Наследник императора

Аристон занервничал. Зачем он позвал Тигеллина? Неужели ревнует? Или быть может, просто хочет отблагодарить его? Но не казнить же…Нет. Аристон не даст своего друга в обиду. В обиду – тирана.

Через несколько минут, преторианцы силой втащили Тигеллина в атриум. Тигеллин сопротивлялся, ибо думал, что император узнал обо всём и его сейчас казнят. Увидев улыбку приветствия на лице Аристона, Тигеллин немного успокоился.

– Этот человек и спас меня, – сказал Аристон, указывая на Тигеллина.

Тогда Тигеллин понял, что он может быть спокоен. Никакая опасность его жизни сейчас не угрожает. Увидев грозное лицо императора, бывший раб поклонился.

Император поднялся с места и медленно подошёл к нему, скрестив руки за спиной.

– Скажи мне, Тигеллин, – начал император. – А зачем ты помог Аристону, зная, что ты можешь победить? Ведь ты его даже не знаешь. Может, здесь кроется другая причина? Как мне известно, ваши колесницы были наравне, и ты старался держаться рядом с Аристоном. Хм, тебе не кажется, что это слишком странно? И подозрительно.

Император прижал Тигеллина к стене и смотрел в глаза. Он был выше бывшего раба на несколько сантиметров. Тигеллин волновался.       Об этом явственно говорил выступавший пот на лице.

– Я…я, – залепетал Тигеллин.

– Хотел убить его?! – Закончил император и вытащил меч из ножен, стоящего рядом преторианца.

Тигеллин изумился проницательности императора. Как он обо всём догадался? Он был намного умнее, чем казался. Аристон не мог смотреть, как император измывается над его новым другом. Он подбежал к нему и оттолкнув Эмилия, закрыл друга своей спиной.

– Не тронь его! – Сказал Аристон и тяжело задышал, словно животное. Глаза его горели, он смотрел на Эмилия и готов был ударить его.

– Наивный дурак, – сказал Эмилий и откинул меч на мраморный пол. – Его послала моя супруга и ты веришь ему. Какой же ты идиот, Аристон.

– Это ложь, – сказал Аристон. – Ты сошёл с ума, тебе всюду кажутся предатели. Тигеллин мой друг и я не позволю убить его. Если ты казнишь его, я тебя буду ненавидеть.

Эмилий обернулся. Его взгляд на время вернулся и на Аристона смотрел прежний император. Он был изумлён словам Аристона. Изумлён и обижен.

– Значит ты променял меня на этого предателя? – Спросил император дрожащим голосом. Он сжал от злости кулаки и покраснел, как рак.

– Он хотя бы не называет меня бывшим рабом, – ответил с ненавистью Аристон.

Эмилий вспомнил свои слова. Ему стало стыдно. Но виду он не подал. Вместо этого он жестом указал им выйти из атриума. Аристон выбежал из залы, не в силах более смотреть на Эмилия. Тигеллин поспешил за ним. Дойдя до своих покоев, Аристон упал на ложе и обнял подушку.

– Бывшим рабом? – Проговорил вошедший в покои Тигеллин.

Аристон убрал подушку и посмотрел на друга. Спустя минуту он кивнул.

– Не расспрашивай меня, – попросил его Аристон. – И прости императора. Он – идиот.

– Будь уверен, Аристон. Я не служу августе, я твой друг.

– Я знаю, Тигеллин, – ответил Аристон. – Оставь меня, я хочу побыть один.

– Слушаюсь.

Тигеллин вышел, закрыв за собой дверь. Рядом стоял центурион Квинтилий. Он был приставлен в охранение его покоев и спал в соседней комнате. Центурион с недоверием посмотрел на Тигеллина и сказал:

– Шёл бы ты отсюда. Тебе не место во дворце.

– Только после вас, – с усмешкой ответил Тигеллин и направился прочь.

Центурион бросил в сторону Тигеллина ненавистный взгляд и решил поговорить с императором. Император ходил взад-вперед по атриуму и бросал проклятия. Центурион отдал честь и не успел он что-либо сказать, как император приказал:

– Квинт, избавься от новенького. Этой же ночью.

– Будет исполнено, август, – ответил Квинт.

Он даже обрадовался, что у него совпадали мысли с августом. Значит, не только ему кажется, что Тигеллин предатель. Однако сам Тигеллин не был таким глупым и сразу понял, что император не станет терпеть его во дворце. Он чувствовал, что сегодня же ночью он должен покинуть Рим. К тому же телохранитель Адриана обещал ему помочь, но при условии, если он убьёт Аристона. Во дворце было несколько преданных Адриану и Урсуле людей, которые решились помочь им. Но сначала нужно было избавиться от Квинта.

