Океан

– Гнева Господня.

Над головой Каина, в раздражении спускавшегося с холма, сверкнула молния. Если бы он, преодолев первобытный страх, поднял глаза к небесам, то увидел бы представшего перед двумя ангелами Бога.

– Ты изъявил желанье гнева моего, Азазель, и стать против Меня решил, но ты не равный, и значит, намерением своим ты вынудил Меня создать новый план мира, где сможешь в состоянии желания своего находиться, но не у ног моих, а под ними, и имя дам ему Я ад. Всё, Я решил. Аминь.

Азазель, расправив уже полностью черные крыла, взмыл вверх, но небеса развезлись, и он, будто скованный незримыми цепями, рухнул вниз.

– Да будет так! – произнёс Господь. – Подойди, Антанель, ко Мне и будь подле, не возвращайся к Авелю. Человечество начинает свой Путь, не будем мешать его свершению.

– Что это за Путь, Господи?

– Путь земледельцев. Зерно Божественной Любви будет посажено в каждого, и каждый сможет ухаживать за ним, взращивая его в себе. И будут они приходить на разные почвы, в разные тела, в разные условия-времена, но зерно всегда будет внутри и будет ждать их намерения дать всходы.

4

Каин сидел на пашне, обхватив голову руками. Из его глаз текли слёзы. Это были первые человеческие слёзы, упавшие на землю.

– Вообще-то, мужчины не плачут.

Над головой Каина били сухой воздух черные крылья.

Человек удивлённо посмотрел вверх – таких больших птиц ему ещё не приходилось видеть.

– Я собрал весь урожай, здесь тебе нечем полакомиться, – сказал он и на всякий случай прихватил с земли тяжёлый камень.

– Оружие ты выбрал правильное, да вот цель не та, – с усмешкой проговорил чёрный пришелец. – Я Азазель, твой ангел, правда, бывший.

– Что тебе нужно от меня, Азазель? – спросил Каин и отбросил камень в сторону.

– Я подскажу тебе, что сделать, чтобы Бог снова полюбил тебя, пойдём, мой друг, – чёрный ангел призывно махнул крылом. – Да, а камень-то подними.

Авель дремал под оливковым деревом. Неподалёку паслись его прекрасные ягнята. Здесь, на высокогорье, росла сочная трава, бежали чистые родники, и так высоко не забирались хищники, в этом раю кнут был бесполезен. Ему снились два крылатых существа: один ослепительно белого цвета, другой – пугающе чёрный. Они беседовали о чём-то, а затем возник Свет, и чёрный провалился вниз.

Авель открыл глаза – над ним, подняв руку с камнем, стоял Каин.

Молитва

Встают на колени от страха,

Не от благоговения.

В страхе же молиться

Не начинай ни муж, ни девица.

Челом вниз, только стопы узришь,

А чьи они, не разглядишь.

Ты готов к молитве? Да, вижу, готов. Пришёл в Храм, нашёл икону, которая нравится более остальных, бухнулся на колени и, не снимая креста с шеи, согрел его в ладонях, а может, даже поднёс к губам и… настроился на разговор с Богом. Ты готов, а Бог – нет. Он не видит тебя, точнее, Он, конечно же, видит тебя на всех планах, но не видит тебя для разговора. Он уже знает все слова, которые ты начнёшь шептать Ему, все просьбы, с которыми обратишься к Нему, все благодарности, которые перечислишь в обмен на Его благосклонность.

Богу этого ничего не нужно, Богу нужен ты, а тебя нет. Есть тело, которое соблюло все приличия в одежде и даже осилило желание остаться дома, хотя можно было и так, и дотащилось до Храма. Есть Эго, разложившее по полочкам все просьбы и выгоды от этого мероприятия. Есть Ум, убедивший, что лишним поход не будет – спрос карман не тянет. Есть Эфир, которому спокойно в этих стенах, а заодно поставим свечку за родственника. Но при всём этом нет тебя как Искры Божьей. Бог не увидит человека, Богу нужен в собеседники Бог-в-человеке.

Ты готов к молитве теперь? Да, вижу, готов. Ты уже не понимаешь, где ты сейчас: в Храме возле любимой иконы, дома в тёплой постели, на берегу широкой реки или высоко в горах. Ты нигде, потому что смог зажечь в себе Искру, и она ослепила всё вокруг. Мир не исчез, ты в нём, но его нет возле тебя, источающего Свет, ты отрёкся от человека-в-человеке и принял Бога в себя на мгновение, на секунду, насколько хватает сил удерживать Его рядом. Вот сейчас Бог видит тебя как потенциал для беседы, как фитиль, к которому можно поднести Огонь и не опалить его до угля, до состояния агрегатного небытия.

