Раскалённые сердца

– Мир полон загадок и тайн, недоступных пониманию простых смертных, вроде нас с вами. – Врач картинно вздохнул. – Всё же это не то, что случилось тогда в Сан-Франциско. На сей раз мы имели дело с совершенно иным созданием, я в этом уверен.

Полковник Бойд откашлялся.

– Будет лучше, если этот разговор не станет достоянием лишних ушей. Я уже устал от вашего спирта. Пойдёмте-ка в мою каюту, я смогу угостить вас настоящим ирландским виски.

Ван Хойтен едва не рассмеялся. Ирландия скрылась подо льдами двести лет назад, и с тех пор весь ирландский виски, якобы чудом уцелевший, был поддельным. В их родном округе действовал небольшой заводик, тайком гнавший «выдержанный» напиток, поэтому он знал, насколько это прибыльный бизнес. Один из спонсоров школьной команды как-то даже предложил там работу, но он предпочёл учёбу в колледже. Кто знает, может, и зря.

– Да не может быть! – воскликнул доктор. По его голосу любой бы догадался, что и он знает о виски достаточно.

– Настоящий, клянусь вам. – Бойд выдержал паузу и рассмеялся. – Ну, в любом случае это не спирт.

Удаляющиеся шаги и постепенно стихающие голоса убедили ван Хойтена, что опасность для его жизни миновала. Несмотря ни на что, его не убьют и не отдадут под трибунал! Однако восторг быстро сменился разочарованием и слабостью, охватившей многострадальное тело. К тому времени, когда он смог, наконец, сфокусировать зрение настолько, чтоб начать различать обстановку больничной палаты, у него разболелась голова. Ворочаясь с боку на бок, он стонал и плакал от собственного бессилия.

Наконец, пришла медсестра и сделала укол, после которого ван Хойтен вновь уснул.

24

В городе, расположенном почти у самых отрогов Аппалачей, настал первый день весны. Обезлюдевшее поселение, едва ли достойное своего гордого названия, находилось на северном берегу пересохшей реки и переживало сейчас далеко не лучшие времена. Некогда река была известна под названием Потомак; её русло, считавшееся в те далёкие дни судоходным, сейчас превратилось в длинную, извилистую балку. Ледник, выросший из вод реки, в конечном счёте, и погубил её, перекрыв доступ ручьев с горных склонов и из подземных источников.

Покрытый снежной шапкой ледяной массив возвышался над городом, с каждым годом прибавляя до метра в высоту. На жителей, и без того немногочисленных, это производило гнетущее впечатление, и каждый месяц город недосчитывался десятка-другого людей. Они уезжали – уезжали, несмотря на то, что Вашингтон всё ещё формально считался столицей.

Здесь, однако, уже давно не функционировало ни одно государственное учреждение. Правительство, несколько десятилетий назад «временно» переехало в Нео-Йорк, оставив Белый Дом и Капитолий заботам Ледовой Гвардии. Ледогвардейцы, мнившие себя теми, кто возродит эти руины к великой жизни, обустроили там свой чрезвычайный штаб.

Мужчина, которому уже давно перевалило за пятьдесят, вышел из дому лишь затем, чтобы купить продуктов в ближайшей лавке, единственной на несколько кварталов вокруг. Перейдя заснеженную улицу, он вошёл внутрь небольшого магазина и плотно прикрыл за собой термоизолирующую дверь. Улыбнувшись, он поприветствовал продавца, невысокого плотного мужчину с заметной лысиной, сверкающей в лучах солнечного света.

– Привет, Джо, – сказал ван Хойтен, снимая перчатки и дыша на окоченевшие пальцы.

– Здравствуй, Уилл, – улыбнулся хозяин лавки. Одетый в голубую байковую рубашку и коричневую куртку-безрукавку, он, как обычно, сам обслуживал клиентов. Пожалуй, это был один из немногих оставшихся на Земле живых продавцов – тех повсюду давным-давно вытеснили роботы. Но не здесь: Джо Гибсон на естественный вопрос «Почему?» всегда отвечал, что ему просто нечем заняться – и работал, чтобы не сойти с ума.

– Холодно сегодня, – посетовал ван Хойтен, выбравший несколько пластиковых упаковок с крупами и консервированным протеином.

– Да, что-то оттепель не торопится. Говорят, южный проход опять занесло, «джи-джи»[7 - GG, или «джи-джи» – сокращение от «Гвардия Ледника» (англ. Glacier Guard), также «Ледовая Гвардия» (разг.).] вчера всю ночь там взрывали. – Джо хмыкнул, улыбаясь в усы. – Не знаю, что теперь будет с северным фронтом, у них ведь на всё рук не хватает.

Вашингтон давно уже был окружён льдами со всех сторон, и на юг вёл единственный проход, который, как оказалось, тоже снегом замело.

– Да, – согласился ван Хойтен. – Они так пару дней потеряют – кто знает, сколько тонн за это время на севере прирастёт. Что, и буры сняли? По улицам что-то тяжёлое всю ночь грохотало.

Джо закивал, возможность обсудить новости со старым приятелем его откровенно радовала.

– Всё сняли и перебросили к проходу – там столько крику было, из Нео-Йорка даже звонили, обещали подкрепления прислать. С Капитолия в ответ поклялись не только всё расчистить, но и даже расширить проход.

