Арифметика демократии

Увидев такое дело, борцы за правое дело вернулись и спросили:

– Отвечай, не юля, ты за правый фланг, или за левый?

– А какой плохо, какой хорошо?

– Конечно, за правый хорошо, за левый плохо!

– А как же у вас получается, что деятели, выступающие за левый фланг в обществе Активности и Порядочности – герои и правдорубы?

Последовало молчание, но потом самая щепетильная барамука вдруг сообразила:

– Умеющая Считать до Бесконечности – дура и не понимает, что то, что с нашей стороны справа, с противоположной – слева!

– Точно! – закричали барамуки и подняли такой галдёж, что было абсолютно не слышно, что говорит Умеющая Считать до Бесконечности. После же этого правые с криком «Бей левых!» кинулись бить левых и Умеющая Считать до бесконечности оказалась в самой гуще сражения. В пылу драки ей перепадало и с той и с другой стороны, и она просто села на землю, и закрыла голову руками.

В этот момент подоспела Служба Демократической Безопасности, и ряды левых дрогнули. Сторонники версии о не умеющих сражаться правых побежали врассыпную, а правые, спотыкаясь об Умеющую Считать до Бесконечности, побежали их догонять и ловить. Так правое дело победило в информационной войне, что ещё раз доказало, что в мире есть справедливость, и дело её правое, ибо в демократическом мире кто победил, за тем и правда.

Глава 30. Как общество боролось за мир

Когда в следующий раз общество Справедливости и Равенства делили двести апельсинов с обществом Активности и Порядочности, два огромных войска стояли на страже и бдительно следили за тем, чтобы чужая сторона не позволила себе взять ничего лишнего. И готовы были кинуться в бой, чтобы защитить свою Свойнину от вражеской агрессии. В такой форме и происходили все дальнейшие деления, ибо только по-другому нельзя было иметь дело с коварным противником, как общество Активности и Порядочности. Участие же в этом процессе называлось службой Свойнине, а формированию её в Обществе Справедливости и Равенства предшествовала отдельная история.

Когда в обществе Справедливости и Равенства появилась идея «Великого Общества», она очень понравилась Верховной. И на почве гордости за героическую историю своего общества она собрала желающих отыграться за поражение, понесённое ей при первой встрече с Обществом Активности и Порядочности. И предприняла небольшой набег на врагов с целью возвращения упущенного. А перед тем, как напасть, она, как у неё было заведено перед всяким важным делом, обратилась с речью к своим сообщественникам:

– То, что мы предпринимаем, не является проявлением агрессии; это восстановление справедливости! Так же это не является нарушением межобщественного права, ибо по Договору всё то, что мы будем забирать, и так принадлежит нам. И только политически несознательные обезьяны могут называть агрессией ответный удар, предпринимаемый для возвращения того, что было вероломно отнято. Данное действие является вынужденным, ибо возвращать по-хорошему отнявшие наше ничего не хотят. Поэтому вы должны быть сознательными, и не поддаваться на пропаганду тех, от кого будут исходить такие обвинения!

Обращение встретило полное понимание, и барамуки Общества Справедливости и Равенства преисполнились желанием отстоять честь своей Свойнины. Набег был неожиданным, и результат получился достаточно эффективным, и некоторое количество апельсинов противника действительно было отхвачено, а ещё какая-то их часть вражеских апельсинов растоптана (что было тоже было врагу поделом, чтобы знал впредь, как делать нехорошие вещи). Отобранные у врага апельсины достались Верховной, а участвующим в набеге бойцам – корки. Вместе с остальными барамуками они ходили по улицам с лозунгами: «Мы вернули свои апельсины!».

