Шаман: Тайны мертвого ковена

– Нет, конечно! – Воскликнула Уля и захлопнула холодильник. – Точнее… я не знаю. Но ты ведь умеешь колдовать и защитишь меня.

– С чего ты вообще взяла, что я колдун?

– Предположила. – Поджала губы Уля, переминаясь с ноги на ногу. – В «Колдуем вместе» много написано про кровавые ритуалы, в которых надо резать ладонь. А ты пришел сразу после того, как эти ушли…

– Кто «эти»? – Женя сделал шаг вперед, но сразу же остановился, потому что Уля испуганно вжалась в угол еще сильнее. – Я не причиню тебе вред. Я – последний, кого тебе стоит бояться, хорошо?

– Не хорошо. – Качнула Уля розовой головой. – Может, я ошиблась, и ты с ними за одно? Я не хотела никого злить, понимаешь! Я просто использовала интересные заклинания из «Колдуем вместе». Если ты тоже колдун, то попробуй им, пожалуйста, объяснить. Я больше так не буду, честно-честно.

«Ясно, она совершенно не знает, насколько ярок ее дар» – промелькнуло быстрой вспышкой в жужжащей голове Жени. Только сильная ведьма способна творить магию, не прикладывая никаких усилий, а тем более используя бредовый словесный набор из такой книжки, как «Колдуем вместе». А у нее ведь еще и несколько томов!

– Уля, – он успокаивающе обратился к ней. – Я ни за кого. Сам по себе. Скажи, кто за тобой приходил? Можешь описать их?

– Ну… – Уля замялась, хотя ее острые плечи под толстовкой расслабленно опустились. – Было семь женщин и один мужчина. Я не смогла разглядеть их всех. Первым зашел мужчина, но лица у него нет! Голый череп, вместо головы!

Женя не стал ее перебивать или поднимать на смех. Скорее всего, на том колдуне был шлем или маска. А возможно, во главе ведьм каким-то образом встал черт или колдун, наводящий морок. Столько догадок, которые в состоянии стресса Уля не может подтвердить или опровергнуть.

– Помню женщину, – дрожащим голосом продолжила Уля, а в уголках ее кристальных глаз скопились жемчужинки слез. – Я спряталась в кладовку с мячами и лыжами всякими. Она зашла туда, вся вымазанная в крови. Встала напротив меня и наклонилась, но словно не увидела меня. Она смотрела как будто сквозь меня, принюхивалась, а потом убежала. Она убила моих друзей, но не тронула меня. Хотя это я виновата.

Уля всхлипнула и потерла кулачком правый глаз, пытаясь прогнать слезы. Женя проглотил дальнейшие вопросы о том, как выглядела та женщина, что на ней было надето. Он был бы последней мразью, если бы наседал на девчонку дальше. Женя приблизился к ней тяжелой поступью и одной рукой загреб в медвежьи объятия. Он не умел подбадривать и поддерживать детей, особенно живых. Уля дрожащими руками обняла Женю за талию и уткнулась лицом чуть ниже груди, заревев навзрыд. Жалобный скулеж отражался от убогих стен с отклеивающимися обоями.

– Почему они наказали моих друзей? На их месте должна была быть я.

– Тише, – прошептал Женя, поглаживая Улю по хрупкой спине. – Сейчас ты в безопасности.

***

Дух-покровитель вернулся тихим грохотом ложек и вилок под утро, когда Уля, накрывшись тонким одеялом, уже сладко сопела на обшарпанном диване, а Женя после горячего душа дремал на полу, прижавшись щекой к подлокотнику. Чернота пустых снов была пронизана тревогой. Мерзкое чувство прошивало толстой иглой с продетой металлической нитью мышцы под кожей.

– Шаманы в пантеоне узнали все символы, – зазвенел вновь посудой дух-покровитель. Женя открыл глаза и, подавившись слюной, из сидячего положения свалился на деревянные половицы. – Но не углядели в них никакой логики. Бессвязный набор меток и сигилов. Старейшины попытались отследить след скверны. Обычно черная магия тянется за ее сотворившим кислым шлейфом, но эти маги, судя по всему, хорошо осознавали, что за ними могут выйти на охоту, и виртуозно замели следы.

Женя хранил молчания, поднимаясь с насиженного места, и сладко потянулся, подавив зевок. Стрелка на настенных часах подсказала, что дух-покровитель поднял его почти в пять утра. Непослушные кудри все еще были чуть влажные, когда Женя провел по ним пальцами израненной ладони. Уля неразборчиво лепетала во сне, зарывшись с головой под одеяло. Жене не понадобилось проверять, проснулась девчонка или нет – все и так было понятно. Женя прошлепал босыми ногами на кухню, чтобы не будить Улю разговорами и разбить пару яиц на завтрак.

– Что это за девочка?

– Выжившая из детского дома, – ответил тихо Женя, открывая холодильник. На верхней полке отыскал пять яиц в целлофановом пакетике, а в выдвижном прозрачном ящике завалялось две сосиски. Негусто, но хотя бы что-то.

– Почему она здесь, а не в участке или в другом детском доме? Ты ее украл?!

– Я не занимаюсь воровством маленьких девочек! – Шепотом возмутился Женя, захлопнув холодильник и уложив продукты на стол. – Она вскрыла замок с помощью заклинания из одного слова и проникла в квартиру, а потом я ее уже выгнать не смог. Уперлась рогом, мол не пойду – и все тут.

Женя не стал признаваться, что, в первую очередь, ему банально стало жаль Улю. Женя не имел привычку возиться с кем-либо, поэтому ни с кем не знакомился с тех пор, как его инициировали в шаманы. Если, конечно, работа не обязывала. Чем больше возишься с кем-то, особенно с ребенком, тем более высока вероятность того, что привяжешься. А привязанность с образом жизни Жени вела к весьма плачевным последствиям.

