Рассветы Иторы

– Звучит дико обидно. Почему вы так решили?

– Не знаю, не в вашем стиле поступок.

– Но в вашем.

– Вы прекрасно знаете, какая у нас репутация на кафедре.

– Хулигана.

– Если не хуже. О вас такого не скажешь.

– Кажется, вы путаете нелюбовь к спонтанным поступкам с неспособностью принять быстрое решение.

Гамайа склонили голову в извиняющемся движении.

– Виноваты. Кажется, самое время начать с чистого листа, коллега.

Асатома невольно поморщились. «Коллега» этот уже навяз в зубах.

– Лучше давайте по имени.

– Договорились, Асатома. И пойдёмте. Иначе инфлатон зря израсходуется.

Асатома вновь покачал головой. Надо же, целый инфлатон!

Между тем с пространством вокруг начинало что-то происходить.

Асатома ещё не могли толком сформулировать, что именно, но часть его существа уже чувствовала, что они не просто болтаются посреди воплощённого ничто, а начинают куда-то двигаться, словно проваливаясь в некую покуда донельзя нематериальную, но вполне структурированную массу.

– Колл… – вовремя осеклись Гамайа, – Асатома, держитесь рядом. Мы приближаемся.

И тут же одним резким движением завернули пространство вокруг в силовую капсулу. Раздался металлический лязг и на Асатому пахнуло кислым запахом высокого напряжения. Волосы на голове у них тут же встали дыбом.

Между тем пространство вокруг продолжило стремительно структурироваться, обретая форму и плотность. Зыбкий туман складывался в горы и долины, далеко внизу стремительно вырастали и разрушались стрельчатые конструкции замков и грациозные дуги мостов. Их капсула, словно двигаясь по невидимым направляющим, набирала ход в сторону одного из таких, словно крупными мазками кисти изображённых горных хребтов. Раздался гул, и вокруг них тут же вспыхнуло весёлое рыжее пламя.

Асатома и Гамайа переглянулись.

Это выглядело как вход в атмосферу. Только мир под ними менялся каждое мгновение, оставаясь сотканным из холодного тумана, слегка подсвеченного изнутри.

Да и какой ещё, упаси Смотритель, «вход в атмосферу», они же не покидали пределов Вечности, иначе… что «иначе», Асатома додумать не успели, почувствовав рывок, это в его плечо вцепились железные пальцы Гамайа.

– Асатома, якорь только что оборвался, мы в свободном падении, срочно развоплощайтесь.

– В каким смысле?

– Развоплощайтесь, сворачивайте матрицу, десять.

– Вы что, зачем?!

– Восемь. Семь. Ну же!

Тьма вас подери, ещё бы вспомнить, как это делается.

Высоко вверху мимо их капсулы беззвучно пронеслась какая-то невообразимая конструкция в виде изгибающейся вдаль тускло блеснувшей металлической ленты, но Асатома едва проводили её взглядом. Да не трясите так, мы пытаемся!

Процедура эта была известна Асатоме лишь теоретически. Ничего, в самом деле, сложного, нужно просто убрать большую часть собственной энергии в замкнутые полости, открываем шлюзы и чувствуем, как конечности начинают стремительно терять плотность, становясь едва ощутимыми, слабыми и невесомыми, словно повисаем в пустоте бесплотным астральным телом, едва касающимся внутренней поверхности силовой матрицы.

Асатома тут же перестали ощущать на плече прикосновение Гамайа. Короткий взгляд в их сторону – нет, они на месте, тоже превратились в бледный колеблющийся призрак.

– Четыре. Три. Приготовьтесь, сейчас сворачиваем матрицу.

– Но как же?..

Асатома с ужасом глядел на приближающийся горный кряж, который разом стал совершенно материальным, покрытым ледяным панцирем в тонкой кисее облаков.

– Не беспокойтесь, всё нормально, не пытайтесь защищаться, слышите? Ждите меня, оставайтесь на месте. Один!

