Талисман спасателя Бекасина

Присмотревшись, это тут же разглядели и все остальные. Дмитрий Львович, не на шутку встревожившись, долго вглядывался на вершину сопки из-под ладони. По его словам, именно над этой сопкой, и он сам, и некоторые другие сотрудники станции уже несколько раз наблюдали какие-то непонятные миражи. Уж, не портал ли там, через который те, двое пропавших, могли ухнуть в некую иную реальность? Ромка Кузьмиченко, который работал с геолокатором, с этим согласился. Прибор показал, что бугры, скалы и сопки – сплошной каменный монолит. А вот под ними, в нескольких километрах от поверхности, есть какие-то пустоты. Как шарообразные и прямоугольные, так и вытянутые, типа туннелей. Причём, их там – полным-полно.

Пока шёл разговор, в какой-то момент парни заметили, что марево над сопкой внезапно исчезло, и мы продолжили путь наверх. Поднявшись, мы увидели на плоской, словно срезанной острым ножом, вершине сопки, очень странный мегалит, напоминающий сейд с Кольского полуострова. Это был огромный полупрозрачный валун (скорее всего, глыба кварца), массой, примерно, в пять-шесть тонн. Этот камень стоял на трёх чёрных обломках базальта. Мой мега-детектор, пискнув, известил, что в данном месте ощущаются следы энергетики пропавших без вести людей. Дмитрий Львович и Володя Максимов сразу же сделали вывод, что эта сопка, безусловно, конечная точка, куда направлялись пропавшие сотрудники станции.

Я несколько раз обошёл сейд со всех сторон, но энергетики исчезнувших людей больше нигде не уловил. При этом, каким-то внутренним чутьём я вдруг ощутил, что этот мегалит и есть генератор периодически образующихся порталов. Только, куда они ведут? А что, если здешний портал ведёт в мир, расположенный где-то там, внизу, в недрах планеты? Да-а-а… Если земляне попали туда, то вернуть их будет едва ли возможно…

Ко мне подошёл Дмитрий Львович и, помолчав, негромко сказал:

– Думаю, это случилось именно здесь… Именно эту вершину мы видели на мониторе перед тем, как на нём пропала картинка. Боюсь, этих людей нам уже не видать. Они – там, – он указал пальцем себе под ноги, – и как их оттуда достать – я даже не представляю. Конечно, это очень досадно, что пропавших сотрудников мы не нашли. Но, хотя бы, теперь знаем, куда соваться не следует. Спасибо вашей команде за помощь. Ну, всё, пора назад. Солнце уже близится к закату, скоро настанет тьма непроглядная.

Назад гнали на марсомобиле в полном молчании. Когда уже подъезжали к станции, я оглянулся, и увидел над той сопкой с сейдом непонятное свечение… Опять открылся портал?

На ночлег мы расположились в подсобных и производственных помещениях станции. Меня положили спать в медпункте на кушетке (лекарь же, биолог!). Набравшись с избытком самых разных впечатлений за время поездки к сопке, я очень долго не мог уснуть. Впрочем, мешал и доносящийся снизу непонятный гул, о котором нам говорил Дмитрий Львович. Пусть он был и едва различимый, но, тем не менее, очень уж навязчивый и раздражающий. Этот звук не давал погрузиться в сон, как бы ни силился я мысленно считать овец. Ну, именно этот же способ ещё с давних времён рекомендовали психологи?

Я долго лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел через стеклянный купол ангара на свет виднеющихся в марсинаском небе звёзд. Звёзды на Марсе – крупные, яркие… При этом, почему-то не удалось найти ни одного знакомого созвездия. Да, здесь всё чужое – чужая планета, чужие звёзды, чужой мир… Отчего-то вдруг вспомнилось, что я давно уже не заезжал к своим родителям. Вспомнился последний перед отлётом разговор с Наташей. Я с ней созвонился, когда нам уже дали команду готовиться к отправке на Марс. Наташу это известие почему-то очень встревожило. Она сказала, что у неё с утра были какие-то не очень хорошие предчувствия.

