Энтелехия

– Я рассказал им как он выглядит, позвольте его навестить, прошу.

– Наденьте пожалуйста одноразовые полиэтиленовые чехлы на ноги, перчатки и халат.

Гэбриель подошёл к аппарату и просунул ногу в металлическую коробку. Спустя секунду на ней уже была одета бахила. Тот же трюк он проделал со второй.

– Пройдёмте, – сказала медсестра, когда Гэбриель стоял готовый.

Они прошли к нужной палате. После того как открылась дверь, мужчина медленно подошёл к кровати и тихо произнес:

– Здравствуй, родной.

– Он сейчас в коме. Подключен к аппарату для поддержания жизни. Вы единственный его родственник?

– Да… Да, единственный.

– Вам нужно подписать некоторые бумаги. Видите ли, у него нет страховки, так как мы не смогли определить его личность.

– Я всё оплачу. Просто предоставьте счёт.

– Уверены? Это будет стоить не малых денег. Страховка бы покрыла большую часть.

– Просто делайте так, как я говорю.

– Мне всё равно нужно будет вписать его данные в анкету для базы данных.

– Я помогу её заполнить.

Гэбриель часами сидел около кровати и разговаривал с Ароном будто тот его слышит.

– Я даже принёс дневник. Теперь он мне не нужен. Думаю тебе будет интересно почитать его, – произнёс он и положил на тумбочку, – ты спас мне жизнь, Арон. Теперь я спасу твою. По крайней мере, сделаю всё возможное в моих силах. На счёт денег можешь не беспокоится. За время работы на государство, я неплохо получал. Никто не трогал мои счета. Их гнусную сущность не изменить, все мы знаем над каким чудовищным проектом я трудился. Так пусть хоть на дело, которое они пойдут будет благое. Уже поздно, приятель, мне пора идти, – произнес он после небольшой паузы. – Я обязательно зайду к тебе завтра.

День за днём проходил в ожидании, что Арон очнётся. Но этого не происходило. Годами ухаживать и навещать друга стало для Гэбриеля тяжким бременем. Однако мужчина никогда не сомневался в том, что делает. На кону будущее человечества. Разве можно пренебрегать долгом потакая собственным желаниям? Жалел он только о том, что мало чего узнал от Арона. Ни имён, ни мест, ни времени происходящего. Полное неведение, которое по рукам и ногам сковывало Гэбриеля. Ему лишь оставалось покорно ожидать, когда Арон придёт в себя.

– Мистер Роджерс, – обратилась к нему медсестра.

Гэбриель чуть вздремнул в кресле. Очнувшись от сна, он потер уставшие глаза и уставился на открытую дверь.

– Вы останетесь на ночь?

– Да… Да, буду здесь. Спасибо большое.

– Спокойной ночи, – попрощалась девушка.

– Доброй ночи.

Представиться другим именем было обязательным. Мало того, что его искали как сумасшедшего, так и для государства он был мишенью. Все деньги со счёта он снял в первый же день и хранил в чугунном сейфе в подвале. Жил он в маленькой комнатушке на окраине Бостона. Не сказать, что был в восторге, но Гэбриель никогда не нуждался в чем-то большем. Будучи до жути простым человеком, всегда довольствовался малым. Хоть и был привередлив к еде.

– Ну что ты там, старина, – произнес он в тишине, – не собираешься просыпаться? Видимо, пока что нет. Погода, кстати, такая же паршивая. Ночью обещают минус двадцать четыре. Теперь я понимаю, почему приезжие не могут здесь ужиться. Я бы и сам уехал. Да куда же? Флорида? Боже мой, тёплый Майями… Горячий песочек, солнце, девочки! Да, это точно местечко получше. Говорят, в Лос-Анджелесе неплохо, но этот ужасный смог в небе. Лучше уж Бостон. Тем более он ещё толком не отстроился после третьей мировой.

Гэбриель с грустью посмотрел на закрытые глаза Арона.

