Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

– Что за переполох? Раньше мы спокойно проезжали. – Обеспокоенно сетовал Пузур, когда стражи начали заглядывать в повозку.

– Всем прибывающим во владения великого единодержца, следует внести пошлину за въезд.

– Что за новость? Мы о таком и слыхом не слыхали. – Доставая из мошны серебряник, ворчал скоморох.

– За каждого.

– За каждого???!! Да это грабеж! – Возмутился Пузур, но все-же отсыпал еще четыре ги, опасаясь худшего.

Меж тем, стражники заглядывали в возок, чтоб убедиться, что у приезжих нет на уме ничего враждебного, а заодно посчитать седоков. Старший стражник, немного знакомый с общинкой Пузура, поздоровался с ними, и уже хотел отойти, но задержал взгляд на молодом эштароте. Растерянному гальнару, оставалось только перепугано ожидать печального исхода. Но стражник, вглядевшись подслеповатыми глазами, повел себя странно.

– Ааа, это ты ум-ма… – потянул он, качая головой, – а я не признал сначала… Здравствуй.

Получив в ответ кивок, начальник стражи, начал вспоминать, про припарки и зелья, что подняли его на ноги, но вовремя нашедшийся Пузур, поспешно, пока стражник не догадался, попросил его, зря не беспокоить знахарку, сославшись на усталость с дороги.

– Понимаю.

– Скажи лучше, с чего такой переполох, что и прибывших обирают?

– Скажи спасибо, что вы кишцы, и я об том ведаю. С чужеземцев и плата выше. А если б, вы были унукцами скажем, то лучше б вам здесь совсем не появляться.

– А, что так?

– Разве вы не слышали, что вероломные помыслы Лугальзагесси, привели наши города к войне?!

– Ну, слышали… краем уха.

Стражник недовольно напыжился, но ничего не сказал, лишь попытав, куда ездоки намерены отправиться дальше.

– Как куда? В Нибиру. После долгой дороги, принести дары и отдать свои почести всемилостивейшему Энлилю, покровительствующему нашему благословленному лугалю Ур-Забабе, да длятся вечно его годы. – Удивившись вопросу, ответил гальнар.

– Сворачивайте свой возок. Туда хода нет.

Не ожидавший такого оборота, скоморох вскинул бровями:

– Что значит – сворачивайте?

– Ну да, вы ж наверно, не слышали. – В голосе стража слышалась обида.

– О чем, не слышали?! Что случилось?! – Слова земляка, заставили учащенно забиться сердце Пузура.

Стражник ответил не сразу, но пережидая, посверлил глазами, будто испытывая взглядом, потом выронил, тяжело как свинец:

– Нибиру пал.

– Каак…?! – В ужасе, то ли прошептал, то ли вскрикнул Пузур.

***

Засидевшись за раскладом, и поглощенный подготовкой очередной мести, Азуф не заметил как наступило утро и пришла пора встречать новый день. А он еще и не ложился. Случалось и раньше, что он забывал о сне, но тому были куда более приятные причины. Не одна ветреница, одаривала его сладострастной улыбкой, восхищенная неутомимостью киурийского льва, блаженно вспоминая бурные ночи; не одна порочница исстеклась желанием, грезя о его крепких объятиях. Азуф горько усмехнулся. Узнав о судьбе Нибиру и об участи ее лучших жителей, которым он поклялся в безопасности, он совершенно потерял покой: в нем зашевелилось, чувство похожее на совесть. Да и ночи в последние дни, перестали радовать успехами с прелестницами. В другое время, он бы обратился с этим недугом к старому средству, но оно иссякло, а тот единственный человек, который его когда-то для него готовил, и мог бы помочь и теперь, преданный им, лежит где-то под стенами разрушенного города. Впрочем, вряд ли оно бы сейчас помогло; настолько он был подавлен.

Он изменился и внешне, осунувшись и потеряв былую подтянутость. Хотя никто и не мог сказать, что он утратил хватку и уверенность в себе. Напротив, в последнее время в нем прибавилось и напора и боевитости, и не многие решались перечить ему. Ужом обвив подножие престола, он строго следил за тем, чтобы никто не поднес лугалю что-то неугодное его умыслам, будь то хоть сам великий лагар. Лишь удостоверившись в том, что у просителя нет худого для него, он не препятствовал их встрече. Казалось, под неусыпным взором он держал все, что творилось в рассыпающихся его старанием землях Единодержия, и без его ведома, не проскочила бы и мышь. Но увы, советник Киша не мог влиять на государя настолько, чтобы совершенно управлять его мыслями. Ур-Забаба был слишком подозрителен для этого, и казнил всякого, кто по его мнению пытался это делать. Потому, личный чашеносец великого лугаля был предельно осторожен, поворачивая все так, чтоб и сам единодержец не догадывался, что идет чьим-то проторенным руслом. Азуф понимал, что это путь к разрушению, но он знал также, что только так он может ухватить удачу, ибо только путем разрушения и того, что когда-то создавал сам, государь шел не опасаясь измены.

Отовсюду, на ногах легкокрылых гонцов и их резвых кунгалов, запряженных в многобежные колесницы, к нему стекались вести о том, что творится в обитаемых землях и за его пределами. И первым из всех в Кише, узнав о падении Нибиру, он был потрясен до глубины. Лично готовивший заговор, и склонявший его лучших людей к измене, через них влияя и на мнение горожан, он был уверен, что Лугальзагесси, обязанный ему всем, послушает его и пощадит город и его жителей. И потому, он был подавлен теперь и разбит в сердце; столь неожиданным для него было это известие. Ему было жаль горожан, ему было жаль города, ему было жаль поверженные святыни и разоренные храмы; но больше, его одолевало чувство стыда, негодования и бессильной злобы, от того, что им воспользовались и бросили как ненужную ветошь. И кто?! – Его ставленник, которого он подобрал где-то в глуши болот, какого-то захолустного городка. Ну, ничего. Как он его поднял, так он его и уронит. Союз городов Юга не прочен, и держится волей градоправителей, объединившихся против единого врага не без его помощи, и может легко рухнуть, как обрушается снег в горах от нечаянного шума. У него еще есть и сила и влияние, он может способствовать этому, а замену лугалю он легко найдет среди энси соседних городов. Нашел же он этого ведьменыша, когда старый энси Унука отказался подчиниться его воле и восстать против власти Киша. И если Загеса рассчитывает на своего великого соседа, то напрасно. Ним сейчас даже не в состоянии, самостоятельно вытащить заносу из своей задницы, в виде захиревшего Лагаша, что уж говорить о далеком и сильном государстве Киша. Нибирийцы, только и вступили в заговор, оттого, что заручились его поддержкой, а другого, такого же влиятельного мужа, в Каламе, ныне разделенном благодаря его стараниям, им не найти....

– Господин. – Еле слышно, чтоб не нарушать спокойствия, обратился к нему вошедший слуга, учтиво склонившись в поклоне. – Прибыл торговец из Нима.

– Нима? Ну-ка давай, зови его. – Оживился Азуф, ожидая увидеть нимийца.

Но вместо черного соглядатая, в проем просунулась, смущенная рожа тайного посланника Лугальзагесси.

– Ааа, это ты! … Ну что?! Твой государь, все же решился прислать гонца, чтобы сообщить о подлой измене?! И что же ты? Не боишься, стать ради него, жертвой на заклание??? – Встретил он тайного посланника, не успевшего, приветствовать его как подобает.

Посланник, в ответ лишь скорбно склонил голову:

– Досточтимому господину, уже донесли печальную весть о разграблении города?

– Ха-ха-ха, твой вероломный господин, прислал тебя, чтоб ты посмотрел и рассказал ему, о том, как меня добивает эта весть; а он бы посмеялся? Не выйдет. Он решил, что он теперь власть, и я не смогу ничего ему сделать. Однако он забывает, что то, что легко дается, так же легко уходит. И в моих силах еще, раздавить даже такого вонючего клопа....

– Оо, господина верно неправильно известили. – Заспешил опровергнуть страшные подозрения царедворца, напуганный посланник. – Мой государь не причастен к разграблению города, то, все самовольства черни, повинностью приданных городами в его ополчение. Их зачинщики уже выявлены и казнены, остальные тоже примерно наказаны. Но увы, главный зачинщик и разбойник всего этого, ушел из города со своим сбродом, еще до того как подоспело наше войско.

– Уфф… Ловко… И кто ж, такой смелый? – Без злобы, скорее с восхищением произнес Азуф, после непродолжительного молчания, осознавая слова посланника.

– То, не из наших. Дикий пустынник, грабящий торговые возы и деревни. Лушар великого лугаля, неосмотрительно нанял его для своего похода, за что и поплатился жестокой и позорной смертью.

– Расскажи о нем. Мне надо все знать о человеке, который посмел пойти против самого Лугальзагесси, и может порушить все наши замыслы.

– Досточтимый господин Азуф, может о том не беспокоится. Ненависть Аш-Шу к вашему повелителю столь велика, что он ради нее, пошел на союз с нами, несмотря на взаимную неприязнь. Да и ваш правитель, точит на него зуб, за то, что он вытворял в его… в ваших землях.

– Ты сказал, его зовут Аш?

– Да, господин. Аш-Шу.

– Хм. – Азуф в раздумье прикусил губу, услышав, что-то знакомое. – Ладно, ступай. На гостином дворе, тебя хорошо приветят. Я распоряжусь.

На мгновенье у чашника екнуло в сердце, но опытный царедворец умел скрывать чувства и управлять собой. Пока посланник раскланивался в благодарностях, он уже сумел собраться с мыслями.

– Погоди. Он молод? Этот твой разбойник. – Спросил он, пока лжеторговец не успел уйти.

– Нет, господин. Он еще не стар, но серебро уже коснулось его бороды.

– Хорошо, ступай.

Вздохнув с облегчением, изможденный вершитель судеб был счастлив, оттого что, наконец, может спокойно отдохнуть, и окунулся в глубины сна.

– Господин… Господин. – Доносился откуда-то издали, робкий, но навязчивый голос.

Разодрав глаза, Азуф увидел над собой, чье-то лицо. Окончательно отойдя ото сна, он с неудовольствием признал в нем своего домоправителя.