Лети, не бойся

– Будь внимателен к деталям, не позволяй втягивать себя в споры и азартные игры, – в десятый раз повторял старик Михаилу, пока тот закреплял у борта телеги мешок с поделками, что взял с собой.

– Не волнуйся, Гобоян! Ну что я, маленький, право слово?! – начинал злиться Миша, а возница прыснул от смеха в кулак.

– Не спорь со мной! Ты ещё действительно мал для многих дел в таком месте как Порог. А ты, – обратился он уже к мужику с вожжами, – будешь смеяться, я тебя в лошадь превращу и поменяю с ней местами!

Мужик побледнел и замер, намертво вцепившись со страху в поводья.

Наконец, Миша управился с мешком, спрыгнул на землю и обнял старика: – Не переживай! Всего через день вернусь и привезу тебе гостинца. Я за себя постоять смогу.

– Да ты даже не знаешь, с кем можешь столкнуться. Сможет он,… – старик запустил руку в складки собственного длиннополого балахона, достал оттуда камушек, сквозь который был продет тонкий кожаный шнурок, и надел его на голову Михаилу. – Это оберег. Сильный. Не снимай его ни при каких обстоятельствах. Рано он тебе достался, не созрел ты ещё. Но время побежало быстрей, чем я думал… – старец махнул на Мишу бледной костлявой рукой.

Тот спрятал камушек под рубашку и запрыгнул на телегу: – До свидания, Гобоян. Спасибо! И ты береги себя!

Обоз тронулся в путь. Тучи хоть и сгрудились в небе, наливаясь тяжёлой синевой, дождь из себя так и не разродили. Дорога вышла быстрой и спокойной, и уже к вечеру следующего дня путешествующие оказались у города. У большой каменной столицы Одинты, спрятавшейся за поясом высоких крепостных стен. Не доезжая ворот, возница остановил лошадь и стал закреплять холщовый полог над товаром в телеге, укрывая его от посторонних глаз и воришек. Миша встал, потянул затёкшие мышцы и с любопытством уставился на панораму каменных построек на фоне синеющих вдалеке хребтов гор. После деревенской глуши город внушал невольный трепет. Его, конечно, нельзя было сравнить с частоколом высоток современного мегаполиса, отличающегося и размером и содержанием. Но оттого Порог не переставал быть таким же выдающимся. Во всяком случае, подобного ему Миша никогда раньше не видел и если мог представить, то лишь по страницам древних летописей. Перед ним развернулась и лязгала тёмным металлом ворот с реющим над ними флагштоком эра средневекового феодализма. На стенах крепости ходили воины в кованных латах, скрываясь за выступами каменных бойниц. А от самого города доносился запах печей и прогорклого масла.

Как и большинство старых славянских городов, столица раскинулась на пологом холме. Внутри поясов ограждений устроились поселения согласно занимаемому чину. Высшая знать и правление сосредоточились в самом центре. Въезд в город осуществлялся по широкому мосту, перекинутому через глубокий ров. У распахнутых, словно пасть, ворот массивной входной башни расположились с десяток вооружённых мечами стражников. После того как хозяин телеги закончил работу, они не спеша двинулись к воротам.

Повозку бегло осмотрел рыжий воин в грубой воловьей одежде и разрешил проезд. Вкатившись на мощённую камнем притолочь, Миша снова спрыгнул на ноги и пошёл с телегой рядом. Обоз направился по дороге вдоль внешней стены крепости, что с удалением от входа в город всё реже была замощена булыжником, а потом и вовсе превратилась в песчаную вязь. Не составляло труда представить в какой непролазный мрак она превращалась в дождь. Тут Миша не преминул про себя отметить, что каким бы мир не был, но в его родной стороне дураки и плохие дороги служили неизменными спутниками в любых измерениях.

Вскоре возничий повернул лошадь в проулок направо, и дорога пошла вверх. Идти стало труднее. Миша прижался боком к телеге и настороженно шагал в сузившемся пространстве улицы. Дома, очертившие границы проезда, были каменными лишь снизу. Чердаки и мансарды строили уже деревянными. Во всей своей массе дома эти вызывали гнетущее впечатление бедноты и серости. Разноцветьем колыхалось лишь бельё владельцев, что сохло натянутым прямо на фасады.

