Стражи Ирия

– Погоди реветь, еще не сдохли, – посоветовал Цент.

– Отрадно видеть твой оптимистичный настрой, – вздохнул Изяслав, – но, все же, полагаю, что это конец. Прощай, соратник, желаю тебе не сильно страдать перед гибелью.

После этих слов Изяслав исчез.

– Вот же Противный! – гневно выплюнул Цент. – Зачем приходил? Обругать? Оскорбить? Ох, попался бы ты мне живым, я бы тебе ориентацию поправил путем массажа оглоблей. Блин! Одна бесовщина вокруг. Привидения, боги, зомби. Некому даже рожу в удовольствие начистить. А хочется!

Не успел Цент нафантазировать сладкую грезу об избиении беззащитных лохов любимой бейсбольной битой, как услышал лязг замка. Сердце против воли заскользило в сторону пяток. Неужели это смерть пришла за ним? А ведь Противный Изяслав, похоже, не без причины пожелал ему легкой смерти. Видимо, темные богини, как и он сам, имеют устоявшуюся привычку зверски истязать своих врагов перед умерщвлением.

Вот приоткрылась дверь, и в камеру снаружи проник тусклый свет, который почти сразу же заслонила чья-то фигура.

– Что, со связанным справились? – дерзко крикнул Цент, извиваясь на полу и зверски скаля зубы. – А вот развяжи-ка мне руки, и посмотрим, кто кого. Давай! Давай! Что, зассали?

– Тише! Тише! – взмолился знакомый голос. – Не шуми. Могут услышать.

– Очкарик? – изумился Цент. – Это ты?

– Да, я, – отозвался Владик.

– Так эти сучки послали тебя сделать за них грязную работу? Будь ты проклят, позор рода человеческого! Знай – совесть будет терзать тебя до конца твоей жизни, короткой и несчастной. А каждую ночь в кошмарах тебе буду являться я.

– Да перестань ты шуметь! – умоляюще прошептал Владик. – Никакую грязную работу я делать не собираюсь. Я пришел тебя освободить.

– Освободить? С чего это вдруг? – насторожился Цент.

– Ну, мы же все заодно, – неубедительно промямлил Владик. – Должны сообща противостоять этим самым… ну, темным силам. Я с самого начала им противостоял, просто притворялся предателем. Это было внедрение.

– Внедрить бы тебе паяльник в нижний разъем, – проворчал князь. – Ты эти сказки другим трави, а я желаю правду слышать. Почему вдруг передумал темным богам служить? Они ведь тебе столько всего наобещали.

– Мне кажется, они соврали, – покаялся Владик. – По-моему, они хотят со мной что-то нехорошее сделать.

– Их можно понять. Меня, к примеру, данное желание не оставляет уже два года.

– Да, кстати об этом, – опомнился программист. – Давай договоримся: я тебя освобожу, а ты меня простишь за все.

– За все, это слишком жирно, – возразил Цент. – Могу предложить только частичное прощение.

– Ну, можешь не прощать за все, только пообещай, что не станешь убивать и подвергать зверским пыткам.

Цент несколько секунд напряженно думал, очень боясь продешевить.

– Ты меня просто без ножа режешь, – признался он. – Буквально руки выкручиваешь. И не убивать тебя, и не пытать…. Как много ты просишь! Поумерь аппетиты. Давай найдем какой-то компромисс. Например, так: ты меня развязываешь, а я соглашаюсь подвергать тебя только пыткам не выше средней интенсивности и ломать не более одной кости в неделю.

Но Владик не пошел на уступки.

– Нет, ты пообещай! – настаивал он. – Пообещай, что не убьешь и не станешь пытать. Совсем не станешь!

Цент нехотя согласился на требования вымогателя.

– Ладно, черт с тобой. Обещаю. Клянусь священными девяностыми, чтоб мне программистом стать. А теперь давай, освобождай меня. Живо!

Владик, орудуя ножом, перерезал путы, стягивающие тело Цента. Обретя свободу, князь еще минут десять скрежетал зубами от боли, дожидаясь, пока в организме восстановится нормальное кровообращение, а к онемевшим конечностям вернется чувствительность. Когда сумел подняться на ноги, первым делом отблагодарил Владика за спасение щадящим гостинцем по печени. Программист, хрипя, повалился на пол.

– Ты же поклялся! – захныкал он, корчась от боли.

– И клятву свою сдержу, – торжественно провозгласил Цент. – Ни убивать тебя, ни пытать не стану. А вот про побои речи не было. Но это уже твоя вина. Надо было лучше продумывать свои требования.

Убедившись, что тело вновь повинуется ему, Цент ухватил агонизирующего освободителя за шкирку, и вздернул на ноги.

– Надеюсь, ты принес мою секиру? – спросил он.

– Нет, – морщась от боли, ответил Владик. – Но я знаю, где она. Только ее охраняют.

– Боги?

– Люди.

– Сколько их?

– Двое.

