Приключение Арчибальда Д'энуре: в поисках Фиала

– И где ближайшее?

– Ближайшее или ближайшее доступное?

– А есть разница?

– Есть. Ближайшее, на севере, – Безымянный указал рукой по направлению к пруду, откуда они недавно пришли, – на самом севере. Но там такой холод и такие метели, что даже столь сильные существа, как вы, не выживите и замерзните прежде, чем доберетесь до Цитадели Кая.

– А ближайшее доступное? – Арчибальд восстановил дыхание и свое самообладание.

– А ближайшее доступное в Зултанате.

– Далековато…

– Я же говорил, таких мест не много и ожидать, что они будут за углом, не стоит.

– Пусть будет и так. Что это за место?

– Дворец Восьми.

Арчибальд попытался покопаться в своей памяти.

– Не припоминаю чего-то такого…

– Не удивительно. Этот Дворец стоит заброшенным где-то в пустыне, последние несколько веков. По легенде, в те времена жил один шах, что значит «правитель», на языке зулти. Он прославился своим благородством, честностью, любовью к народу и своей любвеобильностью.

– Хм… среди знати полно таких, – усмехнулся, стоявший до этого молчаливым варвар.

Безымянный отрицательно покачал головой:

– Он не был насильником, и его связи не были беспорядочны. Он имел одну законную жену, четырех любовниц и трех любовников.

Легкое отвращение скользнуло по лицу Д’Энуре, что не укрылось от Безымянного:

– Что, старик, не одобряешь?

– Я человек более классического воспитания…

– Кхе… – усмехнулся бард, – еще не известно какое воспитание более классическое. Итак, я отвлекся. Эти семеро, как бы странно не казалось, жили в мире и согласии долгие десятки лет. Они помогали шаху во всем: были его советниками, представителями, министрами и его же главными критиками. В общем, идиллия…

– А потом, все пошло не так?

– Не угадал. Они были столь привязаны друг к другу, что, когда дни шаха в этом мире подошли к концу, не смогли с этим смириться. Оставшиеся семеро велели построить гробницу где-то в пустыне, зашли в нее держа в руках по бутыльку с ядом и велели запереть их так, чтобы никто не смог выбраться изнутри гробницы. Больше их никто не видел, а эту гробницу и стали называть Дворец Восьми. Смерть считает, что это, один из самых великих актов любви в истории смертных. Они оставались верными друг другу много лет и ушли вместе. Вот так вот.

Между ними повисла тишина

– Брехня полная, – не поверил варвар, – сказки для девочек.

– Я не лгу, а верить в это или нет, ваш выбор.

Арчибальд почему-то был уверен, что Безымянный не врет.

– Я выполнил свою часть сделки.

– Ты предлагаешь мне оббегать всю пустыню?

– Это лучше, чем оббегать весь мир, в поисках Смерти, не так ли? Да и потом, я уверен, что в библиотеке Имперской Академии, есть еще больше информации об этом месте. Ну все, старик, пора прощаться.

– Прощаться? Ты думаешь мы не увидимся больше? – Арчибальд поймал себя на мысли, что ему нравиться Безымянный.

– Ха… Кто знает, – усмехнулся Безымянный, – на все Ее воля.

И он, как и много раз до этого, испарился, темно-серым, почти черным, туманом.

***

Путешествие до крепости ордена Гласящего Древа вышло достаточно тихим и спокойным. Д’Энуре радовался возможности не трястись за каждое предстоящее слово или действие, что он должен был сказать. Общение с низшими богами хоть и считалось благословением, но невероятно выматывало.

В ордене их встретил Дарак, со все таким же кислым лицом. Байл, как просветил его заместитель, должен был вернуться через день, самое позднее, два. День ожидания они провели высыпаясь. После отдыха Юиль увлеклась своей писаниной, Тог’рек занимался Крепышом и повозкой, той требовался небольшой ремонт, а Арчибальд слонялся без дела, больше мешаясь людям на подворье. На вопрос о Маргарэт ему сказали, что магистр отпустил ту домой, буквально день-два назад.

Байл вернулся сразу же после обеденной трапезы. И он, и его конь, были все в пыли и грязи. Это говорило о том, как много им пришлось поездить. Арчибальд, узнав это, удовлетворенно кивнул: он не думал, что Байл сидел без дела, но такое трудолюбие подкупало.

Вечером, после ужина, их пригласили в кабинет к магистру. В прошлый раз они туда не попали и Д’Энуре подметил, что Ардгал был большим любителем книг, в основном просветительского характера. Когда они зашли и поздоровались Байл ничего не ответил. Он лишь открыл ящик стола и принялся выкладывать свитки пергамента, сопровождая каждый следующей все более расширяющейся улыбкой.

Когда горка свитков перевалила за дюжину, а Байл светился, как начищенный доспех, он все-таки заговорил:

– Вот. Все эти ордена поддержали наше начинание и послали Его Величеству Абрахаму Второму свои послания. Даже два из Двенадцати Знамен выразили одобрение. Теперь у короля развязаны руки.

– Двенадцать Знамен… Хм… если мне не изменяет память, то это двенадцать самых старых и авторитетных рыцарских орденов севера, верно?

– Все так. К тому же, на территории Ольстланда стоят крепости трех из них, и два магистра так же подали свои пергаменты королю.

На этих словах он извлек еще два пергамента, намного богато украшенные. Один был на нежно голубом пергаменте, с печатью, в виде одного единственного всплеска воды. Арчибальд чуть удивился, но внешне остался все так же спокоен.

– Два… а почему третий не прислал пергамент? Они не согласны или просто далеко находятся?

– Нет, не далеко. У них случилась небольшая неприятность: магистр их ордена не может подписать пергамент, так как находиться в тяжелом состоянии. В их краях появился дуллахан, и в сражении с ним магистр получил сильные повреждения.

– Дуллахан… – медленно произнесла эльфийка, – в легендах говориться, что эта нежить некогда была рыцарем…

– Все верно, леди, – кивнул ей Ардгал. – По легендам, дуллаханами становятся рыцари, что не были правильно упокоены, или же, были осуждены и казнены, как преступники. Людская молва так же говорит, что нечистые на руку рыцари, так же становятся дуллаханами, но проверять все эти гипотезы, никто никогда не решался. Сами понимаете…

– А может, его заместитель подписать послание?

– Нет, к сожалению. Только у магистра есть право писать напрямую Его Величеству. Пока магистр не умер или не был низложен, ни у кого другого такого права нет. Если его подпишет любой другой рыцарь ордена, то послание отправиться прямиком в бюрократическую бездну, на десятки и сотни согласований. Сколько времени оно там проведет, боюсь, даже Мать-Богиня не сможет предсказать.

– А это не помешает Его Величеству дать отрицательный ответ?

– Нет, не помешает.