– Здесь живёт всякое отребье, – будто услышав возникшие у Миши вопросы, неожиданно бросил хозяин телеги. – Бедняки, служки. В городе есть свои районы. Увидишь и другие, побогаче. Нам придётся проехать через него весь. Другого пути спуститься на противоположную сторону нет. А площадка для ночлега лишь там. Передохнём, а завтра, с утра пораньше отправимся на торжище.

Михаила план устраивал. Он даже не прочь был и подольше задержаться в Пороге, познакомиться с ним. Город показался Мише похожим на верхушку надутого пузыря. Все значимые постройки взбегали выше и выше к пупу, где образовался огороженный внутренними стенами детинец. Именно там расположился правитель Одинты вместе со своим семейством.

Спутники поднялись к первому поясу ограждения. За невысокими стенами толщиной в три камня разбегались улицы с одноэтажными жилыми домами, кабаками, мелкими мастерскими и лавками при них. Постройки тут выглядели чуть солиднее. При дворах имелись заборы, подле которых надрывали глотки сторожевые псы. Вечерняя жизнь только начиналась. Свободные от работы горожане праздно шатались по улицам, некоторые стремились в многочисленные увеселительные заведения, где подавали кружащие голову горячительные напитки. То и дело в воздухе звучали громкий смех, девичий визг, песни или отборная брань.

Несмотря на сделанный тент, Миша следил за повозкой, пока та переваливалась по неровностям дороги. Жуликов хватало и в этом мире, как успел он узнать от Гобояна. И ради того, чтобы не работать, иные смельчаки готовы были рискнуть собственной шкурой. Алекса был прав, воровство тут считалось одним из самых тяжких проступков. Это отмечало хотя бы то обстоятельство, что за убийство воришки особо не взыскивали, ограничиваясь незначительным денежным штрафом. И, несмотря на то, преступников меньше не становилось.

Вскоре путешественники миновали ещё один заградительный пояс города, обнесённый тёсанными кольями в два роста человека. За оградой расположились дома ещё богаче тех, что они оставили за спиной. Теперь встречались и большие терема в два, а то и три этажа. С резными наличниками на больших окнах, раскрашенными фигурками тотемных зверей и прочими атрибутами излишества, свидетельствующими о солидном достатке хозяев дома. Рядом с такими домами можно было заметить слуг и стойло для лошадей.

Миша заглядывался на дома богатых горожан и представлял собственные поделки, нашедшие там себе место. Наладив сбыт среди местной элиты, можно неплохо устроиться и в этом мире, – размышлял он. – Карьера на родном заводе не шибко складывалась, может здесь больше повезёт?

По улицам этой части города уже не шатались подвыпившие горожане, а чаще не спеша шествовали представители делового люда. Преимущественно их одежда была отделана мехом и украшена красивыми камнями в оправе из ценных металлов. Михаил не завидовал этим людям, но невольно проникался к ним уважением. Сколотить капитал в таких жизненных условиях, а, главное, защитить его – дорогого стоило.

К тому времени, когда они добрались до торговой площади, вытянувшейся вдоль главной дороги, солнце окончательно спряталось за горизонт. На смену ему вползал яркий полумесяц в россыпи алмазной пыли звёзд. Возница подгонял лошадь, мотая вожжами, но Миша выпросил у того пару минут отдыха. Когда ещё он окажется здесь снова? Нынешняя экскурсия была ему и радостью и глотком познания. Возвратиться в деревенский быт, ограниченный в большинстве своём необразованными соседями, он ещё успеет. Если уж судьба распорядилась его жизнью, отправив в захолустье, он станет пробиваться в люди сам. Теперь Миша знал, что это возможно.

Он присел у колеса телеги на землю, выдернул из настила сухую травинку, приблизил на уровень глаз и рассматривал сквозь желтизну её ореола площадь. Грубые опоры рядов выстроились шеренгами в дюжину слоёв. Окончившийся день торговли завершался последней уборкой. Завозившиеся торгаши заканчивали паковать тачки товаром и разъезжались прочь. Среди рядов оставались многочисленный мусор и объедки, к которым начали стекаться нищие.

Мишин взгляд неторопливо переползал с одного места на другое. В тусклом свечении уличных факелов трудно было рассмотреть прискорбные следы торжища. Но ветер услужливо донёс до его носа сопуствующие запахи. Мужчина прикрыл лицо ладонью. Вдруг, он чуть не подпрыгнул от изумления. Михаил ухватил своего спутника за руку и указал пальцем в сторону группы незнакомцев.

– Это что? – возбуждённо задышал он, уставясь на неведомое существо, что на двух коротких ногах расположилось рядом с торговцами. Они о чём-то переговаривались и беззаботно хохотали.

– Где? – недоуменно ответил возница.

– Да вот же! Какой-то яйцеголовый монстр!

Он не мог отвести глаз от создания с вытянутой как дыня совершенно безволосой головой, которая без всякой шеи перетекала в наливающееся к земле грушеподобное туловище. Внизу туловища находился внушительный и круглый как шар живот, из которого торчали две короткие ноги с широкими, похожими на ласты ступнями. Руки существа были, напротив, несуразно длинными и доходили почти до земли. На голове необычного создания торчали два больших абсолютно чёрных глаза, под которыми протянулась расщелина рта. Носа не было. Ушей тоже. Только дырки по бокам на уровне глаз.

– А! Это рахия, – понял, наконец, Мишу его товарищ и рассмеялся, – прости, я не знал, что ты их раньше не видел. Этот народ живёт по соседству, в горах. Они тут часто бывают по торговым делам.

– Но это же какое-то животное! – не успокаивался Миша.

– Вовсе нет. Они же ведут себя почти как люди! Достаточно хорошо говорят на нашем языке. Да и вообще дружественный нам смышлёный народ.

– Но откуда они взялись? Это что, эволюция каких-то видов?

– Напрасно ты их обижаешь. Рахии – древний народ. Не известно ещё, кто появился на земле первыми – они или мы. Высоко в горах их страна под названием Раскопия. Говорят, большая. Мало кто из людей там бывал. Но мы с ними дружим уже очень давно. Тебе просто в диковинку это видеть. Ну, так привыкай!

– Прости мои эмоции! Конечно ты прав, я не могу ставить себя выше их. Просто чудно! Сказать кому – не поверят!

– Я не знаю, откуда ты свалился, но видать рос там, где света белого не видел! Рахии – древний народ. Не тычь в него пальцем, иначе он тебе его живо обрежет. Веди себя пристойно и делай вид, что не удивляешься. Не позорь меня! Если бы не Гобоян, я бы…, – спутник Миши беззвучно выругался, замолчал и, успокоившись, продолжил, – Всё, что можно было бы отыскать полезного для людей в горах, рахии приносят на базар. Камни, разные металлы, тамошние снадобья, да всё, что угодно. Мы даём им то, что хотят они, а они нам свои богатства в обмен. Все довольны. Эти связи ничем не хуже других. Понятно?

– Абсолютно, – Миша отвернулся от незнакомого существа, но то и дело бросал искоса в его сторону взгляды, пока рахия сам не заметил его. Выходец с гор пристально вгляделся в Михаила. Его лицо вытянулось в задумчивости на минуту, и затем он тут же поспешил с площади вон.

Возница тронул поводья лошади, и телега двинулась дальше. Михаил перешёл на сторону к своему спутнику: – Расскажи, пожалуйста, мне ещё про рахий! А кто из других созданий живёт в этих землях? Что там находится за горами? А ты ходил к большому морю?

Сперва его спутник пытался коротко отвечать, но потом как отрубил разом: – Мне нечего тебе рассказать! Я ничего толком не знаю. Мы здесь не привыкли лезть в чужие дела, ясно!? У нас своих забот хватает. Тот, кто задаёт много вопросов, вызывает подозрение. Не стоит болтать попусту. Хочешь много знать – пытай своего дружка Гобояна!

Только после такой отповеди Михаил угомонился, и далее они шли молча. А вскоре добрались до стоянки, где отыскали местечко для ночлега. С лошади сняли поводья, дугу и привязали к столбу. Развернули за оглобли телегу, чтоб та встала вплотную к стене, накидали под неё сена и кинули жребий, кому спать первым. Первому выпало хозяину повозки, отчего тот нырнул вниз и, не прошло и пары минут, как громогласно захрапел.

Миша улёгся на телегу сверху и за неимением лучшего стал разглядывать звёзды. Новая земля оказалась полна сюрпризов. За пределами деревни, где Мишина философия обрела было комфортные границы, таился иной, впечатляющий мир. Самоуспокоенность, что пришла к нему всего несколько дней назад, оказалась потревожена. Неизвестность с некоторых пор больше пугала его, нежели вызывала любопытство. А мог бы он оказаться готовым к таким поворотам? Конечно мог бы, если бы Гобоян оказался более разговорчив! Зачем что-то скрывать от него? В конце концов, всё это всего лишь знание, что позволит ему найти своё место в новой жизни. А раз уж старик взялся за опекунство, он должен был вооружить знанием своего подопечного… Что ж, ему это так с рук не сойдёт. Он ещё вытянет из своего домовладельца всю подноготную!

***

В то время, когда Миша вёл внутренний диалог, лежа лицом к звёздам в Пороге, коренастый бородатый человек, на плечах и голове которого тряслась медвежья морда и шкура, скакал на гнедом жеребце в сторону леса Средень. Он нёсся, следуя по пересекающей поле, старой заброшенной, поросшей дикой травой, гужевой дороге, и яркая луна светила ему в спину.

Наездник резко осадил коня перед отвесной стеной лесной чащи и вскинул руку с зажатым в ней посохом: – Стоять! Вы, отродья бездны, вам закрыт сюда путь! Как вы смеете?

Чернота леса вскоре зашевелилась белыми пятнышками мёртвых глаз, приблизившихся к его границе. Они замигали безжизненным светом. Десятки, если не сотни пар глаз.

Всадник в шкуре яростно закричал: – Нет! Нет! Нееет! Вы не должны быть здесь! Уходите прочь! Иначе мы уничтожим каждого из вас вместе с вашими хозяевами! Вы ответите сполна за каждую отнятую жизнь! Гнусные порождения смерти! Огнём и мечом к вам! Огнём и мечом!

Он взмахнул в сторону чащи посохом, и с неба сорвалась короткая молния, полыхнувшая яркой вспышкой света по деревьям и спрятавшимся за ними тварям. Раздалось многократно повторившееся озлобленное шипение и стон. Будто сам лес завыл от причинённой ему боли.

Всадник кинул в их сторону победный клич, развернул коня и помчался обратно, долой от леса.

***

Утром Миша и его товарищ оказались на базарной площади, где с успехом сбыли весь привезённый товар. Мишины поделки вызвали немалый интерес, и мужчина получил заказов на добрый месяц вперёд. Однако, пока шла торговля он был рассредоточен, часто отвечал невпопад и терял из виду собственное имущество. Причиной тому стала любопытность, из-за которой Мишин взгляд то и дело блуждал среди толпы в надежде отыскать в ней рахий, либо иных существ, населявших этот мир. Товарищ Михаила ругал и одёргивал его, призывая к благоразумию, но быстро махнул на то рукой. В результате они рассорились, и весь обратный путь провели в молчании.

Прибыв в деревню, Миша поспешил к дому старика, приготовившись выпалить по нему залпом вопросов и даже претензий, вызванных утаиванием важной информации. Он распахнул дверь, но, готовое сорваться с языка, недовольство встало поперёк горла.

В доме помимо Гобояна за круглым столом восседали хорошо знакомый Мише Крос и неизвестный бородатый мужчина, рядом с которым на лавке покоилась мёртвая медвежья голова, устрашающе скалившая верхние клыки. Под потолком растянулся дым, поднимавшийся от курительной трубки незнакомца. В лицо Мише ударил спёртый воздух натопленного, провонявшего потом воздуха. Присутствующие обернулись к нему, бегло оглядели и невозмутимо продолжили беседу.

– Их слишком много! Такого количества не знала ещё история наших мест, – сказал бородач. На вид ему было около пятидесяти лет. Лицо мужественное, испещрённое морщинами на загоревшей коже. Из-под густых бровей блестел пронзительный взгляд усталых глаз. Плечи и руки незнакомца были налиты натянувшей одежду силой.

– В любом случае, наша задача – не только остановить убийства, но и уберечь людей на Купалу. Сами знаете, что может случиться в эту ночь, – пробасил Крос.