Осьминог

7.

Дома Умар регулярно откладывал карманные деньги, чтобы спускать их на интернет. Хозяин кафе опасался, что Умар ходит играть в онлайн игры. Несколько раз он строго предупреждал его, чтобы Умар не начинал играть за деньги, что это обман для детей. Умар серьезно заверил его, что готовится к экзаменам и приходит читать книги, которые задали в школе. Хозяин кафе недоверчиво усмехался и качал головой.

Как-то раз, исчерпав очередную порцию воображения на изощренные запросы, Умар задал поиск по словам «дети, трогать себя руками», но вместо желанных девушек наткнулся на фотографию ладони, которую как будто истыкали карандашом. Подушечка под большим пальцем была испещрена одинаковыми отверстиями, отдаленно напоминавшими пчелиные соты или муравейник. Трудно было представить, что могло оставить такие раны, но выглядело жутковато. Надпись под фото предупреждала – «это ждет каждого прелюбодея». Умару стало интересно, что за болезнь делает такое с руками. Поиск в интернете мало что прояснил ему – похожая картинка иллюстрировала статью про «трипофобию» – боязнь скопления отверстий. В описании фобии говорилось, что врачи пока не могут с точностью определить причину такого страха. Преодолевая отвращение (в этом он был мастер) Умар пытливо разглядывал ладонь на фото. Отверстия выглядели так, как будто в руке поселились черви. «Все очень просто» – сообразил он – «это страх того, что черви съедят тебя заживо».

IV. Густав на гриле

1.

Густав несколько раз пробовал человеческое мясо. «И что?» – так он думал об этом, не более. Поедание мяса было не редкостью на закрытых собраниях, где случалось ему оказаться в юности, сперва в Петербурге, потом в Москве.

Когда все это началось, Густаву было шестнадцать лет. Общества, в которых среди прочих увеселений ели человечину, были из числа таких закрытых компаний, глубокое единение участников которых трудно распознать извне. Человеку постороннему эти собрания показались бы скоплением чуждых друг другу людей, разных по статусу и возрасту. На первый взгляд, различий было больше, чем сходства.

Для Густава это был близкий круг товарищей. Именно по отношению к своим тайным друзьям Густав чувствовал наибольшую приязнь, какую не испытывал до этого ни к кому, даже к родителям. Родственников он уважал и относился к ним соответственно, но встретив тех, кто совпадал с ним по интересам, кто был «в теме», Густав пережил истинное родство. Это были его настоящие, видовые соплеменники.

2.

В школьные годы Густав считал себя неформалом. Он обожал Диснеевских злодеев, смотрел на кассетах фильмы ужасов и уже с тринадцати лет увлекся оккультизмом. Темные науки притягивали его. Он доставал заветные книги по магии в специальном магазине, одном из четырех существовавших в Санкт-Петербурге. Магазин был начинен эзотерической литературой и будившими воображение предметами. Хрустальные шары и блестящие медью поющие чаши с деревянными пестиками-резонаторами, обтянутыми замшей, пхурбы, четки, ритуальные свечи и ножи лежали тут и там в стеклянных шкафах. В квадратных отсеках под витриной ждали своего часа разнообразные самоцветы: малахит, опалы, сердолик. Кроме книг в таких магазинах Густава особенно занимали имитации черепов, черные зеркала и разнообразные колоды таро.

На рок-концерте или на тусовке ему случалось разговориться с другим начинающим оккультистом. Иногда они продолжали общение после концерта и обменивались книгами. Именно так он познакомился с Владом. Новый друг был старше Густава лет на двенадцать. Он был из обеспеченной семьи и представился Густаву потомком старинного широко известного румынского рода. В этом относительно молодом еще человеке уже созрела жажда власти и способность получать эстетическое наслаждение от развращения других. С Густавом Влад впервые во всей широте прочувствовал удовольствие от заражения другого своим пороком.

3.

