Стражи Ирия

Она резко наклонилась, подхватила с земли камень и сделала замах. Цент отвернулся, закрывая руками голову и слегка присев. Берег кочерыжку, полагая, что все стальные части тела легко переживут попадание камня. Но когда кусок щебня врезался ему в зад, князю почудилось, что его пытаются застрелить из пушки. От боли аж в глазах потемнело. Завывая, Цент запрыгал на полусогнутых ногах, яростно массирую ладонью отбитую ягодицу.

Судя по всему, игры окончательно наскучили богине, и она перешла непосредственно к делу. Погибель атаковала резкими ударами без замаха, и Цент лишь чудом угадывал их направление. Волшебная секира легко выдерживала столкновения с темным оружием богини, чего нельзя было сказать о самом витязе. Центу казалось, что он парирует не легкий меч, а трехпудовый молот.

– Ну что ты зря мучаешься? – удивилась Погибель. – Ведь понятно же, что тебе конец.

В это момент Цент пустил в ход еще один грязный прием, порицаемый всяким кодексом дуэльной чести – метко и обильно плюнул в лицо богине. Ту окатило так, будто судьба свела ее с верблюдом. Гостинец размазался по всему лицу, частично попав даже в глаза.

Воспользовавшись замешательством Погибели, Цент попытался достать ее топором, но богиня не оставила ему шансов – отразила удар, попутно успев двинуть обидчика локтем. Ударила вроде бы не сильно, но Цент пролетел по воздуху метра три, а потом еще столько же проехал на спине по щебенке. Волшебная секира выпала из его руки, в глазах потемнело от боли.

Погибель медленно подошла к нему, рукой стирая с лица плевок, затем склонилась над поверженным врагом и прорычала, оскалив звериные зубы:

– Попрощайся со своей головой!

Ее рука потянулась к Центу, чтобы сграбастать за грудки, но тут где-то совсем рядом оглушительно загрохотал пулемет. Очередь врезалась в богиню, отшвырнув ее от намеченной жертвы. Пули вонзались в ее тело, прошивали его насквозь, отрывали куски плоти. Будь на ее месте живое существо, оно давно бы уже выпало из списков на довольствие, но даже крупнокалиберный пулемет не мог убить божество. Убить не мог, а вот разозлить – разозлил.

Перекатившись на бок, Цент увидел огромный внедорожник с поднятой вверх задней дверью. Внутри и был установлен пулемет, который продолжал потчевать богиню свинцовыми гостинцами. Из-за вспышек выстрелов и порохового дыма в салоне, Цент не сумел разглядеть экипаж машины боевой, но догадаться, кто явился к нему на помощь в самый ответственный момент, не оставило труда. Впрочем, вариантов было немного. Кроме Инги и Коли-выдумщика некому было нагрянуть сюда и вступить в бой      с силами зла.

Эффект внезапности продлился секунд пять. Под градом пуль Погибель выпрямилась, скорчила свирепую рожу, и, подняв руку с растопыренными пальцами, начала громко выкрикивать какие-то жуткие слова неведомого языка. Все это, как выяснилось, она делала не просто так. Когда огромный внедорожник вдруг оторвался колесами от земли, и стал медленно подниматься в воздух, Цент глазам своим не поверил. Пулемет замолчал, после его грохота на мир обрушилась гробовая тишина, нарушаемая только богиней, продолжающей выкрикивать свои заклинания.

Автомобиль взлетел метра на три, после чего Погибель, оскалив зубы, начала медленно сжимать пальцы в кулак. Раздался жуткий скрежет, и звон лопающегося стекла. Внедорожник начал сминаться внутрь себя, будто стиснутый огромными невидимыми пальцами исполинской силы. Из его салона зазвучал коллективный визг. Визжали две бабы – Инга и Коля.

Цент подхватил с земли волшебный топор, взвился на ноги, и, оттолкнувшись от земли, бросился на Погибель. Летел, как на крыльях, будто ему снова было двадцать лет, и он убегал по ночной деревне от своры собак после затянувшегося свидания с очередной Марусей.