– Знаешь, я ведь тебе не рассказывал. Я тоже рос сиротой. Точнее сказать без родителей. Мы с бабушкой жили вдвоём. Она старалась сделать всё, чтобы я воспитывался полноценным ребенком. Работала на двух работах, чтобы выплачивать аренду за какой-то клоповник. Помню, она задержала с оплатой, и хозяйка выгнала на улицу. Мы ходили по улицам и просили впустить нас на одну ночь. Никто не открывал даже двери. Пришлось идти на вокзал. Мы спали на собственной одежде, сложив её на пол. Я не чувствовал себя бездомным. Разве что бабушка думала иначе, всё ночь она не сомкнула глаз и тихо плакала. И я это слышал. Я пообещал себе, что когда вырасту, то смогу обеспечить нас всем. После окончания школы я поступил в колледж. Я учился днём и работал ночью, чтобы оплачивать его. До сих пор не понимаю, как мне это удавалось. Когда меня взяли с красным дипломом на государственное предприятие в качестве инженере-конструктора бабушка была в восторге. Она так мной гордилась… "Сейчас то мы заживём", – думал я. Но пока я осуществлял свою мечту, болезни медленно её одолевали. Я пожертвовал самым родным человеком, ради своего благосостояния. Я не хочу повторять тех же ошибок, Арон. Не в этой жизни.

У него зазвенел будильник в десять часов. Гэбриель дотянулся до телефона и взял в руку, чтобы выключить. "Двадцать первое декабря", – прочитал он вверху экрана.

– Двадцать первое декабря?! – воскликнул он, вскочив с кресла.

Мужчина взял пальто и скорее направился к выходу. "21 декабря, десять часов вечера", – повторял он у себя в голове. "Переулок Леджертона, десять часов вечера". "Боже мой, как я мог забыть об этом", – бежал он, чуть скользя по дороге, покрытой тонким слоем льда. "Я должен успеть", – повторял он себе.

Было слишком тихо. Он завернул за угол и шёл вдоль переулка, осматриваясь по сторонам. Рядом с мусорным баком лежало тело. Убийца набросился на жертву, прямо из-за зелёной металлической стенки. Шон ещё был жив. Лёжа на боку, его правая рука была прижата рядом с сердцем. Он всхлипывая пытаясь сделать вдох. Под ним была большая лужа крови.

– Держитесь мистер Смит, держитесь, – кинулся к нему Гэбриель и закрыл кровоточащую рану.

Рука полезла в передний брючный карман и достала телефон. Пальцы быстро набрали номер скорой помощи.

– Они уже едут, мистер Смит, держитесь, умоляю вас, держитесь.

Шон мало что понимал в таком состоянии. Его тело давно попрощалось с этим миром, когда как сознание ещё пребывает в нём. Он не мог произнести ни слова. Скорее всего его последним желанием было бы что-то передать сыну. Что-то очень важное. В его глазах была боль. Оставить маленького ребенка в таком возрасте одного. В один момент они закрылись, и мужчина испустил дух.

– Мистер Смит, – повторял Гэбриель раз за разом, пуская слёзы. – Мистер Смит. Простите меня… Я не сумел вас защитить. Я единственный, кто мог это сделать и подвёл вас. Простите меня. Простите…

Colt вместе с кобурой, Гэбриель вытащил с полицейского пояса и зацепил себе.

– Я знаю кому это пригодиться больше, – произнес он и спрятался за соседним зданием.

Ему нужно было понять в какую именно больницу отвезут Шона. Ужасный вечер. Он не застал убийцу, не помог мистеру Смиту. Чувство вины перед Ароном пожирало изнутри. Обещание, которое было дано ему превратилось в пыль.

