Домашний рай

– Так болен или инкассатор? – начал ловить продавца на лжи вредный старикан.  – Тогда надо написать бумажку и на окно повесить!

Тут за киоскера вступился мужчина средних лет, в очках и с бородкой:

– Вот люди, лишь бы поорать, паразит.

У старика нашлась своя коалиция. Пожилая женщина с красиво седеющими волосами:

– Нет, зачем вы его так обзываете, ведь по сути он верно говорит.

– Да я знаю его, за водкой, наверно, стоять не устанет. Если так приспичило, мог бы до соседнего киоска прогуляться, для здоровья полезно. Пять минут подождать не может!

Интеллигент взял «Литературную газету», «Студенческий меридиан» и удалился.

Очередь дошла и до Нахимова. На мгновение он задумался, увидев красивую ручку. Продавец, довольный тем, что избавился от качающего права покупателя, весело спросил:

– Молодой человек, что-то хотели купить? Или делаете вид?

Нахимов рассмеялся:

– Мне пакет и ручку за рубль. Пишет хоть?

– Барахла не держим. Японцы не портачат. Ты ее хоть вверх ногами возьми, писать будет!

– Благодарю!

Отходя от разговорчивого киоскера, он услышал, как какой-то пенсионер в велюровой шляпе и сером плаще удивлялся:

– Ничего себе! Газета стоит один рубль одну копейку!

– Ну а что тут такого? Как есть, один рубль и копейка. Морока одна, столько сдачи приходится выгребать, а народ без копеек ходит.

– Да я не о том, – и видя, что киоскер все недопонимает, всплёскивает руками. – Надо же, рубль и одна копейка!

– Дедуля, это же не просто газета, а роман-газета. Там роман Василя Быкова. Возьми почитай, у тебя же времени много.

– Нет, сынок, это у тебя времени много, а у меня, как раз, наоборот, – прозвучал грустный ответ, и пенсионер пошел прочь, сжимая в руке «Футбол-хоккей» и тюбик зубной пасты «Фторцидент».

Нахимов взглянул на часы и увидел, что время уже четыре часа двадцать пять минут. Он побежал к телефону-автомату, на ходу нашаривая в кармане заветную «двушку».

Конечно, Рыбин не стал бы сильно ругать соседа по комнате за опоздание, но во избежание ворчаний позвонил вовремя. Тот словно сидел возле телефона и ожидал звонка:

– Гостиница «Молодежная», комната триста пятнадцать.

Нахимов не на шутку удивился.

– Ничего себе! Что ему там делать-то, а? Ты что-нибудь понимаешь, Егор?

В трубке раздался уверенный голос Рыбина:

– Да что тут понимать, «пульку» расписывает, вот и весь расклад.

– Спасибо тебе, Егор, thank you very much!

– Welcome, buddy, иди-иди, английский тебе там, возможно, пригодится.

И одногруппник положил трубку. Наверняка принялся за изучение очередной фундаментальной науки, которую обязан знать физтех. А, впрочем, кто его знает. Загадочный он человек, этот Егор Рыбин…

Глава 7

Похороны. Хоронят преферансиста, умершего от инфаркта после

паровоза на мизере. В первых рядах процессии – друзья в чёрном,

скорбная музыка, все молчат и смотрят под ноги. Один тихонько

трогает другого за рукав: «слушай, что я подумал, если бы мы

тогда зашли с червей, то он бы взял не четыре, а шесть взяток!»

Второй: «Да перестань ты, и так хорошо получилось…»

Анекдот про преферансистов

Ира предпочла бы, чтобы у нее муж был

знаменитым физиком, но… с моей «зарплатой»

В. Желязняков («Партизан»)

Не все физтехи, подобно Семену Веснику, видели себя в науке. С запада подули ветры, доносящие сладкий запах разрешенной травки, наркотиков потяжелее; дипломаты, артисты, моряки дальнего плавания привозили журналы с красотками и плейбоями, разряженными в красивые блузки, рубашки и, наконец, предмет вожделения многих советских юношей и девушек – фирменные джинсы.

Бывший второкурсник Виктор Мохов попался на этом. Подробности печальной истории рассказал ему всезнающий Славик Замазкин. Он же поведал, что Витю сбил с панталыка старшекурсник Батон.

«Это Брежнев во всем виноват. У него же принцип такой по жизни был «Живи сам и давай жить другим». Вот и додавался, развел спекуляцию. А корни – еще с фестиваля молодежи и студентов в 1957 году. Тогда ведь в СССР иностранцев запустили… Ну, так вот, Витька с Батоном сдружился на свою голову. Вместе ездили в «Молодежный», у иностранцев матрешки да ушанки на джинсы и футболки меняли, а потом в комиссионках и других людных местах продавали. В ГУМе мафия однажды их отловила, от наглости офигела, Витьке поджопников надавали. Но все равно, он довольный ходил, выеживался, смотрите, как жить надо. У них даже свой секс-клуб был. Но в один прекрасный, а точнее, совсем наоборот, день, опера их накрыли. Батон, гад, артистично так в обморок упал, на Скорой увезли, а Витек выкручивался один, но Батона не сдал. За связь с иностранцами Витька и выпиздели из института. Причем, они же совсем мелочами промышляли. Витек рассказывал, что в той же гостинице «Молодежная» простые официанты меняют черную икру на пальто, плащи, сапоги. И навар у них, сам представляешь, какой. У них там все прикормлены, а вот мелкая сошка за все отдувается, отчетность ведь надо показывать».