– …Денис, береги себя – я очень тебя прошу! Удачи тебе… – прерывисто вздохнув, пожелала она.

…Когда же я, наконец-то, провалился в беспокойный зыбкий сон, то увидел не Наташу, не родителей… Мне почему-то привиделось во сне, будто я нахожусь в театре, и смотрю пьесу Генрика Ибсена «Пер Гюнт». Во время учёбы в универе, время от времени, нас водили всей группой в театр. Смотрели мы и этот оперный спектакль. Когда в моём сне солистка на сцене стала исполнять чистую, как горный ручей, «Песнь Сольвейг» Эдварда Грига, меня словно кто-то толкнул под бок. Я поднялся с кушетки, и снова стал размышлять о пропавших без вести.

Как повествуется у Ибсена, в жизни норвежского охотника Пера Гюнта был такой эпизод, когда он попал к троллям, в их подземелья. Спасла Пера любящая его Сольвейг, которая призвала жителей селения бить в колокола. И когда над всей округой поплыл колокольный звон, Пер смог вернуться к людям. Вообще, надо сказать, этот Пер Гюнт мне изначально показался человеком малосимпатичным. Ну, что в нём хорошего? Пожизненный эгоист и бездельник. Куда он только не совался, чего только не вытворял! Вон, даже с дочкой верховного тролля ухитрился покуролесить, и даже едва не женился на ней. А как он обошёлся с Сольвейг, с девушкой, которая его искренне любила несмотря ни на что? Несмотря на его, в общем-то, весьма скверный характер, на все его выкрутасы?! Например, он бросил Сольвейг на произвол судьбы в своей хижине, где-то в глухом лесу. И она, несмотря ни на что, ждала его там до самой старости, много-много лет! Даже не надеясь на то, что он вернётся. И когда Пер Гюнт, наконец-то, и в самом деле, вернувшись, столкнулся с Пуговичником – чёртом в человеческом обличье, который его душу надумал отправить в ад, а его тело перелить в пуговицы, Сольвейг снова спасла своего любимого… Вот что значит любящая женщина! Таких дОлжно носить на руках, но по жизни их так часто предают…

Кстати, о колоколах и колокольном звоне. Тролли – скандинавские уродливые горные духи, которые, согласно преданиям, жили в толще скал, периодически похищая людей, да и кушая их не так уж и редко. Горные духи органически не переносили колокольного звона. Если считать, что сотрудники станции, и в самом деле, через какой-то портал попали в некий, скажем, в подземный… То есть, подмарсианский мир, то его обитатели тоже, может быть, не питают любви к колокольному звону? Ё-моё! А почему бы это не попробовать это средство? Да, это выглядит безграничной чушью и диким, знахарским шарлатанством. Пусть! Но, как говорится, попытка – не пытка. Кто нам мешает проверить, что колокольный звон – единственное решение проблемы того, как вернуть людей из неведомого плена? Других-то вариантов, надо сказать, вообще нет!

Так, так, та-а-а-к! Но где взять на Марсе колоколов? Ну, хотя бы один большой колокол? Это точно… Впрочем! У нас есть электроника, которая может сгенерировать любые, нужные нам частоты. Ну и всё! Утром же везём к скалам звуковоспроизводящую аппаратуру, и устраиваем концерт для тех, кто скрывается в здешних недрах. Если только там кто-то, и в самом деле, обитает. Конечно, шансы на успех близки к нулю. Но пусть это станет той самой соломинкой, за которую хватается утопающий.

Больше я уже не уснул. Глядя через прозрачный потолок в звёздное марсианское небо, я вдруг увидел, как совсем рядом с ангаром куда-то вверх метнулся ярко-белый луч лазера. Что-то в небе ослепительно вспыхнуло, обратившись в светящееся облачко. Всё понятно – сработала лазерная установка противометеоритной защиты. Так-то, купол ангара построен из плит особо прочного бронестекла. Такое даже из противотанковой пушки прошлого века не пробить. Но защита здесь лишней не бывает. Марс, он и есть – Марс! Поэтому, противометеоритная защита станции наготове круглые сутки.

