Иерусалим

Она всегда немного сутулилась, а рядом с Хальвором согнулась еще больше. Хальвор, наоборот, встал и выпрямился во весь свой немалый рост. Может, и на цыпочки привстал – сделался еще выше, чем всегда.

– Значит, Карин решила прогуляться, – прервала матушка Стина неловкое молчание и пододвинула гостье стул, на котором обычно сидел пробст.

– Да… почему бы не прогуляться. Подморозило, ходить легко, ноги в грязи не вязнут.

– Это верно, – подтвердил учитель. – Ночью мороз ударил.

После этого важного обмена мнениями вновь наступило молчание. Минуты три никто не произносил ни слова. Хальвор неожиданно заторопился.

– Пора в лавку, – произнес он с натугой.

– Куда ж тебе торопиться, – вежливо, но с облегчением сказала матушка Стина.

– Из-за меня? – Голос Карин прозвучал почти нежно.

Хальвор пожал плечами и ушел. Наваждение сразу прошло, тем более учитель прекрасно знал, о чем хочет поговорить Карин. Он внимательно посмотрел на упорно молчащего мальчика. Еще маленький, если и старше Гертруд, то ненамного. Личико детское, но чересчур уж серьезный, как маленький старичок. И черты лица – сразу можно догадаться, из какого он рода.

– Думаю, Карин привела ученика, – улыбнулся учитель.

– Это мой брат. Ингмар Ингмарссон.

– Маловат для такого имени.

– Слишком рано отец нас покинул, – вздохнула Карин.

– Что верно, то верно. – Учитель погрустнел, и жена его тоже сделала скорбную мину.

– Ингмар учится в городской школе в Фалуне. Оттого-то и не приходил раньше к господину учителю.

– А что же, разве он не собирается там продолжать?

Карин на вопрос не ответила. Потупилась, опять вздохнула и сообщила:

– Говорят, очень хорошо он читает.

– Еще бы… только боюсь, мало чему могу его научить. Наверняка ученее меня.

– Что вы такое говорите, господин учитель! Вы наверняка знаете в сто раз больше. Он же еще маленький.

Снова, в который уже раз, наступило молчание.

– Да… тут вот еще что. Я не только про уроки. Думала спросить: не мог бы Ингмар у вас пожить?

Учитель и его жена поглядели друг на друга и не смогли скрыть удивления.

– Мы же тесно живем, – после паузы сказал Сторм.

– Могу расплатиться маслом и молоком. И яйцами…

– Ну, вообще-то…

– Большую услугу окажете, – вежливо перебила ее Карин.

Матушка Стина сразу поняла: вряд ли молодая богатая женщина ни с того ни с сего явилась бы с такой странной просьбой. Что-то не то. Что-то ее припекло. Но не расспрашивать же…

– Карин вовсе не нужно беспокоиться. Для Ингмарссонов сделаем все, что можем.

– Спасибо.

Матушка Стина и Карин остались обсуждать практические детали, а Сторм взял Ингмара за руку, повел в класс и посадил рядом с Гертруд.

За весь первый день мальчик не произнес ни слова.

Тимс Хальвор целую неделю даже близко к школе не подходил, будто боялся опять встретиться с Карин. Но как-то в дождливый день, когда за все утро в лавке не появился ни один покупатель, даже в окно никто не заглянул, Хальвор впал в уныние. Никуда я не гожусь, никто меня не уважает, решил он. И начал бередить свои душевные раны. С тех пор как Карин ему отказала, самоедство вошло в привычку. Травил себя и так и эдак, окончательно загрустил и надумал пойти к матушке Стине. Тоска одолела – а когда одолевает тоска, нет ничего лучше, чем поговорить с добрым и веселым человеком.

Запер пустую лавку, застегнул пиджак на все пуговицы и пошел в школу, не обращая внимания на ветер и колючий дождь.

Сам бы не мог объяснить почему – как только переступил порог школы, сразу поднялось настроение. Собирался было скоро уйти, но так и не сумел себя заставить. Беседовал с матушкой Стиной, пока не прозвенел колокольчик на перемену и не появились учитель Сторм и двое детей.

Хальвор встал пожать руку учителю и тут же сел, вроде бы не заметив протянутой руки маленького Ингмара. Продолжил разговор с матушкой Стиной. Ингмар постоял-постоял, опустил руку, сел и вздохнул – так же уныло, как вздыхала его старшая сестра.

– Хальвор зашел показать свои часы, – сообщила матушка Стина.

И Тимс Хальвор тут же достал из кармана новенькие серебряные часы. Небольшие, но очень красивые, с позолоченным цветком на крышке.

Учитель взял часы, открыл заднюю крышку, покачал головой и ушел. Вернулся с моноклем в глазу и долго рассматривал, как вздрагивают и передают друг другу движение крошечные шестеренки. Вернул часы Хальвору и поцокал языком.

– Никогда не видел такую тонкую работу.

Хальвор опустил часы в карман, при этом не выказал ни радости, ни даже удовлетворения от похвалы удачной покупке.

Ингмар ел молча. Допил кофе и спросил, разбирается ли господин учитель в часах.

– Представь себе, разбираюсь. Ты же и сам знаешь – должность такая: во всем разбираться.

Ингмар достал из жилетного кармана часы-луковицу. Большие и неуклюжие, особенно по сравнению с часами Хальвора. И цепочка под стать, простая и грубоватая. На крышке украшений нет, зато есть глубокая вмятина. Циферблат поцарапан, стекло разбито.

Учитель посмотрел на часы, поднес к уху.

– Стоят, – заключил он.

– Ну да. Ясное дело – стоят. Я только хотел спросить, может, учитель знает кого, кто мог бы их починить?

Сторм поднес часы к уху и слегка потряс. Внутри что-то загремело. Покачал головой.

– Ты, видно, гвозди ими забивал. Тут я вряд ли что могу сделать.

– А может, Эрик-часовщик починит?