Если женщина…

– Смотри – девахи пошли… Любишь девах?

С полчаса сидели в приемной. Директора не было. Секретарша в малиновом платье, больше подходящим для официального вечера, держала в руке большую кружку с узорами, пила чай. Из кружки торчала ложечка. На столике стояла маленькая баночка с вареньем. Звали секретаршу Марией Викторовной. Было Марии Викторовне лет сорок пять, но она, видимо, считала, что гораздо меньше. Секретарша оказалась женщиной улыбчивой, медлительной и приятной, как густо заваренный чай. Ее грудной хорошо поставленный голос успокаивал.

– Леонид Егорович? Хотите чаю?

– Буду, – ответил Леня.

– Тогда ищите стакан… А вы? – обратилась секретарша к Сомову.

– Это Витя, – объяснил Леня. – Я его к нам на работу устраиваю.

И без того блестящие глаза Марии Викторовны заиграли:

– Как же вас по отчеству?

Сомов ответил.

– Павлович? – переспросила Мария Викторовна. – Значит вы – сын императора Павла Первого!

– Он инженер, – сказал Леня. – В политико-просветительском стаканы есть?

– Есть, есть… У Борис Семеныча все есть.

Леня ушел, а секретарша, заедая чай вареньем, спросила:

– Наверное, женаты?

– Нет, – ответил Сомов, и ему почему-то стало стыдно.

– Ничего… успеете. Жениться никогда не поздно, а вот замуж можно опоздать.

Мария Викторовна долила кипятку в заварной чайник, накрыла специальной куклой. Сомов от чая отказался, хотя видно было, что чай здесь пьется с удовольствием. Позднее Сомов узнал, что кроме чая Мария Викторовна любит сладкое, интеллигентных людей и разговоры о личной жизни. Она села в кресло и спросила:

– Вам двадцать три года?

– Четыре, – ответил Сомов и снова смутился.

Мария Викторовна вздохнула, и под этот вздох можно было предположить многое. Помолчали… Сомов, чувствуя мужскую обязанность заговорить, спросил:

– А вы – секретарь директора?

– Заведующая канцелярией, – мягко поправила Мария Викторовна. – А секретарша я по совместительству.

– Извините!

– Ничего…

Мария Викторовна кокетливо улыбнулась. Сомову уже стало казаться, что улыбка вообще не сходит с ее лица, лишь затухает на время и снова разгорается.

– У нас на прошлой работе, – сказал Сомов, – был заведующий канцелярией – мужчина. Из-за одной закорючки мог неделю гонять!

– Симпатичный? – спросила Мария Викторовна.

Сомов пожал плечами, ответил:

– Принципиальный.

– Нет, это не по мне… Не люблю нудных мужчин. Мне смелые нравятся.

Сомов машинально выпрямился на стуле. Вошел Леня, показал чашку:

– Жмоты у нас в политико-просветительском. Дали с отбитой ручкой.

Мария Викторовна налила Лене чаю, дала сушку, и они заговорили о том, как хорошо летом отдыхать на Черном море. Сомов слушал вполуха и приглядывался. На больших окнах приемной висели раздвинутые бордовые шторы, стены были оклеены красными обоями, вдоль стены стояли красные стулья и два кресла такого же цвета, а на столике Марии Викторовны рядом с пишущей машинкой стояли духи «Красная Москва». «Красный цвет – для работоспособности», – подумал Сомов.

Дверь распахнулась, и в приемной появился маленький мужчина пожилых лет с красным в синюю жилку лицом, в расстегнутой красивой шубе. Леня вскочил, пряча за спину кружку с горячим чаем, почти крикнул:

– Здрасте, Альфред Лукич!

Так в армии в строю приветствуют командира. Поднялась и Мария Викторовна, улыбаясь, кивнула. Сомову тоже пришлось подняться.

– Это Витя Сомов! – бодро сказал Леня. – Я вам говорил!

Директор буркнул:

– Позову.

Он прошел к себе, оставив маленькие аккуратные следы на линолеуме. Сомов подумал почему-то, что такие следы приятно вытирать. Все трое сели и с облегчением вздохнули. Сомов сам на себя удивился: ну вошел начальник, ну и что? Отчего он испугался? Ведь еще даже не работает здесь!

– Не в духе! – весело сказал Леня.

А Сомов спросил:

– Он же на работе, при чем здесь в духе, не в духе?

– Альфред Лукич всегда на работе! – ответил Леня уже серьезно.

На столике у Марии Викторовны зажглась красная лампа. Секретарша поднялась, оправила платье, широко улыбнулась и вошла в кабинет. Через минуту появилась, сказала:

– Виктор Павлович, вас ждут.

– Ленька! Пошли! – прошептал Сомов.

Оба осторожно вошли в кабинет и встали у дверей у начала мягкого ковра, словно ковер был минным полем. Директор что-то писал. Он махнул рукой, и Леня осторожно прошел к одному из стульев у стены, хотя у директорского стола стояли мягкие кресла. Сомов сел рядом с Леней.

Крупная красивая голова директора из-за маленького туловища и короткой шеи, казалось, росла прямо из большого письменного стола. Сомову в первый момент в приемной даже показалось, что голова досталась Альфреду Лукичу от другого человека. Такой был контраст: худое маленькое туловище, короткие ноги и голова – красивая, с густыми черными волосами, правильными крупными чертами лица. Единственное, что портило лицо – красный цвет. Видимо, поэтому шторы были в кабинете задвинуты, горел мягкий вечерний свет. В тишине Сомов вдруг услышал, словно потустороннее:

– Город на реке Вача, шесть букв… вторая – «е».