Проворочавшись до рассвета (его, собственно говоря, там и не было – холодное солнце выскочило из-за скал, и ночь стремительно сменилась багровым марсианским днём), я первым побежал умываться. За завтраком рассказал нашей команде о своём видении того, как можно попробовать вернуть пропавших. Смеяться надо мной никто не стал, но хмурое молчание присутствовавших говорило само за себя: бред! Однако моя мысль отчего-то вдруг понравилась Дмитрию Львовичу. Он горячо меня поддержал, и поэтому я поспешил закончить утреннюю трапезу в ускоренном темпе. Не откладывая в «долгий ящик», с электронщиками станции мы немедленно занялись монтажом аудиозаписи. Вскоре, к нам подключились и наши парни.

Через час с небольшим мы снова отправились к скалам. Доставив к сейд-сопке аудиоаппаратуру и блок питания, мы прислонили к скальному монолиту звукоизлучатели и… Над марсианскими просторами зазвучало басовитое: «Бом-м-м-м-м-м! Бом-м-м-м-м-м! Бом-м-м-м-м-м !..» Правда, в здешней, жиденькой атмосферке, звук был тихим и слабым, и далеко не разносился. Но, всё равно, ощущаемая ногами вибрация каменных монолитов впечатляла.

Прошло с полчаса. Однако за это время ничего не произошло. По лицам наших парней вижу, что огорчены они донельзя. Понятное дело! – рухнула последняя, пусть даже и очень хрупкая, надежда. Гляжу на Дмитрия Львовича, а он – олимпийски спокоен и, я так понял, готов слушать это «бом-бом» хоть до самого вечера. И, знаете, у меня самого вдруг снова начала крепнуть какая-то полоумная, аномальная уверенность, что мы своего добьёмся. Час проходит, полтора, парни уже рукой машут и начинают толковать о том, что, не пора ли закругляться? И тут… Володька на вершину глянул, и чему-то очень удивился:

– Ух, ты-ы-ы! Это что там опять творится-то? А?

Мы все тоже голову задрали, смотрим, а там снова колышется непонятное марево… Правда, было оно недолго. Минут пять поколыхалось, и растаяло. Максимов вдруг сорвался с места, и – бегом в гору. Мы – следом за ним. Надо сказать, на Марсе бежать в гору – одно удовольствие. Ногой отталкиваешься от склона, и словно запускаешь себя вверх из катапульты. Взбежали мы резво – меньше чем за пару минут. И когда оказались на вершине, то не могли поверить своим глазам: на каменном массиве, у основания сейда, раскинув руки и ноги, навзничь лежали два человека в скафандрах. Увидев их, мы замерли, словно остолбенели. Смотрим на этих двоих, пытаемся понять: живые ли они, неживые ли?.. Но разбираться не стали – некогда!.. Схватили их за руки, за ноги, бегом вниз, и – ходу к станции. С учётом того, что марсианский электро-кабриолет, на котором мы приехали, оказался перегруженным, все те, кому не хватило места, сели на марсомобиль исследователей. Благо, за эти дни его аккумуляторы не разрядились.

Прибыв к станции, мы затащили найденных исследователей в шлюз, быстренько и их, и себя обработали спецаэрозолем и, не мешкая, прошли в вестибюль. Там нас уже ждали. Ахи, охи… Понятное дело – произошло то, что, безо всяких натяжек, можно было назвать настоящим чудом. Мы быстренько занесли парней, которые так и не начали подавать признаков жизни, в специальный изолированный бокс, где и сняли с этих бедолаг скафандры. Доктор проверил пульс и объявил, что они оба живы, но пребывают в состоянии, наподобие коматозного.

Возился он с ними около часа. Я ему предлагал свою помощь, но он объявил, что справится сам. Впрочем, надо отдать ему должное – справился. Можно сказать, свершилось ещё одно чудо: оба исследователя, как это иногда называют, оклемались. Открыв глаза, они недоумевающе смотрели по сторонам, ощупывали себя руками, как видно, будучи не в силах поверить в то, что находятся на станции, среди людей. Ну а потом, немного погодя, они рассказали-таки, куда и как попали, где были и что видели.

