Рассветы Иторы

Луч продолжал гореть.

Даже по завершении короткого весеннего полудня, когда ползущая под самым горизонтом Кзарра уже благополучно погрузила нагорье в полумрак, пещера продолжала светиться малахитово-зелёным.

Луч меж тем сделался заметно ярче, нехотя раздвоился и начал монотонно скользить вверх по стене пещеры, указывая уже куда-то в небеса над кратером.

И только тогда Тсари Эйн поверил, со всех ног бросившись к едва шевельнувшемуся жучиному кокону.

Но не успел.

Путешествие по бескрайней пустоте Войда само по себе было занятием утомительным, но не в физическом плане – подобным неспешным шагом можно двигаться сколько угодно. Даже привычный для населённых полостей Вечности голод здесь не преследовал – в Войде не на что было расходовать запасённую в путь энергию, да и сам процесс перемещения в отсутствие явных внешних преград оставался здесь просто данью банальной арифметике. Тик, так, натуральный ряд субъективных мгновений навивался на сознание Асатомы подобно нити паучьего кокона.

Иногда они переставали вглядываться вдаль – ещё одна бесполезная привычка – и оборачивали свой вопросительный взор к тем, кто сюда их привёл. Гамайа в пику Асатоме совершенно не выглядели хоть сколько-то утомлёнными однообразием пройденного пути, словно тот начался буквально вчера, а не тянулся почти бесконечно, да и в целом отношение к самой цели их путешествия у них было совершенно непохожим.

Асатома как более ответственные посвятили отпущенное им на подготовку время изучению материалов, включая совсем уж экзотические версии того, что им могло повстречаться за границами Войда, плюс сборы и пополнение запасов.

Гамайа же, кажется, вообще не были озабочены планированием экспедиции, тронувшись в путь едва продрав глаза после вчерашнего. В чём состояло в их случае это пресловутое «вчерашнее», Асатома старались даже не думать. Длительное употребление чего и кого попало во всевозможных видах? Пение скабрёзных мантр под балконом честного Смотрителя? Дурной мордобой в ристалищах? О Гамайа ходили на кафедре самые дурные слухи, и Асатома старались не думать, что вообще творилось в этой вздорной голове, но раз уж формально Гамайа были назначены в их миссию главными, поневоле приходилось с ними сверять часы.

Куда разумнее со стороны Асатомы было обсудить все возможные вопросы ещё на том берегу, пока можно было хоть что-то переиграть, но запропавшие Гамайа сыскались лишь на причале. Бессмысленные с лица и изрядно пошатывающиеся, они с любопытством смотрели на горизонт, и на приветствие Асатомы лишь махнули рукой, мол, двигаем, чего стоять.

С тех самых пор, за всё время пути они едва перекинулись парой ничего не значащих фраз, однако по сощуренному лицу Гамайа было видно, что тем любопытно, что же их ждёт на месте. Более того, они, по мере протрезвления, принимались буквально излучать нетерпение, в то время как Асатома чувствовали всё больше раздражения и досады, покуда того как они шли и шли, а ничего не менялось.

Войд потому и Войд, что во всей освоенной части Вечности не сыскать места более пустого и бесплодного. Если бы не посверкивающие в пустоте вешки грида, могло бы показаться, что они вовсе застряли на месте, сколько не продвигайся вперёд, окажешься там же. Голос разума, заметив неладное, тут же принимался ворчать: поворачивайте обратно, не тяните, возвращайтесь, мигом будете дома, в родной постели и без столь сомнительного соседства.

Гамайа же временами буквально пугали Асатому своей психованной полуулыбкой. И почему только кафедра выбрала именно их для руководства экспедицией, вроде бы столь важной, ответственной, а тут нате.

Асатома, в конце концов, не выдержали:

– Нам нужно зафиксировать план действий, прежде чем наступит конечный момент принятия решения.

Гамайа, не замедляя шага, обернулись, вновь растягивая ту самую полуулыбку:

– Решения о чём, коллега?

– О том, что наши исходные предположения оказались неточными и нам необходимо вернуться и всё ещё раз обдумать.

– Что вы понимаете под «исходными предположениями»? Чисто для протокола, чтобы не запутаться.

Ну, начинается.

– Даже ничтожной доли входящего азимута достаточно, чтобы на таких масштабах расстояний окончательно разминуться с объектом. Это же Войд, какой смысл двигаться дальше, если впереди ничего нет и не будет?