Сознательные участники Общества Справедливости и Равенства понимали, что те, кто называют этот акт агрессией, заблуждаются, ибо на самом деле агрессии не было – было возвращение того, что им принадлежало по праву. Однако враг почему-то не удовлетворился таким объяснением, и возымел по этому случаю своё мнение, согласно которому он имел право на ответный набег, который в скором времени и предпринял, в результате чего ещё некоторая часть апельсинов опять была растоптана, и ещё какая-то отобрана им назад. И тогда Верховная Общества Справедливости и Равенства обратилась с речью к своим сообщественникам:

– Мы живём в трудные времена, и нашему Обществу необходима защита. И вам очень повезло, что у вас есть я. Я организую для её вас. За это вы, конечно, будете мне будете платить, ибо ничего просто так в этом мире не бывает. А кто не будет платить, тот будет наказан за то, что своей несознательностью подвергает всё Общество опасности!

Так была организована дежурная команда, которая денно и нощно охраняла покой своей Свойнины, и была готова по первому вызову броситься в драку с врагом за защиту её интересов. Для её содержания был введён налог в виде апельсинов и корок. Налог был вписан в Закон и забирался сразу при делении апельсинов, идя на оплату содержания этой команды. Командиры отряда получали апельсины, а рядовые бойцы – корки. Верховная же за всю работу по организации и поддержания в порядке обороны назначила себе лично оплату в десять апельсинов. Название команда получила Регулярная Оборонная Армия: Регулярная, потому, что существовать она должна была всегда, а Оборонная – потому, что Общество Справедливости и Равенства мирное, и никогда не будет использовать свои силы для нападения.

Реакция общественности была неоднозначной. С одной стороны, иметь боевую команду, заставляющую врага бояться, увеличивало спокойствие и вызывало гордость за честь своего общества. С другой, платить такой налог не хотелось барамукам, и без того не богатых апельсинами. Впрочем, у тех, кто служили в этом войске, недовольства не возникало, особенно тех, кто командовал, так как платили не они, а им.

По мере того, как шло время, а новых сражений не было, недовольство начало нарастать. Демократы вспомнили, что они оппозиционеры, и стали возмущаться, зачем им такой высокий налог. Звучали вопросы, не является ли трата на Оборонную армию слишком нерентабельной, сразу после чего оказалось, что у Верховной запланированы учения по отражению возможного нападения со стороны предполагаемого противника. Перед тем, как их проводить, она ещё очень громко (так, что даже враги услышали) проорала, что набеги захватчиков безнаказанными не останутся. А после этого стало происходить масштабное учение сражений возле самой границы.

Подлые враги очень пристально наблюдали за этим, не понимая, что мирное Общество Справедливости и Равенства готовит защиту, а не нападение, и собрались у границы в полной боеготовности. Верховная показала на них пальцем, и сказала:

– Вот они – враги, которые готовятся на нас напасть!

После этого пацифистское настроение на время поубавилось. И как было выяснено в последствии, вражье войско тоже было сделано регулярным и тоже почему-то названо оборонным. Некоторые барамуки общества Справедливости и Равенства удивлялись, какая глупость: ведь неужели враг не понимает, что если общество Справедливости и Равенства держит армию исключительно для обороны, то ему самому армия для обороны не нужна, так как нападать на них всё равно не будут. Впрочем, более дальновидные разделюки объясняли, что враги пытаются хитрить, маскируя под оборону наступательные силы, чтобы усыпить внимание бдительных защитников нашей Свойнины. Тем не менее, сам факт непонимания врагами того, что их трюки не пройдут, по-любому говорил об их глупости. Тут мнение барамуков и разделюков сошлось – глупость врага сравнима только с его подлостью.

Но поскольку, несмотря на безумие находящегося неподалёку врага, войны так и не начиналось, спустя некоторое время демократы снова вспомнили, что они оппозиционеры. После этого Верховная собрала такое войско, которое превосходило вражеское по численности, и снова проводила масштабные учения. А на следующий день разведка доложила, что враг увеличивает силы. Со своих оборонительных позиций на границе доблестные защитники Общества Справедливости и Равенства могли воочию наблюдать всю мощь армии врага, который не спит, а только выжидает ослабления обороны, чтобы напасть. Верховная заявила о необходимости поддержания мер безопасности Общества на высшем уровне, и всё командование армии в такт вторило ей, что ни о каком сокращении не может быть и речи. И все простые барамуки, которые были настоящими свойниками, говорили, что только предатели могут в такой опасный для всего Общества момент говорить о демилитаризации.

