Меланхолия

– Мисс Хант! Прошу вас!

– Пожалуй, я воздержусь, док.

– Ну что же, настаивать не стану. Разве что, скажите, какое чувство одолевает вас прямо сейчас?

Хант замешкалась, выискивая правильный ответ. Наконец, она ответила:

– Сожаление.

«Сожаление» – первое, что пришлось на ум Кэролайн. Ей вспомнился тот злополучный велосипед, на котором она ехала. Она сожалела о том, что приобрела его, о том, что решила в тот день проехаться на нём. Она сожалела, что жизнь пустила её по тернистому пути, обрекая быть калекой всю оставшуюся жизнь.

– Благодарю, мисс Хант! Негусто. Но хоть что-то. – И следом внимание доктора перекочевало на парня в клетчатой рубашке и в кепке, одетой козырьком назад.

– Мистер Клемент! Прошу вас! В прошлый раз у вас здорово получилось, – приободрил доктор.

Зал дружно поприветствовал: «Давай, Эдди!»

Взгляды Хадсон и Хант снова пересеклись.

Молодой Эдвард Клемент определённо был настроен на откровения. Получив поощрительную похвалу от доктора Бланта в прошлый раз, он готов был с уверенностью выступить со своим монологом и на этом собрании.

Придя впервые на собрание около двух месяцев назад, он был замечен как фигура, несущая отрицательный заряд энергии. Угрюмое выражение его лица вкупе с его плотным телосложением и отсутствием шеи создало у всех впечатление, как о некоем маньяке-мяснике. Крылья его ноздрей были постоянно напряжены. Многие тогда задавались вопросом «А не ошибся ли он группой?». Хоть доктор Блант и пытался затрагивать и «лечить» резкие вспышки гнева, тем не менее, профиль группы был заточен для лиц, кто плотно увяз в трясине депрессивных эмоций. Однако, спустя буквально пару сеансов, группа увидела в Эдварде довольно приятного человека. Он не боялся ведать о своих проблемах незнакомым людям, чем и расположил их к себе. Почти всех.

– Всем привет!

– Привет, Эдди, – отозвалась группа.

– Как вы знаете, со мной произошёл страшный случай. Вернее, не со мной самим, а с моим другом.

– Расскажите о нём, Мистер Клемент, – попросил доктор Блант.

Рассказывая свою историю, молодой Мистер Клемент делал акцент на то, какой сильной была его привязанность к его другу. Он мог подолгу описывать свой трепет, что он испытывал к нему и свою печаль, что пропитала его насквозь, когда его друг умер. Однако, Эдди Клемент никогда прежде не рассказывал ничего о нём самом. Каким он был, кем он был. Известно было только его имя – Макс.

– Приходилось ли вам когда-нибудь видеть в чьих-либо глазах искреннюю любовь и преданность? – уверенно начал мистер Клемент. – Современный мир практически стёр и опошлил понятия и о первом, и о втором. Нынче всё только на словах…

– Эд, кем был твой друг? – прервал его голос из зала.

– Всё, что мы видим по телевизору – это всё фальшь и обман. – Продолжил Эдди. – Люди навязывают нам свои сюжеты в фильмах, якобы пропитанные любовью, а в действительности, это истории, высосанные из пальца, придуманные кучкой бесчувственных идиотов методом выкрикивания друг другу строчек развития событий в киноленте с их точки зрения. Уверен, им не доводилось любить. Их никогда не любили.

– Мистер Клемент, по-моему, вы немного отошли от темы, – поправил Блант.

– Люди…

– Какие люди? Вы о ком? – доктор с интересом взглянул на собеседника.

– Люди, они…

– И что же?

– Они не способны так любить, – впервые за его выступления на собрании у него появился ком в горле и в воздухе повисла тишина. Глаза Эдди заблестели, он сомкнул веки и по его щекам скатились слёзы.

– Мистер Клемент, поделитесь с нами, о чём вы сейчас думаете, что происходит у вас на душе? Поведайте нам. Поведайте мне, – доктор был озадачен ходом развития их беседы, и он всячески пытался подтолкнуть мистера Клемент продолжить его монолог.

– Люди напридумывали сотни и тысячи способов охарактеризовать свои чувства, свою любовь. А знали ли они что это за чувство? Может это им всего лишь казалось любовью? А знали ли они что значит быть преданным?

В группе послышались перешёптывания. Через мгновение снова воцарилась тишина. Каждый из присутствующих в недоумении смотрел на Эдди. Взгляды некоторых были ему настолько неприятны, что буквально поедали его. В воздухе застыла вопрошающая интрига.

Переведя дыхание, Клемент решил закончить свой монолог:

– Моего друга звали Макс. И мне будет его не хватать.

Один из одногруппников, пожилой мистер Миллиган, поспешил поставить запятую вместо точки в речи мистера Клемент:

– Эд, погоди, ты так и не описал нам своего друга. Каким он был человеком?

Эдвард резко поднял голову, зафиксировав свой взгляд на нём. Это был взгляд недоумения и разочарования. Его губы затряслись, а глаза снова наполнились солёным блеском.

В этом мгновении присутствующие ощутили холод арктического циклона. Холод пронизывал буквально каждого в группе.

Наконец, молчание Эдди прервалось.

– Мой друг Макс – не человек. Это мой пёс.

Группа сразу оживилась и многие залились смехом. Глаза Эдди Клемент раскрылись ещё шире. Его губы затряслись ещё сильнее, а подступавшие слёзы теперь стекали одна за другой. «Некогда казавшийся многим суровым маньяком-убийцей оказался наивным ребёнком, потерявшим собаку» – Именно так подумали те, кто забыл на время о своей депрессии и залился безудержным смехом. Смех этот как автомат стрелял по робкому сердцу молодого Эдди, где каждая пуля оставляла неизгладимый след у него на душе.

В зале слышались разные возгласы. Казалось, что эти секунды длятся вечность. Терпеть такое было невыносимо для пациента Клемент. Его тучная фигура диковинно сочеталась с опущенной головой, свисающими вниз руками и с его печальной мимикой на лице.

– Тишина! – громко крикнул доктор Блант. – Перестаньте смеяться!

На Эдварде не было лица.

– Проявите уважение! – воскликнул доктор.

Но пациенту, потерявшего друга, уже не хотелось оставаться в обществе насмехающихся над ним людей. Он медленно встал, осторожно отодвинув свой стул, и направился к выходу, где висели пальто и куртки. Доктор Блант поспешил за ним. После минуты уговоров, он вернулся один.

– Суть таких собраний, как это, в том, чтобы сопереживать друг другу, говорить друг другу утешительные и напутственные слова, чтобы попробовать на минуту пропитаться болью других, чтобы взглянуть на всё их глазами. Наши комментарии должны давать силу и решительность одногруппникам. Все эти наши встречи призваны вселять друг в друга уверенность в преодолении возникших психо-логических травм. Мы должны приободрять, а не высмеивать друг друга. Как вы многие уже поняли, приободрения должны строиться на простых, но конструктивных умозаключениях, к которым мы стремимся, а не на простом похлопыванию по плечу. Но, умоляю вас, высмеивания не относятся к нужной нам категории! Наши с вами встречи это не только психотерапия, когнитивно-поведенческая терапия[10 - Когнити?вно-поведе?нческая психотерапи?я – широко распространённая комплексная форма психотерапии.], нейролингвистическое программирование[11 - Нейролингвистическое программирование – псевдонаучное направление в психотерапии и практической психологии, не признаваемое академическим сообществом, основанное на технике моделирования (копирования) вербального и невербального поведения людей.] и аутотренинг[12 - Аутотренинг – Снятие мышечного и нервного напряжения, совершаемое методом самовнушения самостоятельно, без постороннего вмешательства; применяется в медицине, спорте, педагогике, на производстве, в самовоспитании.], это в первую очередь сопереживание и поддержка, – доктор снял очки и, зажмурившись, помял кончиками пальцев переносицу. – Сегодня я разочарован многими из вас.

– Посттравматический синдром, – продолжил доктор Блант, – это не только эмоциональные нарушения, вызванные экстраординарными природными общественно-политическими событиями: военными действиями, актами насилия или стихийными бедствиями. Причинами патологии могут быть и невротические расстройства после утраты близких членов семьи, в том числе и домашних питомцев. Не стоит высмеивать чью-то восприимчивость и мнительность. Есть люди, которые предрасположены посттравматическому синдрому из-за обыкновенной чувствительности, восприимчивости, впечатлительности, недостаточной сформированности адаптационных механизмов нервной системы. Мистер Клемент один из таких персон. Относитесь к чужим проблемам с уважением, даже если не можете их вовремя понять.

Доктор Блант редко позволял эмоциям брать верх, одолевать им и позволять вести себя непрофессионально. Случай с мистером Клемент немного пошатнул его уверенность в своей твёрдости и компетентности.

Стараясь не акцентировать сильно внимание на случившемся, доктор предложил продолжить сеанс. Желающих выступить по собственной инициативе не оказалось. Тогда Блант взглянул на новенького в группе:

– Мистер Гленн Хадсон. Почему бы вам не представиться и не рассказать немного о себе и о том, что привело вас к нам?

Внимание группы переключилось на новенького.

Мистер Хадсон медленно сглотнул ком, и неуверенными движениями подтолкнул свою коляску поближе к центру.