Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала

– Впервые за десять веков, вы оба сказали слово «МЫ».

***

Они дошли до своей повозки, что стояла инородным телом на ночной тропинке при полной луне. У самой повозки Арчибальд решил задать мучавший его вопрос:

– Можно спросить?

– Конечно, – судя по всему Безымянный был в отличном настроении.

– А за что они заслужили такое наказание?

– За то, что поломали планы Матери-Богини.

– Тебе известны Ее планы? – с неверием спросила Юиль.

– Не совсем. Как же это объяснить, – он задумался, – представь себе, палитру.

– Палитру? Что это? – влез варвар.

– Такая дощечка, для красок. Ее используют художники. Так вот, представь себе палитру. Разумные смертные не могут видеть ни картины, что рисует художник, ни цвета красок, что он использует. Самое большое на что хватает их познания, так это запах красок, и они лишь могут предполагать, какой же цвет или оттенок находиться на палитре.

Д’Энуре знал, что «здесь» все краски делались из натуральных компонентов, даже магические, так что каждая из них пахла по-своему.

– Мы же, полубоги, – продолжал просветительствовать Безымянный, – можем познать только цвета, изредка, конечные оттенки, что Она использует. Но что будет на картине, каков размер полотна, в каком стиле оно будет написано, даже нам не дано понять. Что касается этих двух, – он указал пальцем на оставшийся за спиной пруд, – то им не дано было прожить счастливо, пока они не примиряться со своим «Я», и не научаться его подавлять. Следовать традициям действительно важно, но нельзя этим увлекаться – это может лишить будущего. Отрекаться от традиций тоже нельзя: именно они и отличают разумных существ от зверей. Они должны были компенсировать недостатки друг друга и стать родоначальниками новой династии, что выведут северные королевства из застойного состояния. Думаю, вы и сами поняли, как тут неважно живется, а?

– То есть, ты знал, что они не помирятся?

– Догадывался. Они слишком эгоистичны в своих порывах.

– Тогда зачем ты гонял меня туда-сюда?

– Я же говорил, испытание. Как в древних мифах и легендах. Я хотел проверить тебя, достоин ли ты и можешь ли правильно распорядиться полученным даром.

– И как? Я прошел?

– Ну…

Фигура Безымянного покрылась темным туманом и на его месте возник старик. Грязный, беззубый оборванец, в плохонькой одежде он прошамкал одними деснами:

– Господин, а не подадите мне хоть что-нибудь: я не ел уже три дня.

Д’Энуре понадобилось время. Он был уверен, что уже его видел, но где, вспомнить не мог. Старик, видя его замешательство достал из воздуха старенький плохонький кафтан и Арчибальда озарило:

– Тот нищий, у моего дома!

– Верно. Ты показал, что тебе не чуждо сострадание.

И снова фигуру окутал туман, а на месте старика стояла Маргарэт, женщина, что он спас от казни орденом Гласящего Древа.

– И это ты?

– Да, – она говорила с сильным акцентом. – Выбирая из двух заведомо проигрышных решений, ты нашел третье. Тем самым показал, что не глуп и рассудителен.

Фигуру вновь окутал туман и Д’Энуре попытался угадать, кто будет в этот раз. Но теперь перед ним стоял бард, что он знал, как Безымянного.

– А следующим испытанием стала твоя попытка помирить двух богов. Ты же и без меня знал, что из этой затеи ничего не выгорит, но все равно решился. Тем самым показал, что готов идти к своей цели. Когда ты не согласился отдать мне Скипетр, то доказал, что не готов жертвовать ради своих целей всем и всеми.

– И что теперь? – спросил Д’Энуре.

– А теперь, мне осталось выполнить свою часть сделки и сказать, кто является владельцем фиала.

– И? – Арчибальд и не пытался скрыть свое нетерпение.

– Он храниться у… Смерти.

– Чего?!

– Я говорю, что его хранителем фиала является Смерть, – медленно, будто говоря с ребенком произнес Безымянный.

– Нет, я это понял, просто… то есть… погоди…

Мысли роились в голове Д’Энуре.

– То есть, я бегал, как курьер, по этим грязевым ваннам, только чтобы узнать, что хранителем фиала был… эм-м-м была… в общем, не важно… что это Смерть?!

– Да, – спокойный голос Безымянного и стресс пережитого в последние дни, вызвал в душе Арчибальда порыв ненависти, и он сорвался:

– Да ты хоть понимаешь, что ты заставил меня делать?! Ты поставил на кон мою жизнь, жизнь моих учеников, возможную жизнь целого народа эльфов, хотя мог просто на просто сказать и так!!! У Смерти же нет святилища, как я его найду?! Проведу обряд АшкЭнте?! Как найти того, кто может переместиться в любую точку мира за секунды, и пока я дойду до туда он тысячи раз поменяет свое место прибывания?!

Поток ругательств, упреков, оскорблений и проклятий срывался с его губ и направлялся в сторону Безымянного, что воспринимал это со спокойствием статуи, чем еще сильнее распалял огонь ненависти в душе Д’Энуре. Такой дикий ор местная природа не слышала ранее и возможно не услышит больше никогда до конца своего существования.

Спустя пять минут Д’Энуре выдохся. Он оперся на колени и тяжело, глубокими вздохами, пытался восстановить свое дыхание. Из-за отошедшей пелены ненависти к его разуму подбиралась пелена страха, так как приходило осознание, кому и что он только что наговорил.

Он сделал три глубоких вздоха и собирался начать лепетать свои извинения, как Безымянный взял инициативу в свои руки:

– Если ты закончил, я могу продолжить?

– Да… я просто… извини… я не должен был… – дыхание восстанавливалось, но все еще не давало полноценно и внятно говорить.

– Ты прав, – перебил потуги Д’Энуре Безымянный, – у Смерти нет святилища, но есть кое-что получше.

– То есть? – Юиль, видя, что ее учитель еще не пришел в себя, решилась взять инициативу в свои руки.

– В этом мире, есть места, что родит… что Смерть и Жизнь считают особо важными, что очень сильно влияли на историю этого мира или историю смертных. Их немного, но если вы туда попадете, то велика вероятность, что они не пропустят такое событие.

– И ты знаешь, где они?

– Не все, конечно, но о некоторых мне точно известно.