Когда же в армию были зачислены все, кого только можно было взять, налог для оставшихся стал непосильным. Тогда Верховная отменила его, и сделала службу в армии обязательной для всех пригодных к ней обезьян, и теперь барамуки должны были служить в ней за бесплатно. Так барамукам к необходимости работать прибавилась воинская повинность, которая преподносилась, как честь и гордость каждой порядочной барамуки, в рамках чего они обязаны были маршировать под командованием руководства столько, сколько те сочтут нужным. Но когда все учения были проведены у границы в самых масштабных разворотах много раз, и войны всё равно не началось, оппозиционеры всё равно стали заявлять, что о войне только говорят, а её не случается, а потому такая повинность не нужна. После этого Верховная общества Справедливости и Равенства начала с врагами переговоры о разоружении:

– Вы нам создаёте очень большие проблемы своей политикой!

– Это вы нам создаёте проблемы своей политикой! – ответила ей Верховная Активности и Порядочности.

– Ну так может пора перестать создавать проблемы друг другу?

– Да, давайте же наконец сядем за стол переговоров!

Так впервые за долгое время начались переговоры, в которых выяснилось, что создавшееся положение невыгодно ни одной из сторон, и что каждому обществу давно пора вернуться к своим внутренним делам и строительству демократии. Было подписано соглашение, согласно которому наступает перемирие и отвод вооружённых сил от границы, а перед этим десять бойцов по пять от каждой стороны, делят между собой десять апельсинов, и что каждому должно достаться по пять. Но даже и в этом простом деле враги не смогли выполнить свои обязанности, и их бойцы устроили конфликт с бойцами общества Справедливости и Равенства.

Конфликт начался со спора, потом припоминания друг другу всех обид, потом криков, толкотни, ну и наконец уже драки, в которой армии обществ пришли на помощь свои товарищам. Так всем стало ясно, что подлый враг и не собирался исправляться, и что все его разговоры о мире оказались очередными кознями, призванными усыпить внимание.

Сражающиеся стороны сходились и расходились в бою несколько раз, пробуя различные виды построений, пока не была выработана тактика, впоследствии ставшая классической для всех межобщественных сражений. Барамуки построились в большой квадрат и взяли на руки разделюк. А разделюки над барамуками образовали небольшой квадрат и держали на руках Верховную. И в таком порядке пирамида из участников общества Справедливости и Равенства столкнулась с такой же пирамидой из участников общества Активности и Порядочности.

Барамуки, держащие на руках разделюк, были лишены возможности бить друг друга, ибо руки у них были заняты, а ноги утопали по колено в грязи под тяжести взваленной ноши. Поэтому они просто напирали друг на друга всей своей массой и били друг друга лбами. У разделюк руки тоже были заняты, но если бы они и были свободны, то они всё равно не достали бы друг до друга, ибо их уровень пирамиды был несколько отдалён от края, а потому они просто ругались и плевались друг в друга. Ну а что касается Верховных, то они просто обкидывали друг друга апельсиновыми семечками, благо руки у них были свободными, при этом стараясь попасть противнику в лоб.

Поскольку от семечек привязанным к своим пирамидам верховным очень важно было увернуться, они делали уклоны вправо и влево, что отражалось на состоянии всей пирамиды, ибо нижестоящим приходилось прилагать не дюжие усилия, чтобы удержать её в равновесии. А поскольку более высокое поднятие своей пирамиды давало Верховной преимущество в попадание по противнику, барамуки должны были подымать на руки вышестоящих как можно выше и держать их в таком положении как можно дольше, чтобы их Верховная могла кидать на противника семечки сверху вниз.