Ты подле Бога, Он видит, но не слышит тебя. Ты примерил одежды Света, но произносить Слово нужно Голосом Любви, а её нет в тебе. Ты познал, но знания стираются вместе с перевёрнутым листом Книги Знаний, ты обрёл Силу Знания, но руки твои за спиной скованы цепями самости, и ты не можешь использовать Силу. Освобождённая Искра наполняет тебя Любовью, но дамба страха не пускает её в твою жизнь, в твой мир, в тебя.

Бог ждёт Слова, его нет, долго удерживать воспламенённой Искру без свободной Любви невозможно, и она гаснет и снова засыпает в тебе. Бог не видит Бога-в-человеке, перед ним просто человек на коленях, судорожно сжимающий амулет в руках и шепчущий странные и непонятные ни ему самому, ни Богу заклинания перед изображением, не имеющим ничего общего с оригиналом.

Ты готов к молитве прямо сейчас? Да, вижу, что не готов. Тогда начнём:

– Я не прошу ниспослать мне счастье, ибо не знаю, что это, а если это то, что имею, не смею просить большего.

– Я не прошу ниспослать мне удачу в делах, ибо не знаю, к чему приведут эти дела, а если я делаю всё правильно, то не смею просить большего.

– Я не прошу ниспослать мне здоровье, ибо не знаю, к чему готовишь тело моё, а если оно готово, то не смею просить большего.

– Я не прошу ниспослать мне богатство земное, ибо не знаю, как оно уравновесит богатство небесное, а если я уже богат на небе, так нужно ли просить большего на земле.

– Я не прошу ниспослать мне власти, ибо есть только власть Твоя над всем, а если я властен над собой, то не смею просить большего.

– Я не прошу ниспослать мне прощение Твоё, ибо знаю, что уже прощён, а если прощён я, то прощаю и сам.

О чем же молитва, спросите вы? А вот об этом:

– Ниспошли мне только одно, Господи…

Вставьте в последнюю строчку то, чего желаете истово. Сейчас Бог услышит человека-в-человеке один раз, а захотите беседовать дальше, потрудитесь стать Богом-в-человеке.

Неспешен шаг Его

Кто знал о приходе Его? Камни знали. Они слышали шаги Его раньше всех. Создатель настраивал их на самые тонкие вибрации, на едва уловимые колебания, их кристаллический слух идеален, и они знали первыми. Растения вслед за минералами поняли, что пришёл Он. Чуткими пальцами корней, струнами стволов, крыльями листьев, облаками крон, всей нервной системой воспринял Мир Растений свежее дыхание Его. Животный Мир учуял с ветрами Великих Изменений принесённый шорох поступи Его, благоухание одежд Его, песнь голоса Его. И только Мир Людей спал. В собственном шуме хвастовства и насмешек, в погоне за миражами из бумаги и картона, в вылечивании боли от самоуязвлённости, Человек пребывал в своём мире с закрытыми глазами и ушами.

Он сразу вошёл в Храм. Куда же ещё, ведь это Дом Его, да и сойти через кресты башен и куполов на крыльях Благодати было удобно. Стены тут же приветственно завибрировали, узнав Его, воздух наполнился небесным ароматом, а виражи, не будь они кристаллами, поплыли, создавая иллюзию движения сюжетов, выложенных на них. Столетний дуб, прапрадед которого помнил Первое Пришествие Его, служащий в Храме сидениями скамеек, размягчил и расправил задеревеневшие волокна. Люди, сидевшие на них, заёрзали от неожиданно потеплевших сидений и потёрли глаза от видений оживших фигур на витражах? Нет, как и пастор, монотонно твердящий о Его скором приходе, никто ничего не заметил.

– Людям, как обычно, нужно Чудо, – вздохнул Он.

Кроме священника в Храме были ещё трое – пожилая пара и семилетний мальчишка. Перед тем, как явить себя Миру, Он решил испытать Пришествие на этой четвёрке…

Пастор оторвал взгляд от псалма и вздрогнул. Перед ним стоял нищий, взявшийся из ниоткуда. Секунду назад у амвона было пусто. Трое прихожан, как сидели, так и сидят в конце нефа с самого начала мессы, шагов он не слышал. Чудо, да и только.

– Кто ты, сын Божий, и зачем здесь? – поинтересовался удивлённый священник.

– Я есмь Сын Божий, ты звал меня, – ответил Он.

Священник стал вспоминать дорогу от Храма до дома. Много попрошаек попадается на пути, но он не подаёт, его дело – собирать. Собирать на Храм, а не раздавать.

– Конечно, конечно, – заторопился служитель церкви. – Я зову всех к Богу, ты можешь сесть и послушать Слово Господне.