Асатома почувствовали лишь, как налетевший порыв ледяного ветра оторвал их друг от друга, дальше вся окружающаяся действительность превратилась в сплошное мельтешение огненных сполохов и каких-то размытых чёрно-белых фрагментов пейзажа, пляшущих вокруг них бесноватый танец.

А потом раздался удар и всё погасло.

Нэир Лйет-та-Осин, Великая Река Трёх Путей явилась пред лик Иторы под сенью тихих древ, в журчании ручьёв, в пряном запахе сырой листвы, в предзакатных отблесках Кзарры. С тех самых пор здесь ничто и не менялось, даже когда могучая Лизар в муках рожала призрачные берега Устья, а сами Пути населило извращённое эхо Богов Средины, во грозные дни Раскола не позволено было ничьему тлетворному дыханию достичь этих мест. Они всецело и неизменно оставались воплощённым святилищем спокойствия.

И пусть ни один из здешних родников сам по себе не был источником силы или знания, он истинно был явлен миру и того было довольно.

Нэир Лйет-та-Осин ещё предстоит стать полноводным сосудом, несущим судьбы этого мира вниз по течению, наполняясь по пути людскими слезами, насыщаясь кровью, гнилью, гневом и печалью. Но не здесь.

Будет всё. Храмы и погосты, величественные памятники вехам ушедшего и грозные валуны чёрных предзнаменований, будут совершены неизбежные ошибки и произнесены неисполнимые клятвы. Сокроются от глаз Древние и растворятся в небытие гнилые боги. Даже тень Врага, что гневом Кзарры раз и навсегда отмечена на челе этого мира, однажды канет. Сама же Итора Обетованная так и останет накру?ги вечные сокрытой – вопреки знамению Подарка и слову Завета.

Всё это случится, обязательно случится, если уже не произошло там, за пределом сокровенного круга молчания. Но не здесь.

Исток. Так это место именовали грозные Стражи Путей. Никому, кроме них, это место не не было доступно, ни для кого, кроме них, оно не было ценно.

Здесь никогда не ступал Враг. Здесь не бродили молчаливые тени Ускользающих. Здесь не возводились храмы. Сюда не вели Пути. По сути, за все прошедшие эпохи лишь Ксанд Тиссалийский здесь побывал однажды, то было пять кругов и пять десятков зим назад. Именно здесь очистился Подарок. Именно здесь выковался рок Богов Иторы.

С той поры Стражам незачем стало нести свою стражу. Ускользающие, слепые рабы своих властителей больше не являлись к Устью, будто их никогда и не было. Но не обрели Истока и верные Завету аколиты Иторы Многоликой.

Она замолчала.

Молчали и гнилые боги.

Пришельцы за Океаном остались наедине с самими собой, позабыв Нэир Лйет-та-Осин, Пути пустовали, Барьер стоял нерушимым памятником катастрофе Раскола.

Прождав свой черёд на песчаной косе у безжизненного Устья, народ зитф оставил свои посты, разбредаясь по миру в поисках лучшей доли. Сотни кругов до того они хранили этот берег. Как показала Битва Завета, прогремевшая по ту сторону Лизар, всё их служение было впустую. Слепцы среди слепцов, они возводили гекатомбы из тел избранных Путями, но на деле ничуть не сумели уберечь Итору от уготованных детям Ея ужасов. Лишь вторя безвестному подвигу Ксанда Тиссалийского случилось то, что случилось.

Лишь некоторые из Стражей сохранили верность долгу, поднявшись вверх по Путям до самого Истока. Тот по-прежнему был сокрыт от людских глаз, всё так же оставаясь средоточием тишины и спокойствия. Лучшее место на свете для тех, чей позор несмываем, и которые потому не могли перестать служить. Перестать стеречь. Перестать нести свою круговечную стражу.

Так Сайана мин Триод оказалась в тесном кругу неспособна отринуть своё служение, пускай она была единственным Стражем, кто собственными глазами узрел Битву Завета, кто в полной мере испытал обрушение всех своих некогда незыблемых идеалов, крушения всех своих несбывшихся надежд.