Три шершавых языка

– Нет времени. Соглашайся! Иначе в следующий раз предлагать будет некому.

– Я вообще-то всегда был против службы в армии, – стал отбрыкиваться Марк.

– Ты что, уже обделался?! Ты крутой мужик, а мужик ничего не боится. Тем более, он не говорит о своих страхах, – парировал Курт, хлопнув друга по плечу.

– Я достаточно умен, чтобы всерьез откликаться на гнилую браваду, – прервал Марк нападки. – Мне уже в детстве хватило хождения на обед строем, жить по чужим правилам, заниматься тем, что нужно коллективу, а не тебе.

– Это не бравада и не пропаганда, это наш марафон. Это наш Эверест! Понимай это как качественный скачок в развитии. Новый, жизненно необходимый этап человека-силы. Тем более, раз ты уже пожил в похожей системе, уверен, и этот аттракцион тебе детским садом покажется.

– Я не хочу, я откажусь, – уже раздраженно ответил Марк.

– А я нет, – ответил тот. – И мне непонятно, почему ты не кладешь свою голову на плаху ради осуществления своей мечты.

– Да пошел ты! – уже всерьез взорвался Марк. – Мне просто нужно хорошенько все обдумать.

– Тут и думать нечего. Ну, найдешь ты ее, и что дальше? Повезешь ее обратно в Германию? Гражданства-то у тебя ни-ни. Соглашайся, мать твою! Когда я тебя подводил?

– С чертовым баром пару дней назад. Это тебя потащило сделать вечер.

– Ерунда! Это была всего лишь случайность. А может быть, то самое поворотное событие? Кто же теперь его знает. В общем, думай, у тебя еще есть время, – закончил Курт, еле заметно улыбнувшись, и они оба замолчали.

***

На табло высветился номер, под которым сидел Курт. Он встал и исчез на целых сорок минут, казалось, длившихся несколько часов. Омерзительно довольный, с нахальной улыбкой на лице, он вышел из кабинета и, приблизившись к Марку, хлопнул его по плечу.

– Соглашайся, мать твою! Всего лишь два года, и шагай на все четыре стороны.

– Мм… – буркнул Марк. Затем встал и поплелся на собеседование в злополучный кабинет.

Часть IV. Братья по оружию

Глава 23

Экзамен по английскому языку дался ожидаемо легко, отклонений со здоровьем и богатым прошлым тоже не выявилось, и как итог армия США была рада видеть два свежих куска мяса в своих рядах. Друзья смогли раздобыть немного денег в счет кредита по контракту и две недели до начала службы имели все возможности потратить на поиски и развлечения. Однако после двух безуспешных дней скитаний в окружных городках они наконец сдались, и Курт предложил немного развеяться перед отправкой.

– Последние дни перед армией не должны уйти впустую. Лучшие девушки, выпивка и развлечения – вот что мы обязаны носить в своей памяти, пока будем служить.

Таким образом, оставшиеся дни они с самого утра проводили на пляже. На глазах солнечные очки, на коже крем от загара, едва вытянув шею, прихлебываешь запасенный коктейль, искусно замешанный Куртом. Навыки бармена – это навсегда, любил говорить он. Между делом они глазели вокруг, часто меняли место и всегда находили девиц, что не прочь были сегодня пошалить. Утром же не особо тепло прощались со своими новыми подружками, и суточный цикл повторялся вновь.

На Курта напала какая-то ипохондрия, лечил он которую своими откуда ни возьмись особыми пристрастиями в подружках. Были и темнокожие, и азиатки. Марк также не возражал расширить границы опыта, но нависающие впереди катки армейской жизни не давали прочувствовать себя полноценным, подлинно свободным человеком.

Существует ли в этом мире такая глупая птица, что по своей воле войдет в клетку и затем посмеет называть себя птицей, думал он. Навязчивые мысли о грядущей неизбежности никак не хотели покидать его голову больше чем на десять минут. Время шальное, как тебя остановить? Куда же ты, черт тебя возьми, вечно бежишь?

***

Таким образом Марк и Курт оказались в армии Соединенных Штатов, а именно в морской пехоте, поскольку для иностранных граждан доступ куда-либо еще был существенно ограничен.