Несколько вечеров подряд они ходили на долгие прогулки и вели доверительный разговор. Оба в черных одеждах. Густав в черных джинсах и футболке. Влад – в кожаных штанах и шелковой рубашке навыпуск. Оба носили модную в субкультуре тяжелую обувь с металлическими вставками на носках. Объединяющий их стиль одежды был сродни униформе. Они шли вдвоем вдоль каналов, глядя на серую воду, и болтали обо всем – о любимой музыке, фильмах, книгах. Разговор сам собой плавно переходил на эзотерические темы. Они рассказывали о том необычном, что успели повидать и попробовать, исподволь соизмеряли и узнавали силы и способности друг друга.

Густав не мог похвастаться богатым арсеналом магических артефактов. В его личной коллекции было несколько камней черного оникса и клык акулы, (который он выклянчил у отца), горсть могильной земли (он собрал ее на кладбище, но пока ни к чему не применил), черные свечи (на деле обыкновенные хозяйственные свечки, которые он перекрасил в черный цвет) и главная его гордость – маленькая библиотека магической литературы.

Новый друг оказался гораздо опытнее. Он обещал показать Густаву кости животных и человеческий череп, живого ворона, шкуру змеи и благовонные порошки для обрядов и другие предметы силы, которые хранились у него дома.

Вдыхая прохладный влажный воздух, овеваемые ветрами с Невы, они говорили о виденных ужасах и чудесах, о совпадениях, снах и сложных опасных ритуалах. Словно бы стремясь перещеголять один другого, они по очереди называли более и более кошмарные обряды из тех, о которых им доводилось слышать. Магия Вуду – управление волей и создание зомби. Заговоры с помощью пропитанных темной энергией предметов – гвоздя из сгоревшей церкви, мыла, которым обмывали покойного. Таинственная сила руки славы – свечи, сделанной из ладони мертвеца, которую набивают его же жиром, а фитили делают из волос умершего. Сексуальная магия – ритуальное лишение девственности, призывание суккубов, совокупление с животными, целование зада козла на Лысой горе. Говоря о гомосексуальных магических практиках, молодые мужчины общались особенно непринужденно, искоса поглядывая друг на друга, как представлялось Густаву, с взаимным оценивающим интересом. Позднее это его смутное предчувствие оправдает себя.

С первых же дней Густав сблизился с новым знакомым. Когда они обсуждали самые страшные из известных им темных практик, Густав на ходу придумывал новые ритуалы и дополнял их деталями. Незаметно для себя, он заговорил о том, что ему интересно было бы воплотить в жизнь. Не то чтобы ему самому и не прямо сейчас, но в целом, вообще интересно. Ритуальное убийство животных, кровавые жертвоприношения, для начала кошек или голубей, оргии с участием духов, антропомантию – гадание на внутренностях человека и отдельно ее сокровенный раздел – антинопомантию – гадание на частях тел убиенных младенцев и юных девушек.

4.

На очередную прогулку «румынский маг» (так Густав прозвал про себя Влада) принес альбом с японским комиксом – «мангу». Сюжет манги не отличался оккультной тематикой, да и в целом был не до конца понятен – диалоги в комиксе были на японском, без перевода. Зато издание пестрило изображениями самого будоражащего содержания – сценами истязания людей и каких-то звероподобных, антропоморфных существ, а также тех и других одновременно. «Это называется „гуро“» – услужливо пояснил Влад. Он с удовольствием наблюдал, как Густав, не в силах скрыть интерес, на ходу жадно листал страницы. Необычный альбом, выполненный в никогда не виденной им прежде рисовке, увлек его. Влад небрежно предложил ему оставить альбом у себя на несколько дней и спокойно рассмотреть в свое удовольствие.

В отличие от многих других тем, по поводу этой не было высказано ни одной скабрезной шутки. Но между ними образовалась новая грань доверия, новая тайна. Густав не думал об этом, но в глубине души знал, что его друг понимает, зачем он использует альбом этим же вечером. Это было ясно обоим как бы само собой и добавило интимности в их общение.

Влад услужливо подбрасывал новые поленья в огонь воображения Густава. Он поощрял и поддерживал разговор на запретные темы. Густав узнал от Влада о понятии «снафф». Он впервые с удовольствием убедился, что это не только его болезненная фантазия, но, оказывается, «вполне распространенная и уважаемая практика». Влад внимательно выслушал мнение Густава о значении и возможной роли подобных упражнений в ритуальной магии.

