Наследник

Рядом валялись медальон, шпага и кошель синего цвета. Сразу же прибрал из себе, ибо нечего им лежать без дела. Признаюсь, фехтовать я особо не умею, но лучше иметь такое оружие, чем кочергу или лопату. Я не знаток и не ценитель, но вижу, что сталь-то дрянная. Дешевка, а не сталь. Я нелепо взмахнул добытым трофеем – клинок со свистом рассек воздух. Да… Смотрюсь с этой штукой похуже, чем корова с седлом. Да даже тот смешной петух с мамкой-наседкой, если бы надел боксерские перчатки, выглядел бы менее потешно. Мне бы ножичек какой. Желательно из Ворсмы или Златоуста – есть такие городки в России. Они и в руке хорошо сидят, и обращаться я с ними умею. А это… Я сплюнул.

На вопрос мужика отвечать не торопился. Подошел к останкам другого аристократа. Ну здесь вообще всё печально. И кошелек фиолетовый, и шпага ещё более изношенная, и ткань на одежде никудышная. Но вот амулет выглядит покачественнее. Для чего он, интересно, нужен? Или это цацка обычная? Я, погляжу, тут любят вешать на себя всякое, как девки на выданье.

– Ты спросил, кто это такие? – поинтересовался я, шаркая ногами по пыли. – Никто. И звать их никак. Да и не было тут никого. Ты вот видишь сейчас кого-нибудь?

– Нет, – непонимающе сказал мужик.

– Вот и я нет.

– Из-за тебя мы все умрем! – раздался женский визг со стороны лестницы.

– Все – это кто? Назови хотя бы одного человека.

– Я! – пискнула баба.

Вот интересно: это у меня с мозгами что-то не то, или они действительно ничего не понимают?

– И почему ты умрешь? – спросил я. Ситуация доходила до полнейшего абсурда. Она теперь стояла первой в очереди на эшафот.

– Потому что ты убил благородного. А благородного невозможно убить.

– И как же я его убил, если его невозможно убить?

Повисла долгая пауза. Рука стоящего рядом со мной болванчика засветилась. Вспоротая вена затянулась прям на глазах. И как это обычные люди подчиняются дворянам-недотепам? Да если такой потенциал направить в нужную сторону, то можно горы свернуть. В прямом смысле этого слова.

– Эй, ты, – обратился я к переносчику трупов. – Когда рану затягиваешь, то всегда появляется сияние?

– Ыыы, – многозначительно ответил болванчик.

– Всегда, – крикнул хозяин лопаты. Его голос звучал более уверенно. – Только у благородных повреждения заживляются без магии. Почему ты об этом не знаешь?

– А вот почему! – среагировал я, демонстративно задирая рукав.

Эх, как не хочется этого делать, но, видимо, придется. Раз появился шанс, его нельзя упускать. Вот только передо мной стоял выбор: использовать шпагу или розочку. Лучше, наверное, второе. Стоит ведь учитывать, что оружие может быть не самым простым. Вдруг на нем яд или что-нибудь в этом роде? Теперь главное не показывать, что мне больно, ведь кровососы – это небожители. Они не могут испытывать боль.

Я вогнал стекляшку в тыльную сторону руки и провел вниз. К локтю устремилась струйка крови. А ведь у меня она какая-то необычная. В ней прослеживаются золотые прожилки. Интересно, конечно. Но об этом буду думать позже. Сейчас нужно убедить этих баранов в своей исключительности.

Кожа затянулась, а по толпе пронеслись шепотки:

– Благородный. Это благородный.

– Молчать! – рявкнул я. Народ тут же утих. А неплохо, но теперь надо закрепить. – На колени! – человеческая масса без слов и возражений плюхнулась на конечности. – Встать! – народ поднялся. Вот и прекрасно. Одной проблемой меньше. – Ты! – я указал на бывшего владельца лопаты. – И ты, – палец ткнул в женщину, стоящую около лестницы. – Оба ко мне.

Два человека, не задавая вопросов, забрались на эшафот. Наконец-то у меня появилась возможность нормально поговорить с обычными людьми. А раз эти двое осмелились подать голос, значит и в личном общении с них будет какой-то прок.

Остальным я приказал сгрузить склянки с кровью на землю, разобрать сцену и засыпать яму.

– Значит так, – начал я, обращаясь к своим новым информаторам, – я сейчас задаю вопросы, а вы отвечаете. Если вопрос покажется странным, необычным или таким, про что все знают, всё равно отвечаете. Понятно?

– Да, благородный, – ответили хором осведомители. Они низко склонили головы и не решали поднимать на меня взгляд.

– Если всем прикажу, – я обвел рукой толпу, – не рассказывать о том, что тут произошло, все будут молчать?

– Да, – ответил мужик. Его тело тряслось, а зубы стучали.

– А если другой аристократ прикажет рассказать? – спросил я, уловив несоответствие.

– Это право первого, – пропищала женщина.