Веселье началось со сборного пункта. Ровно в семь утра они прибыли в указанное место, что в действительности было на два часа раньше назначенного времени, поскольку Марк настоял подстраховаться. Вокруг оказалось ни души, кроме нескольких больших автомобилей, припаркованных рядом. В них, как выяснилось позже, также ожидали своего звездного часа рано встающие призывники, со своими родственниками и подружками.

Постепенно автомобилей прибавилось, то тут, то там принялись стягиваться небольшие кучки шумного народа и людей в военной форме. Все улыбались, хлопали друг друга по плечу, девушки пытались показать любовную грусть и вместе с тем скрыть готовность начать новые авантюры на свои юные задницы. О боже, матери и отцы! Одни часто плакали и что-то лепетали сквозь слезы, другие смотрели хмуро из-под надвинутых на глаза бровей.

В руках у каждого призывника была объемная сумка с провизией, сотней пар носков, бритв и прочего барахла, коими они позже не могли воспользоваться. Каждый уже сейчас строил планы, как отслужит свое, вернется домой, такой красивый в идеально сидящей военной форме на широких плечах. Именно так, как это делали старшие браться или соседские парни. Позже они, конечно же, начнут новую для себя жизнь – дети, жены, работа, свой большой автомобиль и пафосный дом. А некоторые всерьез решили ограничиться армией на всем остатке жизненного пути. А что, зато пенсия ближе.

Курт и Марк стояли отдаленно от людей, омерзительно одинокие и никому не нужные. Как бы то ни было, это сильно давило на самооценку, и Курт, заметив вихрь уничижительных мыслей в голове друга, больно ударил его по плечу.

– Ничего, братан, прорвемся. Иначе и быть не может, – подбодрил он. – Давай-ка лучше покурим. В следующий раз, я думаю, не скоро удастся.

А дальше следовала проверка паспортов, снятие отпечатков пальцев, какие-то тесты и визуальный осмотр пожитков. Потом всех будущих бойцов загнали в большой кинотеатральный зал, где какой-то бравый ветеран, обвешанный орденами да медалями, изливал наивно-патриотическую муть, какой можно сытно кормить только неопытных желторотых юнцов.

Сколько раз приходится видеть этот омерзительный трюк, когда какой-то заблудший по своей или чужой воле чурбан играл на искренних и чистых, как бумага, чувствах молодежи. Как омерзительно они подменяют нужду заботиться о себе, о близких людях на слепую веру в государство, в политический строй, в процветание глупых стремлений навязанной структуры. Не думай почему, делай так, как говорят, главное, чтобы ты максимально продуктивно сдох в борьбе за высшие идеалы. И не забывай, о тебе будут помнить потомки, и неважно, что это глупо – надеяться на это.

Позже всех загнали в длинный желтый автобус. Мамаши и папаши принялись отчаянно махать руками, девчонки подпрыгивали на месте и что-то кричали. В ход шли последние горячие рукопожатия, сквозь открытые форточки и искренние обещания писать письма по три раза на дню.

Водитель сделал длинный гудок, закрыл двери и начал медленное движение на дорогу вслед за полицейской машиной. Все! Именно с этой точки нужно начинать новую жизнь, подумал Марк. А впереди были несколько часов езды до учебной воинской части по длинным дорогам через города, равнины, поля, леса, реки и даже холмистые предгорья.

Удивительно, какой все-таки становится выразительной окружающая твою жизнь красота, когда тебе угрожают не самые приятные события в ближайшем будущем. Марк, заняв место у окна, с жадностью пытался вцепиться взглядом во все, что попадалось ему на глаза. И все было волшебно, все вокруг манило его совершенным великолепием в этот ясный солнечный день. Небо, как никогда в его жизни, было безоблачно-чистое, а идеально подстриженная травка на обочинах казалась бархатной на ощупь. Дальние дали обещали напоить чувством свободы, а люди за окном казались искренне счастливыми и беззаботными.

Как красивы эти фермерские поля с аккуратными домиками, такие уютные и просторные, идеально вписанные в окружающий ландшафт. Почему я раньше этого не замечал? Каждая мелочь вызывала любопытство и разнообразный поток мыслей. Но через них пробирались и такие, от которых он постоянно пытался уклониться. Чертова служба! Два слова будто молния сверкали посреди глубокого мысленного путешествия.

