Как карта ляжет

Весточка из прошлого

Пока мы наводили порядок в квартире, разговорились, поговорили обо всём и не о чём. Марриам интересный собеседник, при этом вывести её на чистую воду невозможно; не смогла выяснить, что за связи и как это нужно извернуться, чтобы построить дело с нуля: наследства и родственников у неё ведь не было. Умеет заговаривать зубы.

Из беседы наскребла совсем немного информации о ней самой: была замужем, развелась, поделили имущество и старый бизнес, поднакопила деньжат и рванула сюда разворачивать новый проект. То здание, по которому шёл сыр-бор сегодня утром, принадлежит ей; это частный детский сад нового типа, как я поняла, попасть туда смогут отпрыски не только толстосумов, но и дети родителей среднего класса. Какой с этого можно поиметь навар, я не расспрашивала, да и не надо таким интересоваться; мне хватило тех искорок в глазах, когда она расписывала во всех красках свою идею о внедрении в практику разработанной ею технологии развития детей, сразу стало понятно, что Марриам горит этой идеей и вклад в педагогические науки ставит не ниже накопления капитала.

* * *

Спать легла опять на пол, не хотела мучиться и уговаривать тело привыкать к комфорту. Привыкать к комфорту? Звучит абсурдно.

Неужели наступила белая полоса? Да и не безрассудно ли это с моей стороны довериться в очередной раз первому встречному? С другой стороны, кочевряжиться невероятная глупость. А вдруг меня не захотела забирать к себе Богиня Смерти, но мои мольбы услышал Бог Жизни? Рой мыслей окончательно истощил наеденные за день силы, и я погрузилась в темноту.

В темноте той, крепкая с синими прожилками вен рука протянула мне букет алых маков. Угольные сердцевины смотрели на меня своими пустыми глазницами, по широким лепесткам стекали бусинки красной холодной росы. Роса собиралась в тяжёлые капли, стекала по толстым хрустящим стволам, лаская мои ладони густым потоком. Поток разливался неиссякаемым водопадом бурой крови. Голые ступни по щиколотку погрузились в озеро маковых соцветий. Мечущимся по темноте взглядом удалось выловить плывущий вдали сизой дымкой силуэт. Силуэт моего спасителя, моего палача. Его красные глаза сощурились в издёвке, губы исказились в оскале; сорвалось тихое: «Любимая, я жду тебя».

Вынырнуть из кошмара не получалось невыносимо долго. Словно вязкая субстанция обволакивала моё тело и не давала поднять веки. Хотелось вскочить, заорать, да сделать что угодно, лишь бы выбраться из этого состояния. Пробуждение было резким и мокрым. Проморгавши и смахнув влагу с ресниц, посмотрела по сторонам. Рядом со мной сидела на коленях Марриам, держала в руках пустой стакан, внимательно смотрела на меня:

– Очнулась?

– Надеюсь, ты вылила на меня ликер или ром.

– Проснулась. Рири, как себя чувствуешь? – вопросительно посмотрела на неё, требуя объяснений. – Долго не просыпалась, а когда я вошла тебя будить, ты билась в конвульсиях и рвала одеяло когтями.

– Прости за беспокойство, – я посмотрела на лоскутки, разбросанные по мне, – и за одеяло. Просто приснился сон под названием «выживаем на минималках в хард режиме». Ха-ха-ха…

Марриам нежно смахнула мою отросшую чёлку со лба.

– Вставай, сегодня дел нет никаких, разве что помощник на чаёк заедет. Он, кстати, вместе со мной из Инсана приехал. И думаю, тебя надо подстричь.

– Мне так не идёт? Я могла бы ещё немного отрастить волосы и делать причёски. Или моя будущая работа требует дресс-код?

– На моей родине есть поверие: волосы забирают на себя весь негатив, что изливается на хозяина. Хочу, чтобы ты на физическом уровне сбросила всю тяжесть прежних лет. Ведь мы начинаем новую жизнь? Или будем держаться за прошлое?

– А если я правда сделала что-то по-настоящему ужасное? Захочешь ли ты оставить меня рядом? – невольный грустный хмык исказил мои изгрызенные во сне губы.

– Если ты преступила закон, почему не в тюрьме или земле? – двуликая недовольно сощурилась. – Обещания я на ветер не бросаю. Или как ты бы сказала? Хватит трепаться и почесали хавать? – с этими словами она вышла из комнаты.

Раз мы сегодня никуда не планируем выходить, буду гонять по дому в спортивном костюме, который мне отдала хозяйка. Новую одежду надевать в лом, а удобные спортивки лежат рядом чисто выстиранные. Ткань приятная, цвет неброский, самое то для домашних посиделок.

Я встала, собрала куски порванного одеяла, приоткрыла портьеры и расстроилась: на улице сплошной пеленой шёл дождь. Теперь всё чаще небо будет хмуриться и обламывать с хорошей погодой, здесь так всегда было перед тем, как осень войдёт в свои права. Рыжая бестия смоет все остатки летнего тепла.

