Стражи Ирия

– Своих рабов я лишаю воли, лишаю их того, что делает людей людьми, – чуть слышно прошипела Мгла. – Но не тебе, садист и убийца, упрекать меня в жестокости. Я все о тебе знаю. Нечего разыгрывать из себя благородного рыцаря, одержимого желанием борьбы за свет и добро.

– Я обычно борюсь сам за себя, – признался Цент. – За свет и добро борюсь вполсилы и в свободное от работы время.

– Так что же ты хочешь для себя? – спросила Мгла, которая перестала хмуриться и вновь заулыбалась. – Тебя назначили стражем Ирия вопреки твоему желанию. А чего ты хочешь сам? Скажи. Для нас, богов, нет ничего невозможного.

– Позволь я кое-что расскажу тебе о конкретных пацанах, – сквозь зубы процедил Цент. – Ты, видимо, привыкла иметь дело с лохами, и не сталкивалась прежде с крутым перцем. Конкретный пацан не ждет подачек от богов, царей или судьбы. Ему вообще не нужны ни боги, ни цари. Он сам себе и царь и бог. И все, что нужно, он получат сам, своей силой, крутостью, наглостью и упорством. И он бывает очень недоволен, когда кто-то пытается отнять у него то, что он добыл себе честным воровством, благородным разбоем и возвышенным мародерством. Это я тебя имею в виду, отрыжка далекого прошлого!

Цент оттолкнул в сторону взвизгнувшего Владика, и бросился на богиню, занеся над головой топор. Мгла продолжала сидеть в кресле и с улыбкой взирать на пылающую синим огнем секиру, падающую на ее голову.

Топор пропорол кожаную обивку кресла. Цент удивленно моргнул, тупо глядя перед собой. Богиня исчезла.

– Промазал, – насмешливо сказала она, появляясь уже по другую сторону стола.

Цент услышал шаги за своей спиной и поспешил обернуться. Перед собой он увидел огромную мускулистую бабу со зверским лицом и кроваво-красными глазами. Не успел опомниться, как рука колоссальной бабы взметнулась вверх, пальцы сжались в кулак, и вот уже крутой пацан летел на пол, повергнутый могучим ударом в грудь.

Цент растянулся на твердом полу, мучительно пытаясь сделать вдох. Ощущение было такое, словно в грудь копытом лягнул норовистый жеребчик. Центу было с чем сравнивать. Его лягали. Правда то был не жеребчик, а ретивая кобылка, но и она приложила так, что потом три дня не мог на ноги встать, а чудом уцелевшие ребра перестали болеть только через месяц.

Так вот, удар у богини был не хуже, чем у ретивой кобылы.

Выпавший из руки топор откатился далеко к стене, но даже будь он рядом, Цент едва ли сумел бы им воспользоваться. Тут бы каким-то чудом затолкать воздух в легкие, не до сражений уже. А сам, тем временем, подумал, что ударь богиня не в грудь, а в голову, и здесь бы земной путь крутого перца завершился. Завершился бы не бесславно, все же погибнуть в бою с силами ада весьма почетно, но Центу отчаянно не хотелось умирать вот так. То есть, к смерти он был готов, но ему хотелось бы забрать с собой хотя бы одну из демонических баб.

– Так-так, – кровожадно ухмыляясь, протянула страшная мускулистая бабища, чья половая принадлежность не сразу бросалась в глаза. Когда она напала на Цента, тот подумал, что это какой-то здоровый мужик, и только теперь, валяясь на полу, сумел разглядеть скудное наличие вторичных половых признаков.

– Так это и есть последний страж Ирия? – спросила мужиковатая баба, легко способная остановить на скаку коня, доехать на нем до горящей избы, войти внутрь и убить там всех.

– Судя по всему, он самый, – ответила ей вторая демоническая особь, более женственная, но не менее злобная. Она подошла к выпавшему из геройской руки топору, склонилась над ним и с интересом осмотрела трофей.

– Да, это небесное оружие, – утвердительно произнесла она. – Сколько горя принесло оно, оказавшись в людских руках! Ну, ничего. Вскоре те боги, что дали его этим лысым макакам, заплатят за свой опрометчивый поступок.

Владик все это время прятался в углу, отчаянно надеясь, что его никто не заметит. Но вот Мгла подняла свой взгляд и нацелила его на программиста.

– А, и ты здесь, – произнесла она с улыбкой. – Очень хорошо. Подойди.

Владик мелкими шажками приблизился к богине. Шагать широко побаивался, опасаясь внезапного кишечного спазма. А причин для него хватало. Ведь он так и не сумел выполнить задание богинь, и вместо того, чтобы принести им только мистическую секиру духов, притащил в комплекте с ней и Цента. Владик гадал, какая кара ожидает его за провал секретной миссии. Лишат ли его обещанной награды в виде долгой и счастливой жизни в новом возрожденном мире, или лишат самой жизни, прямо здесь и сейчас. Чтобы богини сгоряча не сделали с ним чего-нибудь ужасного, Владик начал оправдываться прежде, чем ему задали какие-либо вопросы.