И вовсе не было в размышлениях Марка каких-либо сомнений, что будущее его одарит весьма серьезными проблемами. Прямые они или будут переживаться только в его голове – совсем неважно. Сейчас он вспомнил и прочувствовал эту разницу между двумя способами существования: жить по чужой, несклоняемой железной воле или по своей взбалмошной. Почему меня судьба ничему не учит?

Парни в автобусе под гнетом общего обстоятельства быстро сдружились, охотно делились едой, питьем, играли в карты, травили анекдоты, много ржали над глупыми шутками. В течение считанных часов каждый уже знал, как кого зовут, имена подружек, а многие легко признались, что сразу после службы намерены жениться и настрогать столько-то детей, поголовно назвав каждого по имени. Уже на этом этапе для самых активных и незаурядных проклевывались прозвища, которые прилипали к ним до самого последнего дня службы.

По дороге встречались автобусы с красивыми девушками, сидящими среди прочего люда. Будущие солдаты, конечно же, вели себя словно видели женщин в последний раз. Махали им, демонстративно облизывали стекла, особо одаренные спускали штаны и прижимали голый зад к прохладной поверхности окон. Чаще всего девушки надменно отворачивались, более сговорчивые улыбались и махали ручонками, но свой голый зад почему-то в ответ не показывали.

Один раз по дороге попался солдат, пока автобус пыхтел перед железнодорожным шлагбаумом. Непонятно, что он там делал, но зато, похоже, много знал.

– Эй, здорово, пехота! – выкрикнул один из смельчаков через форточку. – Как служба, друган? – спросил он.

На что «друган» поднял руку и медленно так, словно пытаясь максимально ярко передать свое «удовольствие», провел указательным пальцем по горлу, немного расстроив развеселую компанию.

***

Встреча новобранцев на месте службы и вправду оказалась не очень радушной. Классический сержант с бульдожьей рожей и пара его замов из числа старослужащих, командиры отделений, беспрерывно гавкали как цепные дворняги. Построение, длинная речь о том, как он выбьет хипповую дрянь из голов вместе с маменькиными пирожками, и длинный перечень прочей заученной до дыр лабуды.

– Итак, салаги, теперь вы в армии! – начал он с поздравлений. – Забудьте то, забудьте се! Забудьте все, что вы знали прежде. Ваша главная задача – подчиняться приказам. Думать не надо! За вас есть достаточно много светлых задниц, чтобы принимать решения.

Этим же днем была столовая, но первое знакомство с меню вызвало уныние. Какие-то похлебки, бобы с кусочками мяса, вареные овощи, хлеб да вода. Жрать армейскую баланду никто в этот раз не пожелал.

– Свежее мясо, – шептались уже опытные солдаты на раздаче пищи и самым небрежным образом швыряли в подносы еду, чтобы она как можно сильнее смешалась с остальными порциями.

Дальше жужжали машинки для стрижки, душевые по секундомеру, после чего всех отправили на склад, где добрая сотня голых задниц, выставленных в длинный ровный ряд, покрывались мурашками в потемках прохладного помещения. Главный по складу с щеголеватым видом ходил по крышке длинного стола и грубо швырял каждому одежду его размера, как можно ярче пытаясь выразить свое неуважение. Практически все личные вещи с прошлой жизни было приказано собрать в пакеты и подписать на них домашний адрес, чтобы почтой они вернулись обратно.

Ну, вот и прошел постриг в солдаты, думал Марк, стоя на плацу в мятой неопрятной форме. А впереди маячили пара лет весьма сомнительного удовольствия.

***

Сержант, будь его бульдожья рожа неладна, оказался настоящим мясником. Его раздражало все без исключения, в том числе твой разрез глаз и то, как кто-то думает слишком громко. А если ты похож на вонючего срамного коммуняку, то дело твое и вовсе труба. Но больше всего, с его слов, раздражало три вещи. Это недостаточно идеально убранная кровать, чья-нибудь вечно небритая рожа и нечищеные сапоги. Все его недовольства выливались коллективными отжиманиями от пола, долгими и мучительными, именно в то время суток, когда еще теплилась надежда увидеть во сне свою голую подружку.