Богиня заметила его, но слишком поздно. Свободной рукой она потянулась к топору за поясом, но взять его не успела.

Последние метра четыре Цент преодолел одним гигантским прыжком. Исторгая изо рта дикий рев, и сверкая очами, как сам дьявол, Цент налетел на богиню и рубанул топором по ее вытянутой руке. Лезвие небесного оружия не встретило сопротивления, и прошло сквозь плоть Погибели, будто сквозь воздух. Отсеченная по локоть рука упала на щебень. Ее пальцы продолжали дергаться, но заклинание прервалось, и смятый, но не раздавленный до конца внедорожник, с грохотом вернулся с небес на землю. Судя по тому, что вопли из него продолжали нестись, экипаж сумел выжить. Правда, было неизвестно, сумел ли он сохранить достаточно здоровья для дальнейшей жизни, но, в данный момент, на кону стояло нечто большее, чем чье бы то ни было здоровье.

Погибель тупо уставилась на обрубок руки, затем перевела взгляд на Цента. В этом взгляде было столько вполне ощутимой концентрированной ненависти, что человека с менее толстой кишкой он запросто мог бы опрокинуть с ног. Но Цент выстоял. Главным образом потому, что в его очах пылала ненависть ничуть не меньшая.

Не давая богине опомниться, он вновь рубанул топором. Богиня попыталась парировать удар, но сделала это голой рукой. Тут же стало ясно, что идея ее была не из лучших, когда вторая конечность шепнулась на землю следом за первой.

Взревев зверем страшным, Цент рубанул наотмашь, и голова Погибели, весело подскакивая, покатилась по щебню. Изуродованное, изрешеченное пулями, тело осталось стоять. На месте ран уже пузырилась какая-то вязкая черная субстанция, и Цент, глядя на нее, понял, что богиня пытается заново отрастить себе утраченные части тела.

Он ногой ударил Погибель в живот, опрокинув ее на землю. А затем врубился топором в ее грудь. Небесная секира без труда сокрушала ребра, обнажая внутренние органы. Раздробив грудную клетку, Цент запустил внутрь руку, и, нащупав там черное сердце, вырвал его наружу.

Но даже лишенная сердца, Погибель продолжала возрождаться. Да и сердце ее, находясь вне тела, преспокойно билось себе, будто так и надо. Но Цент был иного мнения на этот счет. Он подошел к бетонной плите, что валялась поблизости, положил на нее сердце богини, и, развернув топор обухом вперед, воздел его над головой.

Сзади послышались быстрые шаги. Цент не стал оглядываться. Он знал, что увидит. И знал, что есть лишь один способ это остановить.

Бил изо всех сил, опасаясь, что сердце темного божества окажется особо прочным. Возможно, так оно и было, но только не для небесного оружия. Обух секиры сокрушил его, и в тот же миг прямо перед Центом будто взорвалась граната. Оглушенного героя отбросило метра на три, и он в полной мере почувствовал себя тупым ребенком, который купил китайскую пиротехнику, поджог фитиль, подождал двадцать секунд, а потом пошел посмотреть, почему оно не бабахнуло.

– Мать твою, да у меня столько здоровья нет, – прохрипел Цент, корчась на жестком щебне.

Когда в голове отзвучал благовест, а перед глазами перестали расходиться красные круги, он приподнялся на локте и изучил обстановку.

Плита была расколота на десяток кусков, над тем местом, где только что лежало сердце, поднимался черный дымок. Метрах в трех от плиты на щебне расплескалась черная лужа какой-то отвратительной на вид дряни. Она тоже дымилась, да еще и воняла изрядно – Цент учуял аромат даже со своего места.

– Интересно, положены ли стражам Ирия премии за убитых темных богов? – вслух помыслил Цент, медленно и не без труда воздвигая себя на ноги. – Уж я-то точно заслужил. Хорошо бы премию выплатили печеными кабанами или бочонками пива. Главное, чтобы не попытались отделаться какой-нибудь медалькой или почетной грамотой.