Была уже глубокая ночь, когда Гэбриель отворял замок, проседающей двери. В воздухе витал запах старой мебели и кошачьей мочи. Прошлая постоялица жила здесь с тремя питомцами, которые обгадили каждый уголок. Однако за такие деньги грех было жаловаться. Гэбриель открыл холодильник и взял с полки бутыль молока. Мужчина стал с жадностью вливать его себе в горло. Он считал воду пустой и не любил её пить. Под пустой он имел ввиду отсутствие как такового вкуса, запаха. При этом он прекрасно осознавал всю её необходимость. Однако молоко просто обожал. Особенное удовольствие он получал с фермерского. По его губам вниз текли белые капли. Он вытер их рукавом и с облегчением вздохнул, как будто весь день ждал этого момента. После чего мужчина зашёл в мрачную комнату и вслепую нащупал выключатель. Слева от него вся стена была увешана именами людей, фактами, событиями, которые случились или должны были случиться. Гэбриель взял маркер и обвел в кружок лист, на котором было написано: "Убийство Шона Смита". От него он пунктиром провел стрелку к листу: "Арон становиться полицейским". Он искал причинно-следственные связи между всем. Только так можно было разобраться в происходящем. Большинство вещей пока оставалось для него загадкой. Вопросительные знаки висели практически над каждой пометкой: "Создание энергона", "Энергетическая революция", "Появление аннигилятора" и других. Каждый вечер Гэбриель ломал голову над этой стеной, но ничего не получалось. Ему было известно слишком мало.

За окном снег хлопьями падал на прохожих. Они с негодованием стряхивали его с себя, продолжая шагать по вечерней улице. Казалось, это волшебство: тёплые огни, густой снег, уютные кафе прямо возле дороги. Невозможно было не влюбиться в эту идиллию. Лоб Гэбриеля прилип к промёрзшему стеклу. Мужчина с тихой грустью наблюдал как бурлит городская жизнь.

– Вот же чёрт, – вдруг завопил он, – сегодня же рождество. Хах, я, наверное, единственный кто произносил слова рождество и чёрт в одном предложении. Даже стало немного стыдно. Ты веришь в Бога, Арон? Думаю, у тебя была вера. Ты так яростно боролся со злом… Думаю источником света в тебе была именно она. Очень часто люди черпают оттуда силы. Мне этого не понять. Идея абсолютной всемогущей сущности мне всегда казалось несерьёзной. Отчасти я признавал положительные стороны веры, но как что-то действительно значимое… Нет, я не считал это таковым. Всегда казалось, что Бог это пазл бытия, который люди придумали, чтобы объяснить появление себя и всего живого. Почему нельзя сказать, что просто всё так как оно есть? Почему бы просто не наслаждаться жизнью? Абсурд. Некоторые же идут дальше: они говорят, о существовании добра и зла. Существует одно, значит есть и другое. И между ними идёт борьба. Нет, не вечная как в философии даосизма, в скором времени добро победит и настанет вечное счастье. Как наивно. Неужели в это кто-то верит? Так или иначе, объяснение того, что Бог добро, а дьявол зло, старо как сам мир и себя не оправдывает. Вот что такое добро, Арон? Скажи мне. Молчишь… Добро ли то, что я подал милостыню, а этот человек пошёл купил алкоголь, напился, уснул на улице и замёрз? Зло ли то, что я убил террориста, который забрал бы сотни жизней? Иногда мне кажется, что граница между ними настолько размыта… А иногда кажется, что это просто обман. Ни того, ни другого не существует, и мы придумали эти категории, чтобы было удобнее жить. Также как и Бога. Люди придумали Его, считая, что высшая сущность поможет им жить, с ним они преодолеют трудности и сложные ситуации. Мне Он не нужен. Я справлюсь со всем сам. В конце концов, это ведь моя жизнь, не так ли?

Гэбриель сидел уже на своём кресле как заметил, что Арон пошевелил указательным пальцем.

– Ты это сделал? Только не говори, что этого не было!

Конечность вновь содрогнулась.

– Не может быть! – прокричал мужчина и выбежал из палаты.

Он сломя голову нёсся по коридорам с настолько искренней радостью. Его расторопность в каждую секунду могла сыграть с ним в злую шутку.

– Медсестра! Медсестра вы где?! – кричал набегу мужчина.

– Что случилось? – остановила его девушка и посмотрела на него испуганным взглядом.

– Он пошевелился, скорее, пойдёмте. Его палец тронулся.