нет, чтобы выразить всю эту нелепость. Как сделался пошл и вял его язык… Лучше, если б это было сумасшествие».[117 - Литературное наследство, т. 58, с. 707.] (Январь 1847 г.)

Станкевич А. В. пишет Щепкину Н. М.: «Книжка довольно толстая и ни строки путной. Читать её тяжело, жалко и досадно, чёрт знает как… В одном месте Гоголь говорит, что в нём такое сцепление мерзостей, какого он не встречал ни в ком».[118 - Там же, с. 700.] (20 февраля 1847 г.)

Аксаков К. С. пишет Попову А. Н.: «Но если он прежний Гоголь, написавший свою несчастную книгу, полную лжи в искренности, в смирении, то поневоле станешь с ним в прежние далёкие отношения, которые образовались после его книги».[119 - Там же, с. 707.] (16 сентября 1848 г.)