Вот в эту самую гостиницу «Молодежная», расположенную возле Останкинской телебашни и ВДНХ, где Витька Мохов, сейчас служащий в рядах Советской Армии, вступал в запрещенный контакт с иностранцами, покупая у них шмотки, сигареты и жвачку, и направлялся Нахимов. Он отлично понимал, почему Батон и Витька избрали для своих делишек именно гостиницу «Молодежная». Она располагалась недалеко от станции Окружная, куда легко можно добраться на электричке из Долгопрудного. Скорее всего, по той же причине избрал ее и Евгений Бирюков. Но он использовал гостиницу не для фарцовки, а для игры в карты.

Преферанс, он же «пулька», пользовался огромной популярностью в среде физтехов. Не зря и строчки такие появились «Все, что должен знать физтех – Метрополь, марьяж, теормех! Кто не знает, кто не понимает – пара!» Многие бессонные ночи проводили студенты, расписывая «пульку». В ней, как и в любой карточной игре, заложен элемент случайности, но тот, кто хорошо считает и обладает прекрасной зрительной памятью, имеет все шансы при любом раскладе побеждать. Евгений Бирюков был именно таким игроком. Ему везло, потому что он обладал феноменальной памятью. Что до счета, и в этом природа его не обделила. Бирюкову быстро надоела игра с собратьями-студентами, потому что игра здесь шла мелочная, по десяти копеек за взятку. Да и грешно ему казалось обдирать как липку физтехов. По этой причине со временем он начал искать денежных дяденек, любящих перекинуться в картишки.

Таким вот образом картежная судьба и закинула его в знаменитую гостиницу «Молодежная». Само здание, состоящее из трех двадцатичетырехэтажных зданий в форме трилистника, конечно, не могло соперничать по высоте с Останкинской башней, но тоже было заметно издалека. Архитектор задумал так, что с разных расстояний и сторон света оно воспринимается по-разному, и темно-синий цвет, по задумке, мягко переходил в цвета неба. Еще свежая в памяти советских людей Московская Олимпиада 1980 года нашла отражение в деревянной фигуре Мишки, улетевшего на воздушном шаре со стадиона «Лужники» в день ее закрытия. Зимой на госэкзамене по физике на физтехе в одном из вариантов фигурировала задачка именно про летающего медведя, что вызвало невольную улыбку студентов.

Нахимов раньше никогда не бывал в гостинице, знал только, что она недалеко от метро «ВДНХ», поэтому отправился туда на метро, держа пакет с аккуратно вложенными вымпелами и грамотами Семена, а оттуда уже добрался до места назначения.

На подходе к гостинице он увидел пару мальчиков, примерно, шестого класса. Они подбежали к солидному мужчине, судя по одежде и поведению, иностранцу. Вполне возможно, что это был инженер из немецкой или английской компании по изготовлению каких-нибудь кнопочных телефонов. Дети, издали показывая блестящие значки, начали знаками требовать жвачку. Бизнесмену явно стало весело. Он улыбался во весь рот, демонстрируя набор белых гладких зубов, в голубых глазах засверкали огоньки. «Бесплатный цирк, да и только, – такие мысли по всей видимости приходили ему в капиталистическую башку, – туземцы, в первый раз видящие чуингам!» Иностранец с интересом взял в руки значки и начал рассматривать. Нахимов знал, что с валютой никто не связывался, поскольку это была расстрельная статья. А вот такой бартер получил очень широкое хождение. Особенно в крупных и портовых городах, куда заезжали иностранцы. С негодованием он отверг пионерские значки стоимостью в десять копеек, все-таки, видать, был опытный бизнесмен, не в первый раз бывавший в стране победившего социализма. А вот значок «Вперед к победе коммунизма» с Лениным в анфас в центре его почему-то привлек. Вынув из кармана пару пакетиков жевательной резинки, иностранец протянул их мальчикам. Те быстро схватили жвачку и, оглядываясь по сторонам, – нет ли поблизости милиционера, – испарились.

По словам Витьки Мохова, прожженные иностранцы в свою очередь гонялись за фотоаппаратом «Зенит-Е». В советских магазинах он стоил сто рублей, а фарцовщики толкали его за пятьдесят долларов, то есть крайне дешево для зарубежных гостей. То же самое касалось и знаменитых «Командирских» часов, прямо таки вырываемых из рук фарцовщиков. Для иностранцев это были выгодные сделки, поскольку в отведенных для них валютных магазинах «Березка» все стоило гораздо дороже. В общем, торговали всем, что представляло интерес: от матрешек до водки «Столичная», от черной икры до картин художников, истинную стоимость которых могли оценить только специалисты, порой шокированные тем, что подлинниые шедевры уходят за ящик дешевого алкоголя…

Нахимов еще не знал, как он сумеет проникнуть в гостиницу. Пропускная система царила везде. Пропуск требовали в «Граните», в институте, хотя знакомые вахтеры пускали и без него, в общежитии, но и там тебя знали, как облупленного, и не заморачивались излишним формализмом. А вот для входа в гостиницу «Молодежная», в которой проживали иностранцы, проникнуть казалось очень сложным. Даже заселиться туда, имея московскую или подмосковную прописку выглядело проблематично. Конечно, фактор красной, а в худшем для посетителя случае, фиолетовой бумажки номиналом в двадцать пять рублей, срабатывал, но и в этом нужна была крайняя осторожность. Администраторы таких тепленьких местечек, как гостиница, предпочитали лишний раз не рисковать.