Изнемогая от долгого стояния, нижестоящие постепенно сгибали руки, снижая высоту сначала на уровень плеч, а потом, разгибая их уже вниз, почти до самой земли, тем паче, что руки у обезьян были длинные. И помогая головой рукам, утыкались лбом под хвост вышестоящим, и надавливая уже в три точки, нажимали со своей позиции вперёд, чтобы не дать подлому врагу потеснить свою пирамиду.

Первыми руки опускались у разделюк, ибо они были обезьянами умственного труда, и тяжёлые физические нагрузки были не для них. Простые же барамуки держались дольше всех, изо всех сил продолжая бороться за победу своей Свойнины. Но поскольку многие разделюки были, по обыкновению, объевшимися апельсинами, у них иногда бывало несварение желудка. И от сильного напряжения они иногда не удерживали содержимое живота и вываливали немного побывавшего в употреблении продукта на головы упёршихся ей под хвост барамук. Так простые участники общества узнали, что такое запах Свойнины.

Чем сложнее в таких режимах давались победы, тем громче участники кричали, что отстояли честь своего общества. И после боёв следовали небольшие перемирия, а после этого начинались новые войны. И с тех пор почему-то всё время так и получалось, что не успевали все начать забывать, что такое война, как тут же появлялась причина для новой. Потому, что жить с такими соседями в мире оказалось невозможным, и то одно общество нападало на другое, то другое на первое, но, когда нападало Общество Справедливости и Равенства, то это было потому, что враги не оставляли выбора, и все сознательные свойники в этом твёрдо были убеждены. А когда нападал враг, то это было потому, что он злой и коварный, и не может жить без того, чтобы не нападать на мирное общество. И потому защитники Свойнины считались стоящими на страже мира, а вражеские бойцы агрессорами, которых надо постоянно сдерживать.

Что же касается оппозиционеров, то они больше не могли заявлять, что траты на оборонную амию являются напрасными, и свойники с назидательным видом припоминали им, какие они были дураки, и оппозиционерам на это было нечего ответить. И единственной, на кого эти доводы не действовали, была Умеющая Считать до Бесконечности, которая ничего не заявляла, а просто вела себя так, как будто эти заявления для неё ничего не значат. Барамук же, воюющих за корки, она обзывала словом «корники», заявляя, что вся их суть напоминает ей корку из-под апельсина. В таких условиях в столь непростое время общество Справедливости и Равенства боролось за мир.

Глава 31. Как общество несло демократию в другие общества

Однажды вдруг обнаружилось, что общество Справедливости и Равенства с обществом Активности и Порядочности не единственные, кто должны заниматься дележом апельсинов, а существует ещё третье общество, в котором тоже сто обезьян нуждается в регулярном делении между собой ста апельсинов. Причём считать там вообще никто не умеет не то, что до ста, но даже и до тридцати, и те обезьяны срочно нуждаются в квалифицированной помощи грамотному делению. Находящихся в беде собратьев надо было срочно выручать, а поскольку Общество Справедливости и Равенства всегда отличалось отзывчивостью и бескорыстием, оно не могло не прийти на помощь другому обществу.

Обществом Справедливости и Равенства была сформирована команда добровольцев, которые отправились в третье общество учить их демократии. Однако, как оказалось, Общество Активности и Порядочности тоже отправило туда свою команду, а демократия Активности и Порядочности не имела ничего общего с демократией Справедливости и Равенства.

В обществе Справедливости и Равенства больше всего апельсинов получали те, кто их больше всего заслуживали; в обществе Активности и Порядочности самыми богатыми оказывались те, кто их заслуживали меньше всего. Ибо разве могли их заслуживать те, кто не хотели мира и воевали с обществом Справедливости и Равенства? Устраивали же войны у них всегда те, кто имели больше всего апельсинов; тех же, кто симпатизировал успехам общества Справедливости и Равенства, в обществе Активности и Порядочности, били и гоняли, что ещё раз подтверждало тот факт, что самые порядочные обезьяны там живут хуже всего.