Обычно он помогал, а потом исчезал.

Так планировал сделать и в этот раз.

– Что в детском доме забыла ведьма? И кто ее обучал?

– Вообще-то, ты здесь дух-покровитель, а не я. Я думал, ты должен все знать. – Женя откупорил новую бутылочку подсолнечного масла и вылил на чугунную сковороду, которая ему тоже, кажется, досталась от бабушки. Покрутил вентиль на газовом баллоне и взял из верхнего шкафчика без дверки коробок спичек. Проворно чиркнул наконечником из красного фосфора, и под сковородой моментально загорелось синее пламя. – Никто ее не обучал. Возможно, родители умерли, и попала в детский дом. Может, они не успели ей передать знания о ее даре или же вообще ничего об этом не знали. Была какая-та бабка-колдовка пять поколений назад, а сила пробилась только в девчонке. Уля вычитала латинские словечки из тупой книжки и начала ими разбрасываться направо и налево.

– Быть может, девчушка привлекла этим самым внимание и навлекла беду на детский дом?

– Дело однозначно в ней. – Масло призывно зашипело, и Женя принялся разбивать белоснежную скорлупу яиц, выливая их склизкие внутренности на раскаленную поверхность. – Я показал Ване то, что видел. Когда он проник в мое сознание, скверна заговорила с нами, даже чуть не прикончила.

– И что она вам поведала?

– Что-то о поиске верховной и про будущее. Авдеевы считают, что эти твари пытаются найти якобы потерянную дочь Лизы.

– Той ведьмы, что убила себя?

– Ага, – Женя подтвердил догадки духа-покровителя и разрезал упаковку на каждой сосиске, выкладывая их дугой в виде улыбок. Вроде как, дети подобную чепуху любят на завтрак. Женя в кино видел. – Ваня с Алиной зарисуют портреты тех, кто состоял в ковене Лизы, и мы проверим каждого из них. Если хоть кто-то из них окажется причастным к зверской резне, то суд уже будет вершиться не человеческий.

– А ты не думаешь, что Авдеевы правы? Что если бывшие союзники Лизы ищут ее дочь, а эта девочка – та, кого они так отчаянно разыскивают?

– Чепуха, – отмахнулся Женя, хотя такие мыслишки его самого посещали. – Сомневаюсь, что такая могущественная верховная стала бы прятать своего ребенка в детском доме. Она бы нашла место куда более надежное.

– Если не хочешь, чтобы твою драгоценность нашли, спрячь у всех на виду, – дух-покровитель уже в который раз взялся за поучительные речи, которые поперек горла Жене стояли. – А что может быть дороже родного дитя?

Женя пожал плечами. Ответа на подобный вопрос у него в кармане не нашлось. У Жени ничего ценнее мотоцикла, варгана, плаща и кинжала не имелось. Да, все это измерялось в материальном эквиваленте, но большее он себе позволить не мог.

– С кем ты разговариваешь? – Уля высунулась из гостиной, которая одновременно служила и спальней. Ее бледные веки опухли от слез, глаза превратились в две щелочки с мерцающими каменьями внутри. Кудрявые локоны безобразно розового цвета спутались меж собой и напоминали ветви-проволочки, сплетенные вороной в мартовское гнездо.

– Сам с собой. Надо же иногда посоветоваться с мудрым человеком, – на ходу сочинил Женя отмазку, подхватив скворчащую сковороду с плиты. – Возьми там досточку.

Женя указал подбородком на висящую на крючке деревянную доску для нарезки овощей, мяса и все того, что можно только порезать. Уля вприпрыжку прибежала на кухню. Она схватила дощечку и поставила ее на стол, заглянув в прикрытую крышкой сковороду.

– Любопытной варваре на базаре нос оторвали. Слышала такое? – Женя уместил горячую сковородку на доску и щелкнул Улю по кончику курносого носа. – Не обожгись.

Женя сполоснул в раковине ложку с вилкой и передал их Уле, предоставляя выбор ей. Девчушка отложила ложку в сторону и накрыла пальцами крышку, чтобы наконец-то приступить к столь, судя по реакции, желанному завтраку. Однако ее внезапный визг немного поменял планы:

– Горячо, блин! – Уля дула на пальцы и трясла рукой.

– Я тебе говорил, чтобы ты была осторожна, – пробурчал Женя, наполняя вчерашний стакан ледяной водицей из-под крана, и сунул его ей в ту самую руку, чтобы хоть чуть-чуть облегчить кусачую боль.

– Ты сказал: «не обожгись», а не «будь осторожна».

– Уля, это одно и то же.

Женя цокнул, снимая со сковороды стеклянную, запотевшую с внутренней стороны крышку. Ноздри защекотал аппетитный аромат жареного. Уля приземлилась на табуретку и со скептическим прищуром оглядела яства, что ей преподнес Женя.

– Ты пытался мордочку сделать, что ли? – Уля обвела ложкой яичницу: по два желтка находились над сосисками в форме дуги-улыбки, а посередине, между ними, расплылся кляксой пятый желток. – Получился какой-то пятиглазый, двухротый сиамский мутант.

– Слушай, ты можешь хотя бы поесть молча? Ты даже во сне языком воротишь. – С укоризной произнес Женя, подцепляя вилкой кусочек сочной сосиски. Завтракать ему пришлось стоя.

– Ладно, профти, – не прожевав, без умолку болтала Уля. – Это офтень фкусно.

– Тебе не знакома случайно пословица: «когда я ем, я глух и нем»? – Женя раскусил задними зубами желток, и он согревающим ручейком потек по деснам.