– Знаете, я пытался, – принялся монотонно мямлить он. – Я честно пытался. Но он догадался обо всем.

– О, ничего страшного, – улыбнулась Мгла. – Все ведь, в итоге, сложилось хорошо.

Но Владик не считал свой доклад полным. Он решил поведать о пережитых им муках, рассчитывая на то, что хотя бы они зачтутся. В школе ведь ставят тройки за старание даже круглым дуракам. А у него не старание, у него страдания.

– Он меня пытал, – глотая невольно брызнувшие из глаз слезы, стал жаловаться на свою тяжкую судьбу Владик. – К дереву привязал, огнем жечь грозился. Хотел раскаленным шампуром мне соски прижечь. Угрожал стерилизацией.

– Да, да, все это очень печально, – равнодушно произнесла Мгла. – Но теперь тебе не о чем волноваться, милый Владик. Больше этот злой человек тебя не обидит. А сейчас, будь ласков, подними с пола небесное оружие.

Владик послушно подобрал секиру и прижал ее к груди.

– Не дело бросать где попало столь опасные и могущественные предметы, – сказала Мгла. – Нужно поместить небесное оружие под охрану, пока мы не придумаем, как его уничтожить.

– Очкарик! – хрипло прокричал Цент с пола. – Какого черта ты стоишь? У тебя волшебный топор! Руби этих сучек с плеча!

Владик выпучил глаза, и крепче прижал к себе секиру. При этом он постарался сделать вид, будто слова Цента относятся не к нему, а к кому-то другому.

– Иуда! – взревел конкретный пацан. – Предатель! Почему я не оскопил тебя в дороге? Почему не умучил в той роще? Чертовы доброхоты меня отговорили! А ведь я чувствовал, я ведь знал, что тебе нельзя верить. Очкарик, в последний раз прошу – одумайся! Тебя бог накажет!

Мгла звонко рассмеялась и сказала красному от бессильной ярости Центу:

– Будь добр, говоря о богах, уточняй, кого из них ты имеешь в виду. Кто из нас накажет Владика?

– Я сам его накажу! – прорычал Цент. – Если потребуется, с того света вернусь, но его покараю. Слышишь, прыщавый мерзавец! Тебе не избежать возмездия. Оно будет….

Тут к разгорячившемуся Центу подошла Погибель и, издевательски улыбаясь, пнула героя ногой в бок.

– Не шуми, насекомое, – посоветовала она, с явным наслаждением любуясь корчами Цента, повторно отведавшего силу божественного удара. – С того света он собрался вернуться, герой! А попадешь ли ты туда? Тебе разве никто не сказал, что грядет? Все ваше мерзкое племя исчезнет навеки, будто его никогда и не было.

Она обнажила меч и нависла над Центом.

– Если ты не против, я возьму твою голову в качестве сувенира. Тебе-то самому она уже не пригодится. А я ее засушу и на стенку повешу. Обожаю оригинальные предметы декора.

Погибель уже приготовилась обезглавить Цента, но тут в дело вмешалась Мгла.

– Оставь его, сестра, – произнесла она.

– Почему это? – возмутилась Погибель. – Он нам не нужен.

– Это последний из стражей Ирия. Предлагаю преподнести его в дар нашей матери. Живым. То-то она обрадуется такому презенту.

Погибель секунду раздумывала, стоя над Центом с обнаженным мечом, затем выпрямилась и убрала оружие в висящие на поясе ножны.

– Что ж, это неплохая идея, – признала она.

Заметив, что Цент позволил себе облегченно выдохнуть по поводу несостоявшегося обезглавливания, Погибель криво усмехнулась и сообщила ему:

– Рано радуешься, червяк. Когда попадешь в руки нашей матери, сто раз пожалеешь, что не умер здесь и сейчас. Твой скудный мозг не в силах вообразить и сотую долю ожидающих тебя мучений. А когда мама натешится с тобой, я все равно заберу твою голову. Она будет дивно смотреться на медальоне.

С этими словами Погибель лягнула Цента еще раз.

В апартаменты вошли люди, принесшие с собой веревки. Но Погибель не доверила им столь ответственного дела, и сама упаковала Цента, а когда тот пытался вяло сопротивляться, охотно пускала в ход кулаки. Демонстрируя солидный навык, богиня быстро и качественно увязала крутого перца по рукам и ногам.

– Заприте его где-нибудь, – приказала Мгла своим рабам. – Пусть ожидает своей участи.

Рабы подняли Цента на руки и понесли к двери, словно скатанный в рулон ковер. Тот бросил на Владика злобный взгляд, и процедил сквозь зубы:

– Из-под земли достану!

Владик вздрогнул. Не смотря ни на что, угрозы Цента пугали его. Если кто-то и мог возвратиться с того света, дабы осуществить ужасный акт возмездия, так это изверг из девяностых. Раз уж речь идет о том, чтобы умучить несчастного программиста, его даже смерть не остановит.

– Остановит, еще как остановит, – заверила Владика Мгла, вновь подслушав его тревожные мысли. – Не переоценивай своего приятеля. Он всего лишь человек.