Заметив Тигеллина в коридоре, Квинт быстрым шагом направился вслед за ним. Раб ускорил шаг и вскоре перешёл на бег. Повернув налево, Квинт потерял его из виду. Он стал оглядываться вокруг, пытаясь найти его. Неожиданно, обернувшись назад, он увидел стоящего сзади Тигеллина и не успел он что-либо сообразить, как раб ударил его бронзовой статуэткой по голове. Квинт тут же свалился мешком на пол. Раб оттащил его в кладовую и запер на замок двери, чтобы его никто не услышал и не нашёл. После чего направился к покоям Аристона. Он не хотел убивать друга, но, если он этого не сделает, его убьют самого. К счастью, Тигеллин не сильно привязался к нему.

Возле покоев Аристона его уже ждал телохранитель и остальные преданные Адриану рабы. Тигеллин кивнул им, и они открыли двери. Двое из рабов отправились стоять на стороже и следить за тем, чтобы никто сюда не пришёл, остальные сторожили покои. Тигеллин вошёл в комнату вместе с телохранителем Адриана. После окончания преступления они хотели выйти через окно и перепрыгнув через забор, сбежать. На улице их уже ждали лошади.

В покоях было темно. Но благодаря лунному свету, лившемуся из окна, предатели сумели разглядеть постель, на которой спал Аристон. Аристон так устал, что не услышал их шаги. Тигеллин неуверенно посмотрел на телохранителя и замялся.

– Возьми и убей его, – прошептал телохранитель.

Он взял подушку с постели Аристона и передал её в руки Тигеллина. Тигеллин посмотрел на Аристона и проговорил:

– Прости.

После чего он наклонился над спящим Аристоном и резко прижал подушку к его лицу. Аристон проснулся и начал сопротивляться. Телохранитель Адриана подошёл и начал держать Аристона за руки и ноги, прижимая к постели. Аристон был шокирован. В голове быстро пролетали мысли. Детство, юность, родители, рабство, дядя Клавдий, Афинодор…Он не хотел умирать, но понимал, что придётся. В этот момент Аристон хотел подумать о чём-то важном, о чём-то дорогом, ибо боялся, что больше возможности у него не будет. Он постарался вспомнить лицо Киссы, но оно исчезало. Он понимал, что задыхается. Ещё немного, и он встретится с родителями. Какая глупая смерть, подумал Аристон. И всё потому, что он не поверил императору. Перед глазами появился образ Креона. Он кричал что-то ему, но Аристон не понимал. Силы стали покидать его, и он перестал двигаться.

Тигеллин отбросил подушку на пол и вытер пот со лба.

– Уходим, – сказал телохранитель.

Он открыл окно и первый решил спрыгнуть. Но тут двери в покои распахнулись и в комнату вбежали преторианцы во главе с Квинтом. Заметив Тигеллина, Квинт вытащил нож и лёгким движением руки, метнул острие лезвия в его сторону. Нож вошёл в шею Тигеллина прежде, чем он успел сбежать. Однако телохранителю всё же удалось скрыться. Преторианцы держали факелы и освещали комнату. Квинт быстро переключил внимание с трупа на Аристона. Юноша лежал, не двигаясь. Квинт закрыл лицо руками, осознав, что он не успел.

Но Аристон всё ещё был жив. Он резко открыл глаза и лихорадочно начал хватать лёгкими воздух. Квинт подошёл к Аристону и приказал:

– Лекаря сюда позовите и уберите труп.

Двое преторианцев приступили к исполнению приказания, остальные остались ждать в покоях.

– Тигеллин? – Слабо проговорил Аристон, оглядываясь. Увидев, как несут мёртвого друга он ужаснулся. – Он был не один…

Квинт подошёл к открытому окну и посмотрел во тьму.

– Немедленно опросить всех и найти сообщника, – сказал центурион.

– Центурион, – обратился один из преторианцев. – Императору доложить о случившемся?

– Нет, – ответил Квинт. – Не стоит его беспокоить. Расследованием я займусь лично. Будь уверен, Аристон. Я найду предателя.

Вскоре явился лекарь в сопровождении с Катоном. Лекарь осмотрел Аристона, после чего дал выпить ему снадобье, чтобы юноша успокоился. Снадобье быстро дало о себе знать и Аристон тут же уснул. Из покоев все удалились. Квинтилий приказал всем молчать о том, что произошло сегодня ночью, в том числе и Катону. Если Эмилий узнает об этом, он сразу заподозрит в этом свою жену. А Квинтилий не хотел этого, ибо давно испытывал к Урсуле чувства…

***