– Прекрасно! – плотоядно улыбнулся Цент. – А я тут, как раз, лежал и думал, кого бы мне убить бесчеловечным образом. Вот жертвы и сыскались. Ну, что ты скулишь? Веди меня к волшебному топору! И постарайся сделать так, чтобы мы не попались на глаза твоим подружкам. Потому как если это произойдет, темным богам ты не достанешься – я ж тебя сам растерзаю, зубами разорву, в муки ввергну….

– Идем скорее! – выпалил Владик, уже начавший жалеть, что освободил доброго друга Цента.

Застыв безмолвными статуями, два охранника с автоматами в руках несли караул у дверей в квартиру, в которой Владик оставил волшебный топор. Им отдан был приказ стрелять в любого, кто попытается хотя бы приблизиться к двери. И этот приказ они выполнили бы, не мешкая и не колеблясь, ибо их собственная воля была подавлена темными чарами древней богини. По сути, оба они, как и все люди в городе, были просто жертвами колдовства, и не понимали, что творят. И будь на месте Цента кто-то иной, он, возможно, принял бы во внимание данные обстоятельства, и постарался бы обойтись без жертв. Но Центу последние часа три так сильно хотелось кого-нибудь убить, что он даже не пытался искать бескровные пути возврата волшебной секиры. К тому же сказывалась выработавшаяся годами привычка идти к цели по трупам – по ним и мягче, и приятнее, и точно знаешь, что никто не нападет с тыла.

Стражники у двери стояли себе, стояли, как вдруг из темноты лестничной площадки вылетел силикатный кирпич, и врезался одному из них в голову. Попадание оказалось смертельным – ударом человеку вдребезги разнесло череп, на стену задорно брызнули вынесенные из головы мозги. Выронив автомат, труп рухнул на пол, конвульсивно дергая конечностями.

Его напарник тупо уставился на только что отъехавшего коллегу, как вдруг прямо на него, дико крича ужасные вещи, бросился огромный мужик с длинной толстой палкой наперевес. Торец палки был заострен, образовав, тем самым, жало кола. И этот-то огромный кол Цент с ходу вонзил в живот еще живого стражника. Тот распахнул рот, готовясь кричать от боли, но Цент не позволил ему поднять тревогу. Вырвал кол из брюха, перехватил палку, как дубину, и стал яростно лупить ею стражника по голове. Голова выдержала три попадания, а на четвертый лопнула. На пол брызнула кровь, и полетели ошметки мозгов. Цент, для верности, нанес еще три удара, полностью раздробив череп, и лишь после этого отбросил в сторону окровавленное орудие.

– Ну, так себе стражники, – тяжело дыша, произнес он, с нескрываемой радостью любуясь только что изготовленными им трупами. – Уровень профессионализма ниже среднего. Я бы вряд ли доверил этим дилетантам сторожить мой драгоценный пивной погребок.

На поле боя потянулся Владик, увидел растерзанные трупы, и с огромным трудом подавил рвотные спазмы. Вроде бы за два прошедших года повидал немало ужасов, крови и расчлененных людей, но талантливый Цент всякий раз умудрялся удивить его творимыми зверствами.

– Они же под гипнозом, – прохрипел Владик, стараясь не смотреть на человеческие мозги, медленно стекающие вниз по стенам. – Они ни в чем не виноваты.

– Этого ты знать не можешь, – возразил Цент, шаря по карманам покойных в поисках ключа. – А вдруг один из них серийный маньяк-убийца, не чурающийся каннибализма, а второй скверно отзывался о благословенных девяностых? Таких злодеев прикончить – благое дело. Пусть еще скажут спасибо, что я спешу, и потому смерть их была непростительно быстрой.

Опорочив покойных, и, тем самым, выставив их убийство благим делом, Цент наконец-то добыл ключ. Прежде чем распахивать дверь, поднял с пола автомат, чисто на тот случай, если внутри его тоже поджидает парочка стражников. Но, вопреки ожиданиям, в квартире никого не оказалось – ни людей, ни ловушек. Волшебная секира преспокойно лежала на столе, скучая без своего хозяина.

– Наконец-то! – обрадовался Цент, отбросив автомат и схватив небесное оружие. – И пусть теперь Противный только заикнется о том, что я худший из стражей Ирия. Это вы все довольствовались полумерами, а я привык всегда решать проблемы раз и навсегда.

Тут он покосился на бледного Владика, которого вид зверского убийства стражников заставил усомниться в разумности приятного решения освободить Цента, и проворчал:

– Ну, скажем так – почти всегда. Вот проблему программиста так до сих пор и не решил, хотя руки чесались постоянно. Но не было ли решение даровать очкарику жизнь продиктовано скрытым во мне пророческим даром? Или же ангел-хранитель что-то нашептал на ушко? Ведь кто бы мог подумать, что этот бесполезный человек, нытик, трус и бездарный землекоп, однажды принесет ощутимую пользу?

– С кем ты сейчас говоришь? – испугался Владик.