Оценить:
 Рейтинг: 0

Иерусалим

Год написания книги
1899
Теги
<< 1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 28 >>
На страницу:
13 из 28
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Это уж совсем…

– Но, знаете, располагаешь-то по-одному, а получается по-другому…

Пастор внезапно перестал улыбаться. Задумался и довольно долго молчал. Матушка Стина с удивлением подумала: а с чего это глаза у пастора так и светятся под очками?

– А вы когда-нибудь слышали, Сторм? Или вы, матушка Стина? Слышали, что случилось с Большим Ингмаром, когда он был молод?

– Много чего хорошего я о нем слышал, – уклончиво ответил учитель.

– Это да… это уж, конечно, да. Но это… я и сам не знал до сегодняшнего дня.

И опять помолчал, а глаза засияли еще ярче.

– У Большого Ингмара арендовал надел некий…

– Как же, знаю. Тоже Ингмар. Отец так его окрестил из уважения к хозяевам земли. Его, чтобы не путать, называли Дюжий. Дюжий Ингмар. Дружили они с Большим Ингмаром.

– Именно так, Сторм. Дюжий Ингмар. И да – дружили они. Как-то раз… давно, когда Большой Ингмар был совсем молодым… в субботу вечером было дело. Короче, оба Ингмара приоделись и пошли в село развлечься.

И снова замолчал пастор. А глаза разгорались и разгорались, как звезды на вечереющем небе.

– Должно быть, прекрасная погода была. Иначе и представить трудно. Тихо и ясно. Я уже сказал – сумерки. Тот час, когда земля и небо меняются цветом. Небо зеленеет, а земля… знаете, как бывает: опускается вечерняя дымка, и все кажется бело-голубым. А может, и не опускается эта дымка, а поднимается от самой земли. И вот идут они, два Ингмара, что ж… идут и идут. Стали переходить через понтонный мост и замерли. Будто кто-то крикнул им: остановитесь, посмотрите на небо. Глянули и обмерли: распахнулся над ними небесный свод. Как занавес в театре отдернули. Так и стояли, взявшись за руки, пораженные открывшимся великолепием. Слышали ли вы когда-нибудь что-то подобное, матушка Стина? Или вы, Сторм? Вот ведь как! Стояли они оба, взявшись за руки, Большой Ингмар и Дюжий Ингмар. Стояли и глядели во все глаза.

Потом никогда и никому не рассказывали. Ну как никому: детям да самым близким: вот, мол, стояли как-то на мосту, а небесный свод раздвинулся, и увидели мы… Никому чужому – ни слова. Для них это было как бесценный клад, святой дар. Подумать только: им, только им и никому другому повезло увидеть Царство Небесное во всей его благодати.

Пастор наклонил голову, глубоко вздохнул и сказал с дрожью в голосе:

– Скажу от души: никогда и нигде не слышал ничего подобного. О… как бы мне хотелось постоять рядом с ними… А нынче, едва Большого Ингмара привезли домой, тут же велел послать за другом, Дюжим Ингмаром. Кто ж откажет? Сразу и послали. За мной, за доктором и за Дюжим Ингмаром. Не нашли: ушел в лес дрова рубить. В лесу разве найдешь. Но все равно – и в лес побежали искать, чуть не всем приходом. А Большой Ингмар лежит и тоскует.

Вот уже и я пришел, и доктор сразу за мной, а Дюжего Ингмара все нет и нет. А Большой-то Ингмар на нас даже не глядит. Тоскует. Уже умирать собрался. Скоро помру, говорит, что тут сделаешь. Только как бы не помереть, не повидав друга.

Лежит он, значит, на широченной кровати, укрыли его самым лучшим гобеленовым покрывалом. А глаза открыты: смотрит не на нас, а куда-то в сторону, будто видит то, чего никто не видит. Трех малышей, что он спас, тоже посадили на кровать, в ногах у него. Посмотрит на них – и тут же улыбается. Даже странно. Редко увидишь, как умирающий улыбается.

Нашли наконец арендатора. Еще не появился он, только шаги в сенях, а Большой Ингмар уже встрепенулся. Подошел Дюжий Ингмар к постели, умирающий взял его за руку, и лицо его просветлело, даже румянец появился.

– Помнишь, как небесный свод открылся?

– Еще бы не помнить! Заглянули мы с тобой в Царство Небесное.

Собрался с силами Большой Ингмар и повернулся к другу. Сияет весь, словно и не умирает. Вот туда я и собрался, говорит. Будто лучшей новости и быть не может.

Наклонился над ним друг, поглядел в глаза и сказал: скоро и я к тебе. Вот что он ему сказал. И дальше: только сейчас-то, сам знаешь, не могу. Надо дождаться, пока сын твой из паломничества вернется. Кивнул Большой Ингмар из последних сил. Знаю, мол, знаю. Как не знать.

Вздохнул последний раз – и умер.

– Красивая смерть, – сказал учитель.

Помолчали.

– Какое еще паломничество? – неожиданно спросила матушка Стина. – Что он имел в виду, Дюжий Ингмар?

Пастор ответил недоуменным взглядом.

– Кто его знает… – пожал плечами. – Большой Ингмар как раз помер, друг горюет… что ж я буду расспрашивать. Странно, конечно… очень странно. Тут вы правы, матушка Сторм.

Матушка Стина внимательно посмотрела ему в глаза.

– Пастор наверняка знает: многое болтают про Дюжего Ингмара. Говорят, будущее умеет предсказывать. Паломничество… – повторила она и задумалась.

Пробст потер лоб, будто решил таким незамысловатым способом привести в порядок мысли.

– Странно, странно… но только подумаешь, как Господу удается править миром, – и на тебе: ничто не кажется странным. Вообще ничто.

Карин Ингмарсдоттер

Осенним утром на перемене учитель и Гертруд прошли в кухню, где матушка Стина уже сварила кофе. И не успели даже глотка отхлебнуть, явился гость.

Хальвор Хальворссон, молодой хуторянин. Первый, кому пришло в голову открыть в селе лавку. Поскольку сам он родился на хуторе Тимсгорден, все, чтобы не путаться, называли его Тимс Хальвор. Красивый, между прочим, парень: высокий, стройный, всегда веселый. Но сейчас на лице его можно было прочитать все что угодно, кроме веселья. Поблагодарил за предложенный кофе, присел к столу и заговорил о чем-то с учителем.

Хозяйка устроилась со спицами на деревянном решетчатом диванчике у окна. Она всегда там сидела: хорошо видна дорога. Важно же знать, кто идет, куда и зачем. И вдруг бросила вязанье, покраснела и прильнула к окну – глазам не поверила. К школе направлялась высокая сутуловатая женщина, держа за руку подростка. Матушка Стина сделала над собой усилие и отвернулась от окна.

– Важные люди нынче на прогулке.

Хальвор уловил что-то необычное в ее голосе, встал и подошел к окну.

– Карин Ингмарсдоттер, если глаза не обманывают, – с трудом сохраняя безразличный тон, произнесла матушка Стина.

– Да-да… Она и есть. – Хальвор Хальворссон встал и начал оглядываться, будто искал запасной выход. Но в последний момент передумал и пожал плечами, хотя садиться не стал.

А дело тут вот в чем: прошлым летом, когда еще жив был Большой Ингмар, Хальвор посватался к Карин Ингмарсдоттер. Сватался не один раз, а несколько: все время находились какие-то «но» и «если». Старики сомневались, годится ли он в мужья для Карин. Дело не в бедности: Тимс Хальвор был довольно богат. Нет, не в деньгах дело, а вот в чем: богат-то он богат, но отец его пьяница. Всем известно: этот порок легко передается по наследству. В конце концов все же дали согласие.

Назначили день свадьбы. Перед оглашением Карин и Хальвор поехали в Фалун – купить обручальные кольца и книгу псалмов. Три дня их не было, а когда вернулись, Карин пошла к отцу. Не пойду я за него, сказала она решительно. Как, почему? Оказывается, Хальвор в один из этих трех дней напился допьяна и ей стало страшно, что он пойдет по стопам отца.

Хальвор страшно обиделся.

– Ты меня опозорила. Как мне жить с этим стыдом? Что обо мне люди подумают после того, как ты швырнула мне в лицо отказ? С порядочными людьми так не поступают.

Но Карин стояла на своем.

После этого Хальвор очень изменился. Сделался мрачным, неразговорчивым. Стоял в своей лавке с несчастным видом. Люди не одобряли поступок Карин. Она же все-таки дочка Большого Ингмара. Как она могла так обойтись с хорошим парнем?

И вот неизвестно зачем явилась Карин, а тут на тебе! Жених-неудачник собственной персоной.

Ясное дело, ни о каком примирении и речи быть не может. Карин еще осенью вышла замуж за Элиаса Элуфа Эрссона. Они с мужем жили на хуторе Ингмарссонов и после смерти Большого Ингмара занимались хозяйством. После Ингмара осталось пять дочерей и сын, но мальчик был слишком юн.

И вот Карин появилась в кухне. Ей чуть больше двадцати, но она всегда выглядела намного старше своих лет. И красавицей никак не назовешь – вся в свою родню. Тяжелые, полуопущенные веки, рыжие волосы и жесткие складки у рта. Но в семье учителя не обращали на это внимание. Им даже нравилось, что Карин унаследовала фамильные черты Ингмарссонов. Сразу видно – из хорошей семьи.

Карин, не успев открыть дверь, увидела Хальворссона, но даже виду не показала, что он ей неприятен. Подошла сначала к матушке Стине, потом к учителю, вежливо поздоровалась. Хальвору протянула руку, но все заметили: никакой сердечности в его рукопожатии не было. Так, едва прикоснулся к тыльной стороне ладони кончиками пальцев.
<< 1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 28 >>
На страницу:
13 из 28