Доверительная атмосфера и уважительное отношение Влада раскрепостили Густава. Он с трудом разбирал грань между возможным и недопустимым. Во время той прогулки все представлялось ему простительным, разрешенным. Он предложил обсудить, как усовершенствовать практику – дополнить обладание и последующее убийство расчленением и поеданием жертвы на алтаре. Он свободно делился всем, что приходило в голову. Эту его придумку Влад особенно похвалил.

5.

Густаву хотелось блеснуть еще, и он завел разговор об агхори – индийской мистической секте, в которой, как он слышал, практиковали каннибализм, употребление испражнений, медитацию на обнаженных женщин и другие необычные приемы. Но Влад поспешно оборвал его. Он грубо сообщил Густаву, что эти практики изжили себя и хороши только для истории. На медитации, пока во всяком случае, ему, Густаву, не стоит задерживать свое внимание. Эта практика зачастую пуста и сама по себе бесполезна, как бег на месте.

Впрочем, смягчая тон, Влад добавил, что из всех достижений агхори можно отметить разве «работу с человеческими жидкостями», так как испражнения, конечно, относятся к самым активным и наполненным энергией субстанциям, хоть и не так могущественны, как плоть и кровь. На этом Влад умело перевел обсуждение с агхори на употребление мочи женщинами на шабашах и в темных обрядах посвящения.

6.

Убедившись в полном расположении Густава, Влад впервые пригласил его встретиться со своими «друзьями». Квартира, куда он привел его, на первый взгляд показалась Густаву странной. Они пришли в полупустой ветхий дом, где осталось всего несколько жильцов, хотя здание стояло в самом центре Петербурга, недалеко от Невского проспекта. Квартира находилась на последнем этаже, под которым было четыре заброшенных пролета. Две комнаты были скудно обставлены и выглядели нежилыми. Полностью меблирована была только одна из комнат. В ней сидели трое мужчин и с ними юная девушка. Облезлые обои, кушетки и журнальный столик с потрескавшимся на углах стеклом никак не соответствовали дороговизне костюмов мужчин. Впрочем, убогая обстановка, похоже, не мешала присутствующим чувствовать себя респектабельно.

Их юную спутницу выбранное для вечеринки место, похоже, тоже не смущало. Она вела себя развязно. Мужчины, развалившись, сидели на кушетках по сторонам от столика. Девушке они уступили единственное кресло, она царственно утопала в нем, положив руки с ярко-красными ногтями на подлокотники. Девушка представилась Изабеллой (очевидно, это был ее ник, а не настоящее имя). Она была одета в легкомысленные юбочку и черную майку, ноги обтягивали черные колготки в очень крупную сетку. Изабелла была уже несколько пьяна или одурманена чем-то.

В углу комнаты стоял модный магнитофон с компакт-дисками, из него доносилась приятная тяжелая музыка. На журнальном столике были расставлены бутылки дорогого алкоголя и стеклянные стаканы, валялись пачки сигарет сразу нескольких западных марок, какие-то порошки и покрытая гарью ложка. Густав не хотел показаться наивным и обводил все небрежным взглядом из-под полуприкрытых век. Он быстро подхватил общее настроение мужчин. Сбрасывая зажим, он вразвалку прошелся по квартире, хозяйски осматривая обшарпанную кухню и вторую, пустую комнату без отделки. Смотреть в этой комнате было не на что: балконная дверь, лампа без абажура на проводе свисала с потолка, и в углу стояли прислоненные к стене полные мусорные пакеты из черного пластика, на всем лежала бетонная пыль – вот и вся обстановка. Густав зашел в сортир, он торопился и готовился к новым впечатлениям. Наркотики, если их ему предложат, ему предстояло попробовать впервые. Он не боялся зависимости. Выпивать ему уже доводилось и довольно помногу. Он беспокоился только о том, как сумеет контролировать свое опьянение. Застегивая ширинку, Густав напомнил себе, что нужно держаться так, чтобы выглядеть опытным и не ударить в грязь лицом.

7.

