Раскалённые сердца

– Да, конечно, – рассмеялись Фергюсон и Коллинз. – Мы ведь как раз об этом говорили, иначе ты бы даже не догадался такое сказать.

Вслед за этим на Андерсона обрушилось несколько ударов, в результате которых он уже не мог членораздельно говорить. Вытянувшись на полу, кок-стюард лишь стонал, выплёвывая остатки зубов.

Ван Хойтен взял платы, завёрнутые в полиэтилен, и, триумфально улыбаясь, приказал разместить кока-стюарда там же, где ожидал суда Фрэнкленд. Вскоре из пятого отсека вышли Перри, Фергюсон и Коллинз. Камера показала прикованного к креслу Андерсона: он и то и дело дёргался, пытаясь освободиться, и что-то кричал. Вопли, исходящие из окровавленного рта, впрочем, были беззвучными – ван Хойтен предусмотрительно отключил аудиодорожку.

– Перри, немедленно подключите контрольные платы, в первую очередь – ту, что должна находиться в корабельном передатчике.

– Есть, сэр, – равнодушно ответил штурман-связист.

Они проследовали в командный отсек. Когда плата заняла место в своём гнезде, и передатчик-локатор, наконец, заработал, ван Хойтен почувствовал облегчение.

– Пойдёмте, Перри. Посмотрим, как там наш кок.

– Я думаю, это «Красная Земля», сэр. Он выглядит как типичный фанатик из леворадикальной организации.

Ван Хойтен промолчал в ответ. Стоило им войти в пятый отсек, как стало ясно: допрос Андерсона не состоится.

Кок-стюард ничего не мог им рассказать, поскольку оставил этот мир. Его безжизненный взгляд упёрся в потолок; крупный рот, в котором теперь недоставало нескольких зубов, был раскрыт в посмертном оскале.

Из уст ван Хойтена вырвалось грязное ругательство.

– Что с ним случилось? – Перри только пожал плечами в ответ.

Наконец, взяв образец крови покойного, они сунули его в медицинский анализатор. Тот выдал содержание разнообразных элементов и соединений, поставив диагноз: «В крови обнаружен стимулятор-галлюциноген метапсилоцибинамин. Высока вероятность смерти от сердечной недостаточности вследствие передозировки».

– Понятно. – Жестом приказав Перри оставаться на месте, ван Хойтен связался по интеркому с Фергюсоном и Коллинзом. – Немедленно явитесь в пятый отсек, нужна ваша помощь.

Когда оба капрала ввалились внутрь, они, словно сговорившись, присвистнули. Зрелище мёртвого Андерсона, который ещё четверть часа назад был жив-здоров, ошеломило их.

– Что случилось, сэр? – Фергюсон, более сообразительный, опередил своего мрачноватого напарника. – Умер от передозировки.

Перри, повинуясь пренебрежительному жесту ван Хойтена, предоставил капралам освобождать тело кока от наручников и перетаскивать его в холодильник.

– Можете курить, штурмосвяз. – Благодарно улыбаясь, Перри достал сигарету чуть подрагивающими от волнения пальцами и закурил. То и дело они с ван Хойтеном обменивались счастливыми улыбками.

– Только не приближайтесь ко мне, я ненавижу запах табачного дыма. – Коллинз и Фергюсон закончили свою малоприятную работу и приблизились к ним.

– Я вижу, можно курить, сэр. – Интонации Коллинза были лишь наполовину вопросительными. – Не сейчас, капрал. Сперва арестуйте сержанта Перри – и немедленно.

Перри, чьи голубые глаза полыхнули внезапным гневом, замер – в переносицу ему уставился ствол безотказного «кольта-дженерал».

– Не дёргайтесь, сержант Перри, – произнёс ван Хойтен как можно более холодным тоном. – Я не зря нарушил устав и позволил вам занять ваши преступные руки какимм-то делом. В конце концов, перед расстрелом всегда полагается последняя сигарета.

Ван Хойтен победно улыбнулся.

– Перри, поднимите руки вверх так, чтобы мы видели: в них нет никаких иглошприцев. Сейчас на вас оденут кандалы, и вы расскажете нам, как вас на самом деле зовут, зачем вы вынимали контрольные платы и почему убили сержанта Хьюза и рядового Андерсона.

19

Перри возмущённо фыркнул, но предпочёл не сопротивляться, пока двое здоровенных вахтенных приковывали его к стулу, на котором уже успело скончаться два члена их экипажа. Ван Хойтен, рассчитывая, что память об этих смертях окажет на арестованного должное психологическое воздействие, начал делиться с ним плодами собственных размышлений.

– Перри, ты – единственный, кто имеет непосредственный доступ к системам связи. Контрольная плата из корабельного нейтринопередатчика пропала во время твоего дежурства. Говоря, что она вышла из строя, ты её тут же и вынул – и, спрятав в кармане, заявил, что та отсутствует.

Перри только рассмеялся в ответ.

– Команпил, вам нужен врач, но, боюсь, не хирург и не нарколог. У вас явные проблемы с психикой. Проверьте видеозапись – там видно, я ни в чём не виноват.

Ван Хойтен кивнул Коллинзу и Фергюсону, разрешая им присутствовать при разговоре. В такой ситуации нельзя было полагаться на подчинённых, пользуясь одним лишь авторитетом звания. Возникла необходимость убедить людей в том, что они – на правильной стороне.