А… Право первого. Как же я сразу не догадался? Это ведь всё объясняет! Чувствую себя прямо как в тот момент, когда правнуки пытались мне объяснить, что они делают за компьютером. Они мне что-то говорили про танков (да-да, именно так – танков, а не танки), агро-зоны, мобов. И ещё называли десятки терминов. Я тогда усиленно кивал, делая вид, что что-то понимаю. Не хотелось обижать их. А вот на этих трясущихся людей мне, откровенно говоря, плевать. Или я себя успокоить пытаюсь? Я ведь вижу три десятка трупов за сценой.

И всё-таки стоит выяснить, чего уж это их так колбасит. Отходняк, что ли, начался? Бывает и такое. Иногда во время боя мозги работают как часы: ты всё видишь и подмечаешь, слышишь команды и отдаешь их, реагируешь на все движения. И даже мыслить начинаешь намного быстрее и четче. А потом, когда сражение заканчивается, ты лежишь и тебя трясти начинает. Тело само по себе колотится, и ничего с этим нельзя поделать. Такое особенно у желторотиков часто бывает. Но все со временем привыкают. И эти в скором будущем привыкнут. Или сдохнут. Но всё-таки стоит узнать, что с ними творится. Ведь не похоже, что они смерти боятся. Так что я задал этот вопрос, но ответ меня удивил:

– Мы впервые лично общаемся с благородным.

Эва как! Да дворянчики-то, я погляжу, всю округу запугали. И даже говорить с ними страшно. Но это ненадолго. Это исправимо.

– А как же вы тогда их позвали? – спросил я. – Откуда-то они узнали, что вы благородного убили?

– Так через смотрящего, – сказал владелец лопаты.

– Через Альфача Косого, – пояснила женщина. – Только у него есть право говорить с ними.

И снова этот Альфач… Мне чудится, или он наплел всякого нехорошего дворянчикам, вот те и вздумали людей проучить? То есть смотрящий отправил на смерть полсотни человек. Что-то не нравится он мне. Пожалуй, наведаюсь-ка я к нему для личной беседы.

Глава 7. Иногда убийство – дело благородное

Откуда-то издалека послышалось петушиное кукареканье. И чего птичке в такую рань не спится? Темно ведь ещё на улице. Но рассвет-то всё-таки не за горами. Эх, шельма! Вскоре надо будет искать укрытие. И меня ещё один момент интересует: а если я всю кожу одеждой закрою, то солнце будет меня жарить или нет?

Я стоял рядом с двумя трясущимися людьми и задавал вопросы. А вокруг творилась магия. Самая что ни на есть настоящая. Импровизированная сцена разбиралась прям на глазах. В воздух взмывали доски и складывались ровными рядами, камни также парили и опускались на остывшую землю, а лестница почему-то вообще рассыпалась в труху.

Зато мои осведомители о многом смогли мне поведать. Оказалось, что право первого – это первое обращение знатной персоны к корму. И люди должны выполнить любую волю кровососа, если только она не направлена на другого благородного. Но была тонкость: для аристократа заговорить с человеком считалось позором, но меня-то это совершенно не волновало. Однако если вдруг такое случалось, то корм обязан выполнить приказ в кратчайшие сроки, поэтому вокруг меня сейчас и летали строительные принадлежности. Магия…

Из ответов я понял, что толпа будет молчать обо всём, что здесь произошло. И это замечательно, ведь убийство двух, хоть и опустившихся, но всё-таки дворян, было делом неслыханным. Хе-хе. А мне-то с этого какая печаль?

Ещё я попробовал кровь. Я окунул палец в склянку и поднес его к губам. Солоноватый привкус с нотками железа явственно сказал, что эту дрянь пить я точно не буду. Хотя по взглядам моих информаторов я понял, что сделал что-то не так. Вдруг дворянчики её едят только с золотой мисочки серебряной ложечкой? С них ведь станется. Аристократы херовы. Тьфу…

Про нравы и быт благородных мне ничего нового поведать не смогли. Сказали только, что все дворяне в трущобах равны, и если ты попал в это место, то у тебя почти нет шансов выбраться отсюда. Это очень и очень хорошо. У меня в голове уже вырисовывались наброски плана. Я уверен, что аристократишки всё-таки мечтают свалить отсюда. И я им в этом помогу. Не без выгоды для себя, разумеется. Но нужно не торопиться, а действовать обстоятельно и последовательно. Сперва надо обзавестись связями, а главное – знаниями.

Я заметил, как к нашей троице подошел поседевший человек. Он мялся, сжимая головной убор, и не решался заговорить. Глаза устремлены в пол, руки трясутся, колени дрожат.

– Что хотел? – смилостивился я. – Дозволяю открыть рот и произнести несколько фраз.

Понимаю, что слишком высокопарно, но нужно соблюдать образ благородного дебила.

– Мы выполнили вашу волю, – с поклоном сказал человек. – Эшафот разобран, яма засыпана, следов пребывания других благородных нет, – мужик стучал зубами. – Н-н-но…

– Что «но»? – рявкнул я. – Отвечать!