Мужчины были значительно старше чем Влад, Густав и Изабелла. Одному из них на вид было не меньше пятидесяти. Они говорили о бизнесе, о неясных и не интересовавших Густава «рабочих моментах». Влад держался с ними повелительно, иногда даже грубо. Временами казалось, что главный здесь он, а вовсе не обрюзгший пятидесятилетний делец. С подачи Влада разговор перешел на вопросы оккультизма, он нарочно поднял эту тему, чтобы Густав смог вступить в разговор.

Влад рассказывал истории о ритуалах из тех, что они обсуждали во время прогулок накануне. Густав искоса поглядывал на Изабеллу, она слушала с детским любопытством, как слушают страшилки вечером у костра. Когда она ахала или что-нибудь спрашивала, наивно хлопая глазами, Влад делал паузу и смотрел на Густава, как бы приглашая его включиться в беседу. Глаза Влада говорили «давай, ты же в теме, все это мы с тобой только вчера обсуждали». Густав так и сделал. Будучи самым молодым, он легко увлек разговором близкую по возрасту девушку. Старшие мужчины внимательно слушали их диалог, лишь изредка на самых острых местах подпуская непристойные замечания, от которых Изабелла излишне громко смеялась. Мужчины постоянно подливали молодежи спиртного и предлагали очередную дозу наркотиков.

То, чем продолжилось веселье, отложилось в памяти Густава как нечто среднее между явью и сном. Вспоминая подробности своего «посвящения», он не мог бы с точностью сказать, что совершил на самом деле, а что ему только хотелось сделать.

Он ясно запомнил только то, что было после. Двое мужчин убирали вещи девушки и ее саму в один из плотных черных пакетов (содержимое мусорного мешка, того, что стоял в пустой комнате, приятно удивило и превзошло ожидания Густава во время их общего развлечения). Один мужчина остановил другого, чтобы тот не завязывал пакет и большим ритуальным ножом, которым они уже пользовались сегодня, стал вырезать из ноги трупа кусок мяса. Он завернул мясо в целлофан, протянул Густаву, который наблюдал за ними, прислонившись к дверному проему, и приветливо, как равного, попросил: «отнеси, пожалуйста, на кухню». В это время Влад, встав на одно колено, отскребал резаком от пола свечной воск. Усталый Густав послушно поплелся на кухню. Там третий мужчина, сняв пиджак, разогревал на обшарпанной старой плите тефлоновую сковороду. Он молча забрал сверток и ободряющее улыбнулся. Через некоторое время, еще накачав его гашишем и алкоголем, они накормили Густава свежеприготовленным стейком. Затем ему объявили, что «на первый раз хватит» и что ему лучше сейчас ехать домой, а они «закончат тут все сами».

8.

Стояла глухая ночь. Мужчина вывел Густава во двор и сунул ему несколько купюр «на такси» (суммы с лихвой хватило бы на дорогу в обе стороны, но Густав не собирался отказываться от денег). Затем он сдержанно спросил Густава, понимает ли он, что о случившемся не надо рассказывать никому, ни дома, ни в школе. Густав ответил, что все понимает. После долгого пристального взгляда мужчина кивком отпустил его, и Густав уехал домой. Он и не собирался никому ничего рассказывать. Он ведь не был дураком. Сбывалась сокровенная его мечта о настоящем, темном делании. Сидя в такси, он не испытывал ни страха, ни чувства вины. Обрывки великолепных воспоминаний, словно кадры фильма, один за другим вставали перед его внутренним взором. Это был его первый опыт с наркотиками, первая женщина. Все ему очень понравилось. Во время развлечений старшие следили, чтобы он был аккуратен и на его одежде не осталось следов. Только на футболке, (хотя самую интересную часть вечера он провел без нее) сохранился запах таинственной квартиры. Приехав домой, Густав неслышно прошел в свою комнату. Он лег на кровать и, укрывшись одеялом, положил футболку себе на лицо. Глубоко вдыхая запах, Густав трогал себя, источая через кожу пары веществ, пока не заснул.

9.

В следующий год жизни Густава были другие подобные события. То, как редко проходили встречи, разочаровало его. После перенасыщенной впечатлениями первой ночи он был в хищном предвкушении и ожидал чуть ли не ежедневных повторений. Постепенно он привык к размеренности встреч, но не терял надежды, что их станет больше. Всегда его приглашал Влад и всегда эти закрытые встречи проходили в похожих квартирах в полупустых домах. Районы могли меняться, но уже на четвертый раз Густав заметил закономерность – выбирались либо новостройки, либо дома, предназначенные под снос.