Гамайа хмыкнули и показали очередной фокус из собственного бесконечного арсенала. Две ближайших вешки послушно вынулись из уходящей вдаль сети грида, чтобы тут же приняться судорожно гонять друг за дружкой петлями извилистых траекторий, оставляющих за собой широкие инерционные следы.

– Эти два обьекта разве только что окончательно разминулись, коллега?

Псевдозухия вам «коллега». Но Асатома снова промолчали. Тогда Гамайа бережно вернули вешки обратно и резюмировали, добавив при этом в свой и без того неприятный голос изрядную долю желчи:

– Именно. Войд внемерен, его геометрия не предполагает возможности «сминуться» или «разминуться». Если здесь что-то действительно есть, мы это непременно отыщем.

Они так говорят, словно уже что-то нашли.

Асатома от досады махнули рукой и зашагали дальше, не желая ввязываться в пустой спор.

«Что-то действительно есть». Да, разумеется, здесь что-то есть. Стоило им на короткое мгновение остановиться, как из недр Войда сюда тут же потянулись треки виртуальной материи Вечности, которой дай только волю, она тут же начнёт плести из небытия новое и чудное, а задержись пара путников здесь на месяц-другой, вокруг разом самособерётся физическое пространство аванпоста, спустя же полгода и тут зверьё какое будет копошить. Мелководья для копошения прилагаются. Одна проблема – Войд, как известно, не столь пуст, сколь недолговечен. Покинутый анклав начнёт распадаться сам собой с той же скоростью, с какой появился на свет.

И покуда они находились здесь, Асатоме начиналось казаться, что даже их собственные пальцы со временем становились всё прозрачнее, постепенно растворяясь в небытие Войда.

Вот буквально как этот едва различимый отпечаток аппендикуларии с характерным выступом эндостиля. Асатома аж залюбовались, насколько классический экземпляр. Из хоть сколько-то сложноморфных билатерий эти бентосные тварюшки обычно самозарождаются первыми, последними и дохнут, когда совсем нечего становится фильтровать. Асатома, по первому образованию метабиолог, не могли не отдать должного универсальности строения подобных существ, которые в миллионах форм тотчас появлялись по всей Вечности, стоило поблизости оказаться хотя бы ничтожному источнику энергии, доступной для усвоения субстратом. Ничтожное по меркам Вечности мгновение, и всё уже кишит вокруг, насколько хватало глаз.

Фу ты, мерзость какая, поморщатся профаны, но Асатома ими любовались. Как только эта особь сюда, в самые недра Войда, угодила.

Погодите, а вот ещё одна.

Точнее, едва заметный отпечаток распавшихся оболочек. Но глаз Асатомы был намётан. Это она, аппендикулария, как есть.

– Гамайа, тут это…

– Коллега, ну что там, вы опять утомились? Или вы снова рвётесь вернуться?

– Да погодите. Здесь не может быть этой штуки.

Гамайа не поленились вернуться. Постояли, помолчали, вглядываясь. Затем аккуратно, кончиком пальца поддели почти бестелесную сетку истлевшей плоти, после чего задумчиво проследили, как она, окончательно распадаясь, медленно отлетает прочь.

Первыми подали голос Асатома:

– Мы правильно запомнили из курса метабиологии, что в пределах Войда подобная тварь истлеет без присмотра примерно за сутки?

– Это ещё оптимистично. У неё минимальный собственный запас. Это примитивное, хотя и совершенно неприхотливое существо. Но пустота Войда для него смертельна.

– Тогда вариантов всего два. Или здесь кто-то недавно прошёл до нас, роняя вокруг себя урбилатерии, иди где-то неподалёку у них стационарная стоянка по крайней мере…

– Три месяца. Куда вернее будет оценка в полгода.

Гамайа кивнули, соглашаясь.

– Что мы бы с вами, конечно, тут же почувствовали и без этих… хм, останков.

– Или аппендикулария сюда откуда-то приползла сама. Или её вынесло приливом.

Гамайа в ответ на версию с приливом рефлекторно снова изогнули губы в усмешке, мол, ага, ага, коллега, блесните перед нами своими познаниями, но комментировать ничего не стал:

– Значит, неподалёку что-то есть. Анклав. Оазис. Стационарный участок Вечности посреди Войда.

– Причём мы о существовании таковых ничего не знаем.

– Мало ли что «не знаем». Мы с вами сюда направлены именно в поисках значимых аномилий. Чем вам такое не значимая аномалия?

И тут же подхватились вперёд, высматривая ещё что-нибудь заметное. Асатоме тоже пришлось поспешать следом.