Книга Иоши

– Нет, совсем нет, с каждым днем тут понимаю, что все только впереди. Сегодня приходил следак по делу местного маньяка, а я ему такую лапшу на уши навешал. Теперь даже не представляю, что будет дальше.

– Что ты ему наплел?

– Да самый распространенный стереотип, хотя у самого с детства свое мнение по делу. Мы с другом сами пытали вычислить этого урода, но это все было подростковым бредом. Теперь мне стыдно. Как всегда, сперва делаю, потом думаю. Просто он так внезапно появился и выбесил, что стал лезть в мое пространство. Мудила. Из-за него теперь совесть будет грызть.

– Думаю, будет еще шанс все ему объяснить.

– Надеюсь нет. Совсем не до него.

– Страшно тебе, конечно пришлось. Видел в новостях сюжет про вашего Родищенского палача. Ты ведь застал тот и этот его приход.

– Только тот. С нынешнего приезда сюда никто при мне еще не помер от его руки. Ну-у… Почти никто. Думаю, все уже прекратилось. Тем более в этот раз сдохли те, кто заслуживал.

– Игорь, так нельзя говорить. Никто не должен решать, кто заслуживает смерти, а кто нет. Ты можешь не знать, почему человек стал тем, кем является. Злодеи не выбирают свой путь.

– Я знаю, но в моей памяти сохранились лишь негативные воспоминания о тех, кто погиб недавно. Единственное мое мнение о них: это избалованные деньгами и властью придурки. Из-за того, кем были их родители, они позволяли себе слишком многое, им все прощалось, что еще сильней бесило. Кто-то да должен был их остановить. Без понятия, как их судьба сложилась после моего с ними расставания, но я до сих пор не могу себя не потешить мыслью, что их выходкам пришел конец. Сейчас только подумал, что это главная причина не помогать следаку. Может, наш маньяк делает благое дело. Черт возьми, следак, он представился, а я уже не помню его имени. Червь. Офисный планктон. Прости, пап, что говорю противоположно твоим словам, хоть я с ними согласен, но меня сейчас так распирает от эмоций, а это большая редкость. Я так соскучился по чувствам.

– Я понимаю, – тихо произнес отец на другом конце. У меня прошло ощущение, что он находится рядом.

– Прости, меня правда занесло. Ты мне что расскажешь? Что у тебя нового? Что планируешь?

– На работе полный завал, одна проверка за другой. Везет только, что в отпуск ухожу, а то от духоты и высоток задач мог бы уже выйти в окно.

– Поедете куда-нить?

– Обязательно. Надо съездить обмакнуться хоть на море. Я больше года нигде не плавал, уже мышцы забыли о таком виде нагрузки.

– А я тут запланировал на местный завод устроиться, кстати. К старому знакомому. Надеюсь, поможет от ежедневной тоски.

– Любое занятие полезно для психики.

– Ага, особенно для Родищенского палача. У него самое полезное занятие.

– Завязывай паясничать, тебе не идет. Ты давно не ребенок.

– Ну, па-а-ап!

– Ладно, давай прощаться. Смотрю, у тебя хорошее настроение. Я-то думал, ты там в депрессии очередной.

– Можно радоваться и с разложившейся психикой.

На том конце замолчали. Это был бессмысленная тема для разговора, и я ни в чем не обвиняю отца, ведь сам не знал, что на это ответить.

– Ладно, ты прав, пора заканчивать наш разговор.

Счастье – что это слово значит? Я и правда забыл. Давно у меня не было таких легких разговоров, особенно с родными. С матерью диалог проходил сухо, с моей стороны из-за коротких предложений, а с ее с длинными и утомительными рассказами о своей жизни. Сколько я потерял, не отвечая на все это взаимностью. Я сам себя заключал в ненужные рамки, которые сдерживали мои эмоции. Однажды мне хотелось с ней поделиться личным, рассказать о своих проблемах с учебой. Мне требовалось высказаться, слезы сами напрашивались, но я посчитал это лишним: тратить свои силы и ее переживания за меня.

Зачем? Я для чего-то оберегал себя и ее, но до сих пор не знаю зачем. Мои внутренние демоны ведомы моими сомнениям, которые, как говорят психологи, исходят из детства, все ответы надо искать там. Проблема в том, что все размыто: младенческие годы отсутствуют в моей памяти, школьные легкие насыщенные и монотонные, а студенческие разгульные и шумные, а после – неинтересная тянущая пустота. Жизнь словно гоночный кар, мы быстро разгоняемся, но тормозной путь получается длинный и блеклый.

Даже приход Червя оставил приятный осадок, какой бы ужас за этим ни таился. Возмездие. Годы унижений, что я прошел, наконец-то воздались. Мир не заслуживал ни одного из моих обидчиков, как они не заслуживали этот самый мир. Странно, что так поздно об этом узнал, словно было табу на разглашение имен жертв Родищенского палача, с другой стороны, последние годы прошли для меня в забвении. Не понимал только, почему Родищенский палача во второй раз становился частью моей жизни.