…Как мы и предполагали, подвело их любопытство. Учёные ходили по соседнему с сопкой плато, где подбирали наиболее подходящее место для установки реактора. Увидев марево над сейдом, они этим заинтересовались, поднялись на сопку, и подошли к нему поближе. Что было дальше – уже не помнили. Просто, окружающий мир для них вдруг исчез. Исследователи пришли в себя в каком-то тускловато освещённом помещении с гладкими каменными стенами. Двое странных коротконогих существ с длиннющими, как у гиббонов, четверопалыми руками, которые находились при исследователях (скорее всего, как охрана), знаками приказали людям подняться и следовать за собой. При этом они что-то говорили хрипловато-скрипучими голосами. Как можно было понять, эти существа едва ли относились к млекопитающим. В их вытянутых вперёд лицах (или мордах?) было что-то то ли от лягушек, то ли от ящеров. Одеты «гиббоны» были в некое подобие комбинезонов серого цвета. В их руках были короткие цилиндрические предметы – скорее всего, что-то наподобие оружия или средств связи.

Исследователи, всё ещё пребывая в каком-то угнетённом состоянии, плохо понимали, где они и что с ними происходит. Куда и как далеко они шли, в памяти не сохранилось. Потом куда-то довольно долго вместе со своими конвоирами они быстро мчались на какой-то каменной платформе, которая беззвучно, словно бы, плыла над полом нескончаемо длинного, просторного каменного коридора, напоминающего туннель метро со стенами светло-серого цвета. В его потолок были встроены плафоны, излучавшие неяркий свет красноватого оттенка. Откуда-то из-за стены туннеля временами доносился непонятный гул, как если бы там работали какие-то машины или высоковольтные трансформаторы. Время от времени платформа выныривала из туннеля, и исследователи видели себя в огромных помещениях, с растущими в них подобиями деревьев, покрытыми чёрной листвой, с гирляндами странных фиолетовых плодов, наподобие связки сарделек. В некоторых из таких пещер имелись подсвеченные изнутри бассейны, заполненные водой, в которых плавали большие черно-зелёные полурыбы-полупиявки. А ещё в нескольких помещениях росли какие-то высоченные странные «грибы», с многоэтажными шляпками, наподобие крыши китайских пагод. Насколько это можно было понять, «грибы» представляли собой хищную флору здешнего подземного мира – они проворно ловили длинными, тонкими щупальцами каких-то крупных летающих насекомых наподобие зелёных бабочек, которые кружились подле них.

Наконец, платформа остановилась у больших, в полтора человеческих роста, ворот из жёлтого металла, покрытых затейливыми узорами, которые были встроены в гладкую, каменную стену из полированной яшмы. Ещё двое «гиббонов» в зелёных комбинезонах, которые подбежали откуда-то сбоку, открыли ворота и впустили землян с их конвоирами в обширный,небедно украшенный зал. Под потолком этого помещения висели красиво сработанные золотые светильники, излучавшие неяркий свет самых разных оттенков. Пройдя ещё через несколько таких же залов, учёные оказались в огромном, роскошно убранном помещении, которое было заполнено «гиббонами» в разноцветных комбинезонах. Они все, опершись руками о пол, стояли в полусогнутой позе и, задрав голову, неотрывно взирали на крупного «гиббона» в свободных, золототканных одеждах, который восседал на некоем подобии трона. На его голове лежало что-то вроде короны, украшенной крупными алмазами и рубинами. В нескольких шагах позади него в три ряда сидели «гиббоны» одетые подобно «королю», как про себя его сразу же назвали исследователи, но не столь роскошно.