– Перри, не говорите глупостей. Я эти видеозаписи десятки раз просмотрел – пока не обнаружил, что они смонтированы. Смонтированы при этом самым примитивным образом – вместо удалённого участка подключена запись с предыдущего, записанного когда на полчаса раньше, когда на час. Меня это удивило, потому что я, капитан корабля, доступа к памяти компьютера не имею. Сразу же напросилось предположение, что вы – агент Министерства Безопасности Родины…

– Да-да, военно-космической контрразведки, марсианской секретной службы и террористов из «Красной Земли»! Ребята, держите его, пока он и вас не застрелил! Это же настоящее кресло смертников! Он получает удовольствие, убивая нас одного за другим!

Ван Хойтен улыбнулся; его брови, однако, сурово сдвинулись в сплошную линию.

– Прямой призыв к мятежу, сержант Перри… Вы знакомы с уставом и знаете, что уже одного этого достаточно для того, чтобы осудить вас.

– Вы слышали?! – возмущению Перри не было предела. – Сначала он приковал меня к стулу и начал «шить» расстрел – а теперь обвиняет в том, что я этим недоволен! Вот в чём моя вина, да, команпил? Кто вы вообще такой, и откуда вас вытащила компания?

Ван Хойтен, отнюдь не готовый спорить с каждым из пунктов предъявленного ему обвинения в отдельности, решил ответить на все разом. Поставив электропистолет на предохранитель, он нанёс Перри мощный удар в нос. Хлынула кровь.

– Чёрт! Нос… Он сломал мне нос!

Устав требовал от ван Хойтена пресекать неповиновение и подстрекательство при помощи самых жёстких мер, и на сей раз он решил не опускаться до объяснений мотивов своих поступков. Вместо этого он продолжил рассказывать историю злодеяний Перри.

– Когда мне стало понятно, что на корабле действует шпион, внедрённый контрразведкой, я был вынужден слегка притормозить расследование. Правда, я изначально подозревал Перри, который и обнаружил пропажу платы. Ему было легче всего вынуть деталь из разъёма, так как он имел доступ к этому оборудованию по долгу службы. Ещё один раз он меня насторожил, когда продемонстрировал знание теорем Викстеда – они входят в программу обучения офицеров, и сержанты о них знать не должны. Некоторое время ситуация оставалась подвешенной. Лишь крайняя необходимость в нейтринолокации принудила меня сообщить Хьюзу – уже покойному Хьюзу – о намерении провести обыск. Вскоре Хьюз умер – умер от яда, подложенного тобой, Перри.

С последними словами он перевёл взгляд на штурмосвяза.

– Его отравил Андерсон! Он был таким же сумасшедшим, как и ты, – почти выкрикнул арестованный, в его голосе звучала едва сдерживаемая истерика.

– Андерсон просто не мог его отравить, – широко улыбаясь, произнёс ван Хойтен назидательным тоном. – Ещё вчера мы изъяли у нашего весёлого кока-стюарда все таблетки, тщательно обыскали камбуз, личные вещи – и даже гальюн. У него не осталось ничего, и любой скажет, что ещё за столом он был трезв. И вдруг – две внезапных смерти, одна за другой! А в перерыве между ними находятся контрольные платы! Причём там, где их и быть не могло – мы ведь вчера всё перерыли!

Коллинз и Фергюсон, похоже, начали понимать, что происходит.

– Проклятый ублюдок держал платы в собственном рундучке – он просто испугался, что их сейчас обнаружат. – Фергюсон, как обычно, говорил, выражая также мысли и настроение и своего более медлительного приятеля. – И тут же, не колеблясь ни секунды, отравил Хьюза, потом заскочил в кубрик и подкинул платы коку…

– К сожалению, я не догадался снять с них отпечатки пальцев, – кивнул ван Хойтен. – Потом наш бравый штурман-связист вколол Андерсону метапсилоцибинамин – его любимое лекарство. Конечно, кок был ему за это только благодарен и промолчал. А зря – доза оказалась смертельной, и уже через несколько минут он скончался. Так все свидетели были устранены.

– Ну и мразь. – Коллинз потрясённо выдохнул; его мускулистые руки то и дело сжимались в кулаки, словно он уже терзал и душил убийцу.

Расширившиеся от страха глаза Перри свидетельствовали о том, что ван Хойтен не ошибся. Несмотря на продолжающиеся попытки всё отрицать, сам обвиняемый явно действовал без прежней уверенности в собственных словах. Это заметили и Фергюсон с Коллинзом. Между ними и Перри теперь словно пролегла глубокая, до самого ада, расселина, преодолеть которую не под силу простым смертным. Перри для них уже был мертвецом.

Кивнув каким-то своим мыслям, ван Хойтен открыл аптечку и начал готовить укол «сыворотки правды».

– Ничего, сейчас и мы сделаем тут кое-кому укол – и послушаем, что же на самом деле тут происходило…

Прошло не менее минуты, прежде чем препарат подействовал. Движения Перри стали мягкими и плавными, а на лице появилась отсутствующая улыбка. Однако идиллия была обманчивой: продолжающееся кровотечение из сломанного носа придавало штурману-связисту нелепый вид.