Каштак

До места добрались быстро. Дорога, петлявшая в березовой роще вдоль береговой линии, была ровная, тропы хоженые (на этом берегу располагался еще один обустроенный пляж «для всех»). Когда вышли на небольшой песчаный участок, скрытый от посторонних глаз густой лесной полосой, Милка сразу сбросила туфли и помчалась к воде мочить ноги.

– Да, субботник бы тут не помешал, – сказал Паша, оглядев пляж. – Или нудисты сюда давно не заглядывали, или они тут все-таки жрали шашлыки.

Песок был усеян окурками и бумажками, а подле деревьев, как шлакоотвалы на угольных разрезах, высились горы пластиковых и стеклянных бутылок.

– Пацаны, а водичка-то тепленькая! – крикнула Милка, разбрасывая ногами брызги.

– Дык бабье лето еще, – заметил Вася, – двадцать пять градусов уже вторую неделю.

– Айда купаться, мальчики!

– Лично я мало выпил для этого, – сказал Паша, закуривая. – К тому же, Мил, не забывай, что пляж нудистский, тут свои правила.

– Так я о чем!

Милка вышла на песок, стала раздеваться. Паша и Сеня тревожно переглянулись.

– О чем это она? – уточнил Василий.

Ответа не требовалось. Милка сбросила с плеч курточку, стянула через голову блузку, продемонстрировав бюстгальтер, светло-розовый, как воздушный шарик. Когда она коснулась пуговицы и молнии на джинсах, парни всерьез начали беспокоиться.

– Ставицкая, тормози! – воскликнул Паша. – Придатки застудишь или еще что-нибудь!

– Всё-то ты знаешь, умник!

Джинсы сползли на песок. Милка вышагнула из них, демонстративно оттянула двумя руками резинку довольно узких трусиков, которые были почему-то черными.

– Ты явно не в купальнике, – поперхнулся Вася.

Милка продолжала играть с трусами – точнее, играть на нервах друзей, заставляя их задаваться вопросом, насколько далеко она готова зайти. «Без царя в башке», – вспомнил Сеня слова учительницы.

Наконец ей надоело их дразнить. Она повернулась к ним спиной и быстро сняла с себя остатки одежды…

У Паши изо рта выпала сигарета, едва не опалив пузо.

– Лопни мои глаза, – протянул он.

– Вихри враждебные, – сказал Вася, почесав щетину на подбордке.

Сеня не издал ни звука…

Милка тем временем раскинула руки, потянулась и стала медленно входить в воду. Если бы она шла навстречу восходу солнца, получилась бы весьма эффектная картина, но над озером по-прежнему висело стальное небо, а на противоположном берегу белели унылые коробки жилых кварталов. Так себе пейзаж.

Когда Милкина попа скрылась в воде, парни обрели дар осмысленной речи

– Сколько она выпила? – спросил Семен.

– Два коктейля, – ответил Паша. – Для стриптиза маловато.

– Не скажи, – заметил Василий, – помню, как-то с голодухи я полстакана всего замахнул и через пять минут уже на столе танцевал.

– С тобой-то все ясно, но вот она…

Парни думали примерно об одном и том же. Сколько лет они уже знакомы? Двадцать пять? Почти тридцать, если считать школьные годы. Бывало у них всякое: и в деревенской бане вместе парились, обмотанные простынями (Сенькина теща, когда была крепче здоровьем, часто привечала их у себя), и спали вповалку друг на друге после очередного загула, и по нужде не отходили далеко, орошая ближайшие стены и деревья. Особо не краснели, если случалось пукнуть. Милка была для них как сестра, ей-богу, настолько своя в доску, что порой они забывали о естественных гендерных ограничениях и даже игнорировали их. Но чтобы вот так – голышом?!

Кажется, рухнул последний барьер между ними. Точнее, предпоследний. Дальше только…

Сеня тряхнул головой, сбрасывая морок.

Милка бултыхалась в воде, загребая ее пригоршнями к себе. В какой-то момент повернулась к ребятам, продемонстрировав грудь. Сеня сразу подумал, что Милка правильно поступила на выпускном, всадив вилку в зад официанту: никакая она не «плоскодонка», всё при ней, как раз под размер ладони. Бывает, что одежда скрывает те достоинства, которые должна подчеркивать.

– А ничего, – сказал Паша, – не такая уж она и тощая.

– Угу.

Улучив момент, когда Вася отошел в сторонку в поисках очередного камешка (на самом деле он хотел скрыть свое смущение), Павел спросил:

– Колись, физрук: ты с ней спал?

Сеня наградил товарища тяжелым взглядом. В ответ, впрочем, получил такой же.

– С дуба рухнул?

– Ну а чего, женщина все-таки… – Паша отвел глаза, уставился исподлобья на голую Милку, которая, кажется, собиралась выходить на берег. Вода уже облизывала ее живот на уровне пупка.

– Успокойся, брат, не спал. Я мог бы задать тебе аналогичный вопрос, но не стану.

– Ты знаешь ответ…

Милка ступила на песок. Собственная нагота, казалось, ее нисколько не смущала, чего нельзя было сказать о парнях. Пока она плескалась в озере, они не маскировали свое внимание, но сейчас, когда подруга была в шаговой близости, ребята не знали, куда им отвернуться. Вечное мужское проклятие – хочется смотреть, пожирать глазами интимные детали, но, боже, неудобно-то как!

– Ну что, мальчиши-кибальчиши, как я вам в свои сорок три?

Она положила одну руку на бедро и по-модельному выгнула спину. Грудь ее смешно подпрыгнула.

– Супер, – сказал Паша. – И как тебя Филя осмелился сюда привести…

Милка перестала улыбаться. Сеня ткнул Пашу в бок.

– Филипп был человеком широких взглядов, – сказала Людмила, прибирая распустившиеся волосы. – Он все спланировал заранее, даже полотенце прихватил. Но вы не поняли главного…

Парни замерли. Еще один «момент истины»?

– Я не смогла, ребята. Посмеялась, конечно, оценила оригинальность, но раздеваться прилюдно не стала. Постояла вон там в сторонке, покурила, и мы ушли.

Пашу осенило.

– Так ты поэтому нас сюда привела?