Бывало, его приглашали по два раза в месяц. Иногда Влад не звонил по несколько недель, и Густав скучал и нервничал. В периоды затишья ему оставалось только переваривать старые впечатления. Он стал отращивать волосы, выбрил виски – почувствовал себя достаточно уверенно, для новой прически, которую не решался сделать раньше, и которая шикарно дополнит его неформальный образ. В перерывах между встречами он часто испытывал потребность в полной неподвижности. В выходные и на каникулах он мог часами лежать, не шевелясь. Вслед за изменением сознания, тело его вошло в новую фазу формирования. Он становился крепче и увеличивался в размерах. Густав вырос на десяток сантиметров и прибавил в весе.

10.

На первых порах встречи привлекали его общением и доступностью женщин. Очень скоро Густав распробовал и наркотики. Из всего, что ему довелось продегустировать, он отдал предпочтение амфетамину. Иногда новые друзья снабжали его дополнительным пакетиком порошка «на потом», который Густав мог использовать на свое усмотрение. Это скрашивало ожидание нового приглашения, а подчас помогало «уговорить» очередную девушку. Он постепенно осваивал принципы одиночной охоты. Он все схватывал «на лету» и скоро понял, что если девушку хорошенько накачать, с ней можно будет делать что угодно и где угодно, а после она и не вспомнит ничего. Частенько он откладывал полученную волшебную пыль для особых случаев. Периоды лежки и апатии стали чередоваться с дикими приливами сил. К концу года он поднабрался опыта и начал в отсутствие приглашений от Влада устраивать самостоятельные вылазки.

11.

Вскоре Густав осознал, что для его новых знакомых девушки, как таковые представляли не только не главное, но и не обязательное удовольствие. Среди общих увеселений не близость и даже не пытки были тем, что объединяло всех участников собраний.

Сами участники тоже менялись. Кроме мужчин, с которыми Густав познакомился в первый вечер, за год он перевидал еще пару десятков респектабельных взрослых, среди которых были и женщины. Объектами развлечений становились как девушки, так и молодые люди. Участники по желанию могли воспользоваться жертвой для прямого контакта или воздержаться от него. Однажды они только пытали девушку до смерти, даже не раздев. Неизменно повторялось только поедание. Оно всегда происходило в конце. Несколько раз он видел, как мужчины приступают к подробному расчленению тел. Густав гадал, как хранились и использовались эти туши впоследствии, но об основном назначении заготовок догадаться было нетрудно.

12.

На одну встречу, которая примерно совпала с годовщиной его знакомства с Владом, был доставлен ребенок – девочка лет девяти. В этот раз место для проведения было выбрано гораздо дальше от центра, чем обычно, и Густаву пришлось долго туда добираться. Ища продиктованный по телефону адрес, он сел на автобус, который шел в противоположную сторону, и прежде чем понял ошибку, проехал несколько остановок в обратном направлении. Он опоздал, и когда добрался до нужного дома, Влада уже не было на том месте, где они уговорились встретиться. Он не стал искать подъезд и тем более квартиру самостоятельно и топтался во дворе, переживая, что придется сегодня уехать домой ни с чем. Его заметили из окна, и вскоре Влад спустился за ним. К тому моменту, когда они вдвоем поднялись в квартиру, другие участники уже накачали девочку наркотиками и сняли с нее одежду. Присутствие девочки смутило Густава. Это был первый и единственный раз, когда он испытал сомнения относительно того, что делает. Кроме того, дети не интересовали его в известном смысле и поначалу он растерялся.

По предыдущим встречам он усвоил, что его ценят в первую очередь за молодое энергичное воображение и скорость мысли. В этот раз ему пришлось проявить изобретательность, чтобы подтвердить сложившееся о нем впечатление. Особенно пригодились услужливо пришедшие на ум картинки из манги, которую когда-то дал ему Влад. Не зря он несколько вечеров подряд подробнейшим образом изучал ее наедине с собой.