Пошатываясь, Цент добрался до смятого колдовской силой внедорожника, и, орудуя секирой, как ломом, сумел взломать заклинившую дверь. Изнутри пахло знакомым ароматом отваги. Примерно в такие тона окрашивал воздух Владик, когда оказывался в опасной ситуации. Как выяснилось, у них с Колей-выдумщиком было больше общего, чем показалось вначале.

Первым Цент вытащил Колю. Тот был слегка помят, но, в целом, жив. Чтобы освободить Ингу, пришлось выломать заднюю дверь. Девушка отделалась комплектом синяков и ушибов, да еще обожгла ладонь, когда нечаянно схватилась за ствол пулемета.

– Вовремя вы, ребята, подоспели, – признал Цент. – Я, конечно, и один бы с ней справился, подумаешь – баба какая-то. Что я, баб прежде не бил? Но за оказанную помощь благодарю.

– А где Владик? – спросила Инга, вертя головой по сторонам.

– Кто? – не сразу сообразил Цент. – А, этот. Действительно, а где он?

Наскоро организованные поиски завершились возле огромной кучи песка. Коля первым заметил торчащие наружу ноги, и позвал остальных. Общими усилиями Владика вытащили наружу. Программист был зелен, и не подавал признаков жизни ровно до тех пор, пока Цент не ударил его ногой в бок. После этого страдалец закашлялся, перекатился на живот, и выплюнул изо рта килограмм песка.

– Что за изверги? – ужаснулась Инга. – Они закопали его заживо. Кто же способен на такое зверство?

Стоящий рядом с ней Коля благоразумно не стал напоминать о том, как Цент с компанией не так давно пытался похоронить его, живого и здорового, предварительно подвергнув расчленению.

– Он, вроде бы, сам это сделал, – сообщил Цент. – Полагаю, то была дерзкая попытка изощренного самоубийства. Другой бы просто утопился или повесился, но очкарик личность незаурядная, во всем проявляет завидную оригинальность. Я вам не рассказывал, как он однажды пытался свести светы с жизнью путем передозировки гороховым пюре? Сам-то, как видите, уцелел, поскольку спал ближе к форточке, а вот его соседа по комнате постигла чудовищная участь. Гороховый кошмар не оставил ему ни единого шанса на спасение. Прямо скажем, незавидный способ расстаться с жизнью. Владика потом хотели судить за непредумышленное убийство с особой жестокостью, но психиатрическая экспертиза опять его выручила. Не в первый раз, доложу я вам. Начинаю подозревать, что он нарочно творит злодейства, прикрываясь своими многочисленными диагнозами. И все ему сходит с рук. Но даже у этого изверга остались крохи совести. Опомнился, ужаснулся сам себе, и попытался свести счеты с жизнью, дабы больше не творить злодейств кошмарных. Знаете что, может, давайте его обратно прикопаем? Ну не хочет человек жить, зачем его насиловать?

Инга и Коля помогли Владику подняться на ноги. На нижних конечностях программист держался нетвердо, а его безумный взгляд говорил о том, что страдальцу остался один шаг до безвозвратного сумасшествия. Цент с отвращением оглядел своего денщика, который весь был покрыт песком и непрерывно трясся от ужаса. Больше всего песка прилипло к ожидаемо сырым брюкам, ярче обрисовав контур позорного пятна. Владик опять расплескал отвагу по ляжкам.

– Ему совсем худо, – заметила Инга, заглядывая в широко распахнутые глаза программиста, в которых застыло выражение нестерпимого ужаса. – Может быть, ему лучше остаться здесь?

– Нет, нельзя бросать Владика в таком состоянии, – возразил Цент. – Оставим его одного, он точно что-нибудь с собой сделает. Он и прежде на самоубийство покушался, все из-за пагубного влияния компьютерных игр и прочего интернета. Возьмем его с собой и будем приглядывать. Лучше пусть он погибнет от рук темных сил, чем самоустранится путем суицидальным. Так хотя бы у него останется шанс попасть в рай. Небольшой такой шанс, весьма призрачный, потому что я слышал, что программистов туда не пускают. Но вдруг для Владика сделают исключение?