Властитель сделал знак рукой, и «конвоиры» тут же принудили землян опуститься на колени, после чего проворно и умело сняли с них гермошлемы. Люди сразу же ощутили едковатый запах чего-то тлеющего в золотых курильницах, стоящих вдоль стен. Судя по всему, эти существа дышали кислородом, хотя воздух в их подземелье был довольно разреженным, как на высокой горной вершине. Как почти сразу же догадались подневольные гости «гиббонов», непонятное горючее в курильницах тлело не просто так. Насколько это можно было понять, дым, источаемый курильницами, имел психотропное действие – у обоих учёных внезапно наступил какой-то непонятный ступор. Бег их мысли замер, они лишь взирали на короля подземного мира, не имея ни сил, ни желания даже пошевелиться.

Пристально глядя на своих пленников большими, чёрно-фиолетовыми глазами, властитель протянул в их сторону украшенный посверкивающими, огранёнными самоцветами золотой жезл, общими контурами напоминающий математический знак бесконечности. «Король» ничего не говорил, но исследователи тут же услышали в своей голове какой-то механический, роботизированный голос:

– Мы, наше величие, наше всевластие, наше всемогущество расспрашивать вас ни о чём не намерены. Всё, что мы желаем знать, нам уже известно. Мы желаем, чтобы вы услышали нашу неоспоримую и непоколебимую высочайшую волю. Внимайте и трепещите, ничтожные! Вы – жалкие, примитивные, уродливые недосущества, которые посмели вторгнуться в принадлежащий нам мир. Ваши планы нам уже известны – вы хотите властвовать в нашем мире. Мы этого не допустим! Если вы попытаетесь сделать то, что уже замыслили, мы уничтожим вас всех. Что делать с вами двоими – мы пока не решили. Мы будем думать, целесообразно ли вас оставить в живых, или отдать на съедение рыбам мо. Мы всё сказали!

Он чуть шевельнул своим жезлом, и конвоиры немедленно оглушили землян, ткнув им в лицо цилиндрами, которые держали в руках. Судя по тому, что учёные тут же потеряли сознание, это были парализующие устройства. Очнулись учёные уже на станции.

Выслушав их повествование, Дмитрий Львович сокрушённо покачал головой.

– Я догадывался, что на Марсе с чем-то подобным мы обязательно столкнёмся. Правильно говорили встарь: свято место – не бывает пусто. Наверняка, даже на Плутоне есть какая-то жизнь, к тому же, разумная. И наше намерение колонизировать планеты, где угодно может столкнуться с противодействием их прежних обитателей. Ну, что ж, буду готовить сообщение на Землю. Хотя, не уверен, что его воспримут там всерьёз, не сочтут коллективным помешательством… А вам, парни – огромнейшее спасибо. Вы, можно сказать, совершили невозможное!

…Тем же днём мы улетели. Как позже стало известно, опасения Дмитрия Львовича, в чём-то, оправдались. На Земле, и в самом деле, его сообщение восприняли с большим сомнением. Но, тем не менее, на Марс в скором времени отправили большую международную комиссию, о результатах работы которой пока нигде ничего не сообщалось. Но, судя по тому, что активные эксперименты по восстановлению атмосферы Марса были приостановлены (в том числе, и американцами, и всеми остальными), следовало думать, что Дмитрию Львовичу что-то доказать, всё же, удалось. А ещё в СМИ прошла информация о том, что тех исследователей, которые побывали в плену у марсианских «гиббоно-троллей», председатель спецкомиссии (зам директора Главкосмоса) забрал с собой на Землю. Вроде бы, сейчас они проходят обследование в НИИ, занимающееся исследованиями образцов инопланетных биологических объектов.