* * *

– Приятного аппетита. – Пожелала Марриам, которая уже сидела за столом, пила кофе и листала газету. Почему она читает газету, а не листает новостные ленты Гибнета? Она же с прогрессивного Инсана, так откуда в ней тяга к старью? – Твой помощник приедет скоро?

– Нет, подъедет к ужину.

– Тогда зачем на столе столько еды?

– Я подумала, что ты проснёшься жутко голодная: вчера физически устала, помогая с уборкой, завтрак проспала, а сейчас время обеда. Как раз за один приём пищи наверстаешь всё упущенное. – На полном серьёзе выдала она.

– Я ж реально могу столько сожрать. В холодильнике еда хоть на ужин осталась?

Благодетельница с ухмылочкой ответила:

– Да я как-то в твоих силах и не сомневаюсь. Ал будет проезжать мимо продуктового и захватит еды, так что не переживай, вечером голодной ты не останешься.

– Хватит надо мной подтрунивать с безэмоциональной уверенностью! – хозяйка мило без ехидцы улыбнулась:

– Так лучше? – Я кивнула. – Приятного аппетита. – Больше на неё я не отвлекалась, наслаждаясь приёмом пищи.

За кружкой чая захотелось поболтать, почувствовав мой взгляд, Марриам свернула и положила печатное издание на стол.

– Что? Спрашивай давай.

– Не понимаю, разве это не убыточный бизнес? Коткару округ довольно консервативный, здесь в приоритете домашнее воспитание и образование, общественных садиков и школ раз-два и обчёлся.

Девушка одобрительно на меня посмотрела:

– Поэтому и выгодно. Прежде чем что-то начинать, надо провести анализ и просчитать все риски. Опрос местного населения показал радужную перспективу: женщины оборотни хотят новизны, им будет приятно обсуждать и хвастаться в салонах красоты какое их чадо умное и разносторонне развитое; женщины рода одноликих, срок жизни которых меньше, желают добиться большего, но свободного времени мало, попасть в общественный детский сад почти нет шанса. Помесячная оплата наших услуг будет довольно приемлемой, так они смогут выйти на работу или уделить время себе любимым. Даже если дело прогорит, у меня есть финансовая подушка и море идей для других стартапов.

– Хм-м-м, хорошо. А почему развелась с мужем? И зачем переехала? Строить садик в Инсане невыгодно? – она помолчала с минуту, как будто что-то вспоминая. – Ой, я же не разбередила твои старые раны?

– Всё нормально, говорить на эту тему мне не больно, много воды с тех пор утекло как наши с ним отношения дали трещину. По-хорошему развестись надо было намного раньше, а не тратить годы на видимое благополучие.

– Вы друг друга не любили?

– Почему же? Без любви мы бы не поженились студентами без гроша в кармане. Эмиль – прекрасный мужчина, одноликий, красивый, умный, целеустремлённый. Мы вместе занимались бизнесом, вместе преодолевали все трудности. И когда уже в вопросе финансов твёрдо стояли на ногах, захотели завести детей. У нас долго ничего не получалось. Стали бегать по врачам, но они лишь разводили руками, не давая никаких вразумительных ответов. Из-за этого нервы накалялись, начались ссоры, в итоге мы охладели друг к другу и решили расстаться друзьями.

– Ты двуликая, шанс залететь от человека равняется нулю. Доктора не смогли бы это увидеть: никакие анализы, забранные с человеческой ипостаси, не выдадут твою двуликость. Раз вам не помогли врачи, почему не пошли к шаманам? Не верите в богов?

– В Инсане мало верующих. Знаешь, когда сама вера угнетает и принижает место простого одноликого в нашем мире, как-то не хочется поклоняться и молить о благосклонности.

– Создал Бог Жизни треликих, двуликих, да осталось у него ещё немного эфирного духа и состряпал он одноликих и животных. Да так плохо те получилось, что Богиня Смерти забирала их к себе пораньше, чтобы не топтали такие уроды землю нашу. – Немного переиначив исконный текст, я процитировала записанные в веках религиозные догмы.

Марриам кивнула, мол это-то и имеет в виду. Допив, наверное, уже остывшее кофе, атеистка поинтересовалась:

– Твой зверь выздоровел? Что с ним вообще случилось?

– Почти здоров, уже откликается на зов. – Я встала, моя и убирая посуду на места, отвечала: – что случилось? Да на помойке шастала в виде зверя, бомжи заметили, видимо приняли за дикое животное, и палками меня отпиздили, пару рёбер сломали. Ну хоть хвост не оторвали и на том спасибо.

– Сурово.

– Да ничего страшного, бывало, хуже. Потом их всех по отдельности выследила и…, – блять, рассказывать, что я им в ботинки насрала, пока они спали, некрасиво как-то.

– И дальше что?

Прокашлявшись, дабы не заржать дурниной от воспоминаний, прохрипела:

– Не помню. Была немного трезва, то есть сильно пьяна, поэтому дальше история умалчивает. – Марриам тактично промолчала и продолжила читать газету.