Все вместе они пошли дальше, в направлении врат. Цент двигался впереди отряда, зорко поглядывая по сторонам. Он помнил, что оставалась еще одна темная богиня, и она наверняка уже знает и о побеге стража Ирия, и о гибели своей сестры. Позади лидера двигался остальной воинский коллектив, занятый тем, что силой тащил вперед Владика. Программист вяло упирался и что-то неразборчиво бормотал – кажется, пытался сказать, что не хочет идти дальше.

Они миновали пустырь, заставленный техникой и заваленный строительными материалами, и увидели перед собой исполинский бетонный колодец. Он был полностью завершен – бетонные стены подняли до уровня земли. Цента немного удивило, что рядом с вратами нет ни одного человека. Это было странно, ведь он знал, что темные боги умеют подчинять себе умы лохов. Он не понимал, почему оставшаяся богиня не натравила на него всех своих загипнотизированных рабов. С такой ордой Цент ни за что не справился бы, задавили бы числом.

Спутники немного приотстали, их тормозил тормозной Владик, так что Цент оказался у края колодца значительно раньше них, и первым бросил взгляд вниз. И тут же получил ответ на мучивший его вопрос. Люди были здесь. Все. Сотни человеческих тел были нанизаны на металлические колья, торчащие из дна колодца. Глубина, к счастью, была довольно большой, и Цент был избавлен от созерцания самых отвратительных и тошнотворных деталей, но и то, что он увидел, даже его, бывалого и закаленного всякими ужасами, заставило содрогнуться. Он сразу понял, что здесь произошло. Никто не сбрасывал этих людей вниз силой, они прыгали туда сами, получив гипнотический приказ от своих повелительниц. Как только врата были достроены, нужда в человеческом ресурсе отпала, и от него просто избавились, утилизировав быстро и изящно. Либо же все обстояло еще хуже, и он наблюдал последствия массового жертвоприношения. Эта версия имела право на существование. Что еще ждать от темных богов, кроме бессмысленного геноцида?

За своей спиной Цент услышал голос Инги:

– Что там такое?

Не желая, чтобы его спутники потеряли рассудок от вида сотен нанизанных на колья тел, Цент, обернувшись, сказал им:

– Не подходите к краю.

– А что там? – опять спросила Инга.

– Ничего хорошего. Лучше вам на это не смотреть.

Коля внял совету, и остался на месте, а вот Инга, бросив Владика, все же не устояла перед любопытством, и посмотрела вниз. Сорвавшийся с ее губ вопль Цента ничуть не удивил.

– Отойди от края, – сказал Цент, обращаясь к рыдающей девушке. – Еще, чего доброго….

Договорить он не успел. За спиной Инги внезапно сгустился воздух, в мановение ока обретя очертания человеческого тела. Материализовавшаяся Мгла схватила девушку за плечи и легко швырнула в колодец прежде, чем Цент успел хоть что-то предпринять. Он услышал пронзительный визг летящей вниз Инги, который оборвался резко и навсегда.

Коля, пронаблюдав гибель Инги, завопил, бросил Владика и попытался удариться в бегство, но успел сделать всего три шага. Мгла даже не пошевелилась. Она стояла на краю врат и издевательски скалилась, насмешливо глядя на Цента. Но вот Коля остановился, будто напоровшись на невидимую стену, медленно развернулся, и Цент увидел в его глазах ту же безвольную пустоту, какую наблюл прежде у подчиненных богинями рабов. Секунду склонный к фантазированию юноша стояла на месте, а затем, словно получив какой-то мысленный приказ, вприпрыжку помчался к краю колодца. Разбежался, оттолкнулся ногой от бетона, и спрыгнул вниз. Падал он без крика, вряд ли вообще понимая, что делает.