Обучение счёту до десяти в Обществе Активности и Порядочности стоило у них один апельсин за урок. Счёту до тридцати – три апельсина апельсинов, а ста – десять апельсинов. Понятное дело, что получить высшее обучение было недоступно простым обезьянам, которых угнетал высший класс. А поскольку доступно получалось оно только тем, кого он продвигал в качестве своих приемников, прийти ему на смену могли только такие же, как они – вредные, хитрые, и жадные. Понятное дело, что никакой справедливости и равенства там быть не могло.

Религия общества Активности и Порядочности была верхом духопротивности. Вместо того, чтобы стукаться лбом об изваяние Золотого Апельсина, как это делают обезьяны в обществе Справедливости и Равенства, их верящие ложились плашмя мордами вниз, и ползали перед ним по траве – понятное дело, что на Вечный пир они после жизни в обществе не попадут. Не допустить распространения такой религии было очень важно для каждой праведной служительницы Великого Апельсинового Духа. И об этом говорил он сам устами своих мессий.

Флаг общества Активности и Порядочности был антиподом флага общества Справедливости и Равенства. И если в обществе Справедливости и Равенства цвета располагались в правильной последовательности (символизируя борьбу за Веру, Верховную и Демократию), то в обществе Активности и Порядочности эти цвета были в обратном порядке. Что говорило о том, что у них всё наоборот тому, как должно быть в нормальном обществе – понимать это должна была каждая политически сознательная барамука.

Поддерживая свою Верховную, патриотичные барамуки общества Активности и Порядочности наносили огромный вред самим же себе, только понимать этого не хотели, потому, что были все наглухо зомбированы. И поводу этих вещей патриотичные барамуки общества Справедливости и Равенство неустанно вели с обществом Активности и Порядочности информационную войну. Но одно дело закалённые и политически сознательные участники общества Справедливости и Равенства, а совсем другое – неокрепшие умы участников третьего общества, которое даже и названия (кстати) ещё не имело. И когда общество Активности и Порядочности вторглось в новое общество со своим учением, народ того общества оказался в страшной опасности. А поскольку враг твоего врага твой друг, то потенциальные противники режима общества Активности и Порядочности для участников Общества Справедливости и Равенства оказались заведомыми друзьями и братьями.

Чтобы спасти братский народ, добровольцы из Общества Справедливости и Равенства отправились туда с великой миссией всем объяснять, что их собираются обмануть. Но коварное Общество Активности и Порядочности заслало своих активистов говорить то же самое про Общество Справедливости и Равенства. И тогда Верховная Общества Справедливости и Равенства пошла на беспрецедентный шаг – ввела войска на помощь братскому народу.

Какого же было удивление и возмущение свойников общества Справедливости и Равенства, когда вконец обнаглевший противник сделал то же самое. И тогда, чтобы победить в надвигающейся войне, активисты Общества Справедливости и Равенства стали звать на помощь местное население. Однако заручиться таковой удавалось лишь у тех, с кем удавалось поговорить до того, как противник сделает то же самое. И те, кто уже подпали под тлетворное влияние вражеской пропаганды, готовы были идти в бой за его неправые идеалы, и становились все такими же наглухо зомбированными, как и сами участники того общества.

В итоге третье общество разбилось на два лагеря, один из которых поддержал общество Справедливости и Равенства, а другой Общество Активности и Порядочности. В ходе великой борьбы за правое дело состоялась сначала информационная, потом война вполне реальная война, где стороны по очереди много раз теснили друг друга и возвращали свои позиции. А когда же воюющие вконец измотали друг друга, верховные обществ согласились сесть за стол переговоров.

На переговорах обсуждалось, как разделить триста апельсинов между тремя обществами, и как распределить зоны влияния в третьем обществе. А поскольку межобщественное право – наука очень сложная, пришлось учесть очень много деталей, и оговорить очень много нюансов, чтобы не было никаких недоразумений. А когда всё это было проделано, оставалась последняя формальность: решить, какое в документе Договора прописать название третьего общества, до придумывания которого ни у кого так ещё руки и не дошли, верховные стали предлагать свои варианты, но тут разговор был нарушен отчаянным воплем:

– Апельсины воруют!!!