Глава 3

В ОДНОМ ШАГЕ ОТ КАТАСТРОФЫ

Мы возвращались с Марса в самом радужном настроении. Очередной успех окрылял, хотя мы все (я – не исключение) так и не смогли уразуметь: каким же образом частоты колокольного звона вынудили обитателей марсианских недр вернуть похищенных людей? Неужели скандинавские сказочные тролли – это, как бы, некий отголосок генетической памяти марсианских предков землян, сталкивавшихся с подобными созданиями? Кстати сказать, наших парней настолько впечатлила эта тема, что сразу же после старта к Земле в фильмотеке корабля была найдена запись оперы «Пер Гюнт» в объёмном формате. Некоторые из нашей команды просмотрели её по нескольку раз – уж очень их впечатлило философски-драматическое повествование, с пусть и, вроде бы, позитивным, но очень грустным финалом. Сашка Заказов так проникся песнью Сольвейг, что постоянно напевал этот печальный мотив: ла-ла-а-й-ла-ла-ла-а-ла-ла-ла-ла-а-ла-ла-а-а-ла-ла-ла … При этом, так фальшивил, что его самый закадычный приятель Андрей Букашагин, в конце концов, не выдержал и дико заорал:

– Сашка! Хватит!!! Достал уже – дальше некуда! Хватит этих похоронных мотивов! Ты знаешь, почему говорят, что молчание золото? Да потому, что за него убивают гораздо реже, чем за излишне назойливое пение!..

…Наш корабль стремительно приближался к Земле. В мечтах я уже видел свою скорую встречу со своими близкими, с Наташей. После, пусть и недолгого, но запоминающегося пребывания на Марсе, как никогда остро хотелось увидеть дорогих мне людей. Однако внезапно (как это чаще всего и случается!) произошло нечто непредвиденное. Кстати, в какой-то мере, можно даже допустить, что случившееся с нами в дальнейшем – некое подобие магической мести марсианских «троллей-гиббонов» за отнятых у них пленников. Ну, потому, что уж очень «удачно» всё сложилось…

В общем, где-то, уже на третий день пути, нам вдруг прислали срочное сообщение о том, что туристический корабль «Lucky chance» (то бишь, «Счастливый шанс»), транснациональной компании «Биг-спейс-тур», подал сигнал бедствия. Тур-лайнер возил космических экскурсантов «на рандеву» с новой кометой, названной по имени её открывателей Синельникова-Бергсона. И вот, на обратном пути, вопреки названию, «Счастливому шансу» отчего-то выпал шанс весьма несчастливый. С ним приключилась, примерно, та же история, что и с «Йеллоу кэт». Только, ещё хуже. Его ЯДУ пошла вразнос, и запросто могла превратить корабль в маленькую сверхновую, в пяти миллионах километров от Земли. На борту корабля – тридцать человек туристов, плюс четыре члена экипажа. Мы оказались самыми ближними к месту этого «ЧП». Вот такое «везение» наоборот. Прямо, как будто кто-то, и в самом деле, наколдовал…

Кое-что о технических нюансах и космическом разгильдяйстве С частными космическими туркомпаниями мне доводилось сталкиваться уже не раз. У нас, в России, они тоже есть. Но наши-то работают под жёстким контролем госструктур. Их маршруты выверяются до мелочей, техническое состояние кораблей контролируется перед каждым полётом – космос разгильдяйства не прощает. А по возвращении, прямо на околоземной орбите, в доках специализированных центров, туристические лайнеры проходят целый комплекс восстановительных и профилактических процедур. Не случайно, при всём том, что стоимость российских туров в космос заметно выше западных (а, тем более, азиатских!), в наших турагентствах всегда стабильный аншлаг – безопасность дорогого стоит…

Надо сказать, в общем и целом, большинство туроператоров и «извозчиков» основным требованиям соответствуют. А вот с теми, кто считает хоть какой-то контроль за своей деятельностью ущемлением их «свободной предпринимательской инициативы», периодически случается немало всякого и разного. Понятное дело, по итогам проводимых расследований кто-то (чаще всего «стрелочники») получают «по шапке». Те же персоналии, что «стригут купоны», всегда остаются в стороне. Только этим и можно было объяснить то, что всевозможные ЧП (большие или малые) с туристическими лайнерами, время от времени, всё же, случаются…

Вот, взять двигатели. После той спасательной операции на «Йеллоу кэт» про техническое устройство наших и западных кораблей материалов я изучил немало. Что для себя выяснил? Основой главного рабочего элемента наших ЯДУ служит супертяжёлый трансурановый металл байкалий – четыреста шестьдесят два. Он стопроцентно стабилен, но его получать очень трудно, и поэтому он чрезвычайно дорогой. У «партнёров» используется более дешёвый океаний – триста восемьдесят шесть. Однако он в отдельные моменты являет склонность к спонтанному распаду, и тогда реактор идёт вразнос. Судя по всему, у «Счастливого шанса» началась неуправляемая реакция в стержнях океания.

…Да, за случившееся, конечно, нужно бы хорошенько «начистить холку» хозяевам корабля. Но это, следует надеяться, сделают те, кому положено. А нам – что? Нам надо лететь на выручку. Мы – спасатели… Пётр Глазырин скорректировал траекторию полёта, и часа через полтора электроника сообщила о том, что наш «Памир» приближается к «Счастливому шансу». Володя связался с его экипажем. Те попросили как можно скорее эвакуировать их с корабля, поскольку в любой момент там мог произойти ядерный взрыв. Эвакуировать… Не так-то это просто! У посадочного модуля нашего корабля стыковочный узел есть, он в носовой части. А у них? Как оказалось, подобное устройство есть и у них. Но он сбоку. Благо, одного с нашим «калибра». И на том, как говорится, спасибо.

Ворча что-то нелестное в адрес каких-то «криворуких затупков с инфузорными мозгами», космический ас Глазырин начал сложнейший манёвр по сближению стыковочных узлов. И, несмотря на все возможные сложности, на риск столкнуться, превратив оба корабля в облако обломков, он сумел состыковать два, мчащихся на бешеной скорости космических объекта. Мы все, по команде Максимова, к этому моменту уже надели скафандры для работы в открытом космосе.

Пройдя (точнее, проползя) через стыковочный узел внутрь «Счастливого шанса», мы (Петра Володя попросил оставаться на месте) сразу же увидели под потолком главной каюты сизоватую пелену дыма. В нашу сторону тут же ринулась толпа насмерть перепуганных пассажиров. Широко распахнутые ужасом глаза, позеленевшие лица, вопли и стоны… Казалось, ещё мгновение, и нас сметут. Но жёсткая команда Володи: «Freeze!» (Стоять!) несколько усмирила эту стихию.

– Леди энд джентльмены! – Максимов говорил тоном, не допускающим и тени возражения. – На наш корабль сейчас эвакуируем только пассажиров. Первыми идут женщины. С собой никакой клади, никаких вещей не брать. Затем мужчины. Экипаж остаётся здесь, так же, как и мы. Всем всё ясно?

– Сеньор спасатель, а почему наш экипаж остаётся здесь? – жалобно проблеял, насколько я понял, здешний айтишник.

– А потому, что при самом плотном заполнении нашего корабля, в том числе, и посадочного модуля, в нём помещается двадцать восемь человек. Худых и подтянутых. А здесь – тридцать пассажиров, из которых половина – «пышки» и «гиппопотамчики». – Володя, буквально, пронизал взглядом ближайшего к нему толстячка. – Всё! Кончаем болтать, женщины – вперёд! Уплотняться в нашем корабле максимально компактно. На выдохе!

И процесс пошёл. Женщин оказалось менее десятка. За ними последовали мужчины. Когда в люке произошла задержка двадцать третьего или двадцать четвёртого, Володя по радиосвязи скомандовал:

– Петро! Трамбуй их там! Сейчас не до приличий. В штабеля складывай – мы в невесомости, потерпят. Плотнее, плотнее! А если кого-то теснота не устраивает, он может вернуться сюда!

После этого эвакуация существенно ускорилось. Удалось втиснуть даже стардессу, которая стала тридцать первой. Когда закрылись люки «Счастливого шанса», корабли расстыковались, и «Памир», выбросив из сопла ослепительный факел плазмы, канул в бездну непроницаемо-чёрного космоса. А мы остались в корабле, который любое мгновение мог стать блиц-филиалом ада. Правда, даже если подобное и случится, этого мы заметить не