Глава 8

Смерть последователя Церкви Истинного Бога прошла тише, чем предыдущие три жертвы до него. Парень был не таким значимым для Родищенска, не занимался важным для общества делом. Очередная серая мышь среди кучи похожего мусора, проживающего на дне Нижнего. Никому до нас не было дела. Никому не было дела до меня и Кулака, нашедших тело очередной жертвы Родищенского палача. Наши родители пытались с нами поговорить, но кроме неловких пауз ничего не выходило. Кулаку мертвое тело было безразлично, я даже завидовал ему, ведь со мной все наоборот. Он, в отличие от меня, навидался жестокости на улицах Нижнего, а я кроме мордобоя на старом стадионе ничего и не видел. Бой стенка на стенку для меня был спортивным зрелищем, добровольным для участников, красивым и изящным, но насилие против воли жертвы стало шоком.

События того лета меня выбили из эмоционального равновесия, мои мысли не могли сконцентрироваться на одном несчастье, они прыгали пинпонговым шариком друг от друга, вызывая букет чуждых для меня чувств.

Полиция ни о чем нас не спрашивала: то ли им было все равно на мнение детей, то ли уже давно плюнули на все это дело с Родищенским палачом. Все для всех было нормой. Зато моя мать не могла усидеть на месте, постоянно причитала что-то в духе: «Я же говорила». Запретила мне выходить из дома, чтобы со мной ничего не случилось. Конечно, мой возраст позволял ее ослушаться и делать что вздумается, но после такого потрясения волновать ее не хотелось. Несколько дней после случившегося она каждый день выпивала успокоительное, жалуясь, что сердце ее не выдержит, что меня скорей надо увозить из этого опасного города. Мне хотелось ей рассказать про желание поступать в Москву, но боялся. Было страшно представить, как она отреагирует, но момент подвернулся. Когда прислали результаты ЕГЭ, оба обрадовались высоким результатам, и это был мой ключ в любой престижный ВУЗ. Я аккуратно в разговорах с мамой подводил к тому, что это мой шанс прыгнуть даже выше, чем мы планировали. У мамы снова возникали сомнения и опасения. Москва – большой и страшный город, там со мной может произойти что-то хуже, чем дома, но впервые мои доводы убедили ее, ведь она больше всего желала, чтобы я выбился в люди, чтобы не горбатился и не губил свое здоровье на заводе. После этого она в целом мягче относилась к последним событиям: к ссоре с сестрой, к новости об отце, о найденном мной мертвом теле. На мой вопрос: «Можно ли пойти на улицу?», спокойно отпустила, уже меньше переживая за меня.

Первым делом я направился к Кулаку, чтобы уже вживую, а не по переписке обсудить последние новости.

– Идем на наше место, – произнес он, разворачивая меня рукой в нужном направлении.

– А нам разве можно там находиться? – запаниковал я. – Как-никак место преступления.

– Чего? Что за бред! Кому сдался этот пятачок. Меньше кино смотри, там обо всем врут.

– Ну мало ли. Мы же всего не знаем.

Кулак лишь скорчил противную рожу на мои слова.

– Знаю, что говорил, что мне пофиг, но одна мысль меня замучила. Хочу с тобой обсудить.

– Выкладывай тогда, нам необязательно идти к реке.

– Я… – Кулак замялся, пытаясь ответить. – Я не уверен, что готов это на улице обсуждать. Тут такой вопрос…

– Какой? Чего ты мнешься, как девчонка. Ты так никогда не делал. В чем дело? – Я остановился, чтобы показать свою уверенность в давлении на него, но понимал, что со стороны выглядел смешно.

– Кажется, я знаю, кто это все делает…

– Ты угораешь, что ли?! – О чем идет речь, несложно было догадаться, самым важным событием того лета стало столкновение с Родищенским палачом, поэтому с легкостью можно было догадаться, о чем пойдет речь.

– Нет. Я правда так думаю.

– Кто?! – Я собрался уже развернуться, так как для меня это была бессмысленная погоня. Меньше всего хотелось столкнуться в живую с Родищенским палачом, мое будущее было для меня важней бессмысленных теорий Кулака.

– Идем на место. Прошу. Я там все объясню. Здесь я боюсь, что кто-то услышит и не так поймет.

– Я уже ничего не понимаю. И я никуда не пойду пока не скажешь, что ты нашел.

– Боря. Я почти что уверен, что это он. Идем! Пожалуйста, я все объясню там.

Эта новость уже меня заинтриговала, так как в ней был замешан мой знакомый, мой друг. До этого было страшно влезать во всю эту историю с Родищенским палачом, потому что мне оставалось до побега из Родищенска не так много, и влипать в такое опасное приключение совсем не хотелось, хотя для самого самым опасным за все детство было пройти по замерзшей реке, и то эту затею я загубил, провалившись под лед через пару шагов, благо со мной были Славик и Кулак которые мигом под руки меня вытащили обратно. Все то же самое происходило и с версией Дрона – он затягивал меня в очередное рискованное приключение.

На своем пути к пяточку у реки мы не могли обойти церковь и дом Бори, внутри меня защелкала секундная стрелка, ведь если верить Кулаку, то наш общий друг был маньяком-убийцей. Я, как хранитель его тайны, могу стать следующей его жертвой. Перед глазами снова возник убитый паренек, отчего голова закружилась и захотелось выплюнуть наружу все свои органы.

Приближаясь к церкви, Андрей замедлил шаг, я хотел обратного, поэтому лишь дернул его и указал, что надо быстрее идти. Он кивнул головой в сторону ворот – там стоял отец Феофан и общался с седовласым мужиком, но не они привлекли наше внимание, а девочка, которая, как и ее спутник, была полностью седая.