– Да плохо это, конечно. Северная линия точно вверх пойдёт – и всё из-за этой паники в штабах. Прямо политсобрание какое-то – сплошная агитация, лозунги, от этого всегда только хуже бывает… Думаешь, пришлют подкрепления? – Ван Хойтен выложил покупки на прилавок. Чуть покосившись в сторону, он увидел пропагандистский голографический плакат – по-спортивному сложенный ледогвардеец улыбается неотразимо, профессионально, покоряя уже одним своим взглядом: «Присоединяйся! Только во льдах мужское сердце раскаляется добела!».

Волосатые руки Гибсона ловко прогнали один пакет за другим через «зону считывания».

– Ага, как же! Откуда их взять, добровольцев-то? Разве что водопровод из строя выйдет, тогда проснутся, зашевелятся… Но тогда, я думаю, наши ледогвардейцы не звонок, а что-то посерьёзнее оттуда получат. – Джо закончил фразу увесистым кивком, для вящей убедительности выпучив глаза и скривив губы, отчего его усы угрожающе встопорщились.

Ван Хойтен приложил палец к сенсору, подтвердив тем самым сделку – и его счёт стал меньше на чувствительную для его скромного бюджета сумму.

– Муку не берёшь?

– Не сегодня. Что-то функция пекарни в автоповаре барахлит.

Джо широко улыбнулся в ответ, загадочно прищурив глаза:

– Понимаю тебя. Все мы полнеем с годами.

Ван Хойтен не стал спорить и вышел. Ему предстояло пересечь улицу и вернуться домой. Однако в самом подъезде его ждала неожиданная встреча – он столкнулся с молодым ледогвардейцем по фамилии Робертс, одним из немногих жильцов полупустого дома.

– Ой, извините, сэр. Позвольте, я помогу вам всё поднять. – «Джи-джи» торопливо нагнулся и поднял рассыпавшиеся по фойе пакеты. – Надеюсь, ничего не разбилось?

– Да нет, вроде всё нормально.

– Я донесу их до вашей квартиры, майор… сэр. – Ван Хойтену не осталось ничего, кроме как позволить оказать ему эту услугу. Они поднялись по обветшалой лестнице на третий этаж.

– Простите за любопытство, – лицо Робертса осветила угодливая улыбка. – Давно вы здесь живёте?

– Ровно четверть века, – ответил ван Хойтен, добавив в свой голос горделивые нотки. В своё время правительство премировало его собственной квартирой в столице – неслыханная щедрость, если не считать того, что жильё в Вашингтоне не обладало рыночной стоимостью. Ван Хойтен, оказавшийся в результате такого решения в ссылке, тогда проявил благоразумие и не стал отказываться – найти работу было трудно, а прожить на определённую ему крошечную пенсию можно было, если только не платить за жильё.

– О! – восхищённо заметил Робертс. – А это механический замок?

Ван Хойтен издал короткий смешок.

– Когда в следующий раз отключат электроэнергию, поймёшь в чём его преимущества над электромагнитным.

В Вашингтоне большая часть построек и механизмов пребывала в аварийном состоянии. Первые были попросту древними, как правило, заброшенными зданиями, давно подлежащими сносу, вторые, включая новейшие устройства – подвергались чрезмерным нагрузкам. Единственная электростанция города, питающая всю технику «джи-джи», тратила значительную часть своей мощности на то, чтобы растопить отколотый лёд и фирн[8 - Фирн – плотно слежавшийся многолетний снег, обладающий характерной зернистой структурой.] и пустить образовавшуюся воду по трубопроводу. В таких условиях электроснабжение жилых кварталов то и дело отключали, и механические замки становились необходимостью.

– Уже начинаю понимать, сэр. – Робертс на секунду умолк, позволив ван Хойтену ступить внутрь квартиры. Автоматически зажегся свет и заработали обогревающие приборы. Ван Хойтен снял шапку и куртку и начал принимать из рук ледогвардейца пакеты с едой.

– Я смотрел сегодня новости, сэр. Экспедиция на Венеру увенчалась успехом. Хотел вам сообщить, ведь вы, говорят, тоже там были, даже награждены «Сверхновой».

Глаза ван Хойтена угрожающе сузились. Он не любил «джи-джи», эту насквозь прогнившую политизированную структуру. Отслужив положенные два года на леднике, ледогвардейцы обычно получали удостоверение члена единственной легальной в СШАК партии – Республиканской – и занимали какую-нибудь руководящую должность, позволяющую им остаток жизни провести в мягком кресле.

– У меня ещё хорошая память, я её здесь не до конца отстудил. – Ван Хойтен нахмурил брови. – Я никогда не был на Венере, парень – «Сверхновую» мне дали за полёт к Энцеладу.

– Да? – Промелькнувшее было во взгляде Робертса разочарование моментально сменилось уважительным вниманием.

Ван Хойтен покачал головой и прошёл в комнату, чтобы вернуться с голографическим снимком, на котором виднелось молодое смеющееся лицо.

– Это мой лучший друг, сержант Перри, он погиб во время миссии.

– Я… извините, сэр, я не знал. А что его…

– Рачок Фергюсона. Это такое членистоногое, открытое ещё одним членом нашей экспедиции. Проклятые твари сожрали сержанта Перри.

Робертс пожал плечами, демонстрируя искреннее сочувствие.

– Да, сэр… Должно быть, вашему другу Фергюсону не очень приятно с этим жить.