Шаман: Тайны мертвого ковена

– Есть ящик Пандоры, а ты – ящик пословиц, которые никто не просил, – Уля проглотила большой кусок и прокашлялась. – Откуда ты, интересно, столько дедовских цитат знаешь?

– Книги умные читал, а не «Колдуем вместе», – без какого-либо укора парировал Женя, закидывая очередной кусочек сосиски в рот. Живот уныло урчал, что Жене захотелось ударить по нему кулаком. Целые сутки без еды не прошли даром.

– Зато я научилась взламывать замки и все в этом духе.

– Взламывать… – Призадумался Женя, постучав ложкой по чугунной сковороде. Кто-то способен вскрывать умело замки, а кому-то никакое заклинание или шпилька не нужны, чтобы проникнуть в чужие мысли. – Приканчивай яичницу побыстрее.

– С чего это? Я предпочитаю не торопиться, когда дело касается удовольствия.

– Нам надо заехать к одним… почти людям. – Женя отошел от стола, кинув вилку в заполненную грязной посудой раковину. Уля скривилась, но почему-то решила сдержать едкий комментарий при себе. – Я пойду умоюсь, а ты пока доедай.

***

– Вау, – присвистнула Уля, закутавшись в поношенное клетчатое пальтишко до колен. Уля натянула выцветшие рукава, покрытые катышками, на сжатые кулачки и переминалась с ноги на ногу у Харлея Херитейджа. – Ты типа крутой коп? Или на лапу часто берешь?

– Есть такое слово, как «копить». Слышала когда-нибудь? – Женя перекинул одну ногу через байк и ловко запрыгнул на него. – Шлема у меня нет, поэтому не отвлекай меня своей болтовней, чтобы мы не улетели в кювет.

– А я никогда не каталась на мотиках, – лепетала беззаботно Уля, залезая сзади Жени. Она проворно пролезла тонкими ручонками под рабочую куртку цвета хаки, которую Женя всей душой ненавидел, но плащ после вчерашнего путешествия ему оставалось как минимум сжечь, и как максимум – отнести в химчистку и наткнуться на целый ворох лишних вопросов. Уля обвила тело Жени и прижалась к его спине всем корпусом. – Только по телеку видела. И то он еле-еле шел. Пузатый был такой, и картинка блеклая.

Женя повернул ключ зажигания, и мотор неукротимо заурчал. Когда Женя потянул правую ручку на себя, урчание перешло в жадный до километров темной от дождя дороги рык. Уля сзади взвизгнула то ли в испуге, то ли в предвкушении, и уткнулась носом меж лопаток Жени. Дрожь девчонки передалась Жене, однако то была пустая, безэмоциональная вибрация. От Харлея и то больше чувств исходило.

Жене стало жутко от того, насколько Уля была неживой.

– Держись крепче, а то улетишь, – шутливо предупредил ее Женя, а Уля в ответ сильнее вцепилась в него, что на мгновение у Жени дух перехватило. Харлей резче обычного двинулся с места и понес их прочь из двора, окруженного пятиэтажками. На площадке развлекались дети, скрип старых качелей уносился к свинцовым небесам и детский смех, который невыносимо было слышать после увиденного в детском доме «Мягкие облака», прорезался сквозь шум мотора.

У Жени холодный пот побежал по позвоночнику, когда до его ушей донесся слабый хохот, вырывающийся из легких Ули. Он даже не услышал его, а, скорее, ощутил. Харлей поднял их в гору, и Женя выкрутил руль влево, сворачивая на Комсомольскую. Летом он редко сокращал путь к Авдеевым через эту улицу, но благодаря дождю, вокруг них не поднялась песочная пыль и не забилась в легкие, раздражая мягкие ткани под ребрами.

– Это просто отвал всего! – Восхищенно заверещала Уля, не ослабляя хватку. Она запрокинула голову назад и снова воскликнула что-то нечленораздельное. Однако несмотря на резкий всплеск радости, ликования, Женя до сих пор не чувствовал Улю на более тонком уровне. Зернышко тревоги все сильнее проклевывалось, намереваясь расцвести не ароматными бутонами, а терновыми колючками, которые будут раздирать уже не плоть Христа.

Женя прибавил газу, дабы поскорее оказаться у Авдеевых.

***

– Ты мне скажи одну вещь: у вас, шаманов, наглость в жилах, вместо крови, течет? Я тебе, вроде, русским языком… – Прошипел бледный Ваня, упершись кулаками в гладкую, натертую до блеска столешницу, но договорить он не успел. Уля обладала искусным мастерством перебивать всех, кто хотя бы на день ее старше:

– А зачем вампирам кухня? Человечину здесь разделываете?

– Что? – Ваня изумленно уставился на нее, а через пару секунд перевел скептический прищур на Женю. – Ты ей рассказал?

– Как ты поняла? – Женя повернулся всем корпусом к Уле, облокотившись локтем на спинку высокого стула, на одном из которых, болтая ногами, сидела «ведьмочка». По пути Женя и словом не обмолвился с Улей о сущности древнего семейства, к которому им пришлось заехать.

– Вы «Сумерки» не смотрели, что ли? – Уля закатила глаза и хлопнула себя по лбу. Женя было дело хотел пошутить, что скоро шишку так себе набьет, но сдержался. – Если сердце не бьется и красавчик – значит, вампир.

– Красавчик? – Прыснул со смеху Женя. Гранатовые уста Ваня гневно искривились, когда он хмыкнул:

– А чего ты хохочешь, шаман? В приличном обществе не принято смеяться над правдой.

– Как ты почувствовала, что сердце Вани мертво?

Уля обернулась на низкий голос Александра, вошедшего на кухню. Девчушка неуверенно пожевала нижнюю губу, насупившись. Появление старшего вампира переменило иронически-приподнятое настроение беседы, грозовым ветром нагнав над собеседниками пухлые тучи.

– Если бурный поток жизни заморозили, обратили в мерное течение реки Стикс, то это еще не означает, что человек мертв, – задумчиво ответствовала Уля. – Просто он живет на пограничье, берет годы взаймы.

– Это ты в той глупой книжке вычитала? – Осведомился Женя, не веря, что Уля сама могла до такого дойти.

– Почти, – лицо Ули просияло, стоило Жене обратиться к ней. – Про Стикс сама придумала. Люблю греческую мифологию. А ты на Аида похож, кстати.

Уля задорно подмигнула Ване и тот, кажется, смутился, залившись алебастровым и едва видимым румянцем. Женя подметил, что если Ваня и питался кровью с утра, то вампиру едва ли это помогло после вчерашнего.

– Почему юлишь? – Продолжил давить на нее Александр, растеряв всю свою галантность, что всегда шла в связке с титаническим терпением.

– Идиотские вопросы потому что. – Уля пошла в открытую конфронтацию с Александром. Тон ее моментально приобрел остроту металлических стружек, летящих при обработке оружия. – У меня музыкальный слух. У людей сердца бьются так, что я из соседней комнаты услышу.

Александр в мгновение ока преодолел расстояние, что пропастью разделяло их, и грубо схватил двумя пальцами Улю за подбородок. Женя не успел среагировать на вампирскую скорость, и стоило ему дернуться в сторону Александра, как глава семейства Авдеевых слабо, по меркам вурдалаков, ударил Женю в грудь, что он отшатнулся. Александр вертел голову Ули из стороны в сторону, тщательно изучая ее черты. Уля вцепилась мертвой хваткой в каменное запястье Александра в попытке вырваться. Однако ее потуги не увенчались успехом.

– Кто твоя мать? – Требовательно спросил Александр, отпустив Улю.

– Нет у меня никого. – Уля обиженно терла подбородок и присмирела после выпада Александра.

– Не перебарщивай, – хрипло начал Женя. Он все еще пытался привести дыхание в порядок. В районе солнечного сплетения ныл комок боли. – Иначе я…

– Ты притащил сюда лизину дочь, дурья твоя голова. – Александр зашел за спину Ули, накрыв хрупкие плечи ладонями. – Я знал о твоем несчастливом везении, но чтобы именно ты нашел потерянную верховную сибирского ковена – это браво, шаман. Ее поисками занимались лучшие ведьмы и ведьмаки, а ты, как всегда, всех обошел.

Уля повела плечами и соскочила со стула. Она с опаской попятилась в сторону Жени, не решаясь даже моргнуть, как бы Александр вновь в нее не вцепился. Уля остановилась лишь, когда наткнулась спиной на широкую грудь Жени.

– Пойдем отсюда. Мне здесь ни капельки не нравится.

– Не может быть. Она вычитала легкие заклинания в какой-то глупой книжонке, – оспорил Женя, проигнорировав жалкие попытки Ули на побег. Где-то в гостиной деревянная кукушка пронзительно оповестила, что наступило восемь утра.

– И они сработали, – Александр не спрашивал – утверждал.

– Конечно, сработали! – Бледный солнечный луч скользнул по мягким чертам, потемневшим от гнева. Уля закатала рукава потрепанной толстовки, и миру открылись бледные круглые шрамы вдоль предплечий. – Там инструкции такие, что даже ты поймешь.

– Уля, остынь. – Женя выступил вперед, закрывая Улю собой. Ее вулкану уже пора утихнуть, иначе, как Женя успел понять за столь короткое время, проведенное с ней, лавина будет самой разрушающей из всех. – Я не отрицаю, что в Уле заложено семя магии. Но если бы она была дочерью Лизы, то в ней бы сила гейзером била и те, кто выпарили детский дом кровавой баней, не прошли мимо нее.

– Давайте я посмотрю, – лениво предложил свою помощь Ваня. Во всех его жестах сквозила утомленность пустым спором. Молодой вампир обогнул медленно стол и остановился напротив Жени, указав взглядом в сторону. – Не лопни, шаман. Ты знал, что так много думать… вредно? Я не съем твою девчонку.

– Ты только что ломал комедию, что не успел отдохнуть. – Женя только для виду поупрямился и отошел. Ему и самому не терпелось раскопать свежую могильную землицу, под которой захоронили истину. Возможно, и сама Уля не подозревала, что прячут чертоги ее спутанного после пережитого стресса сознания.

Главным археологом человеческих дум был Ваня.

Такой рок накрыл Ваню прожорливой тенью. Точно так же, как и Жене, выпало бремя шамана – лекаря душ.

– Я мельком гляну на первое лицо, что отпечаталось в разуме.

– Я не дам тебе ковыряться в моей голове! – Запротестовала Уля, ринувшись влево. Кучерявые локоны, затянутые в тугой хвост, всколыхнулись, но Женя не почувствовал ни отголоска страха, ни волнения от Ули. До его шаманского восприятие донеслись нетерпение Ваня и слабое негодование с примесью сожаления Александра. «– О чем же он жалеет?» – задал сам себе вопрос Женя, обещая найти ответ в скором времени.

– Вообще-то, неприлично спрашивать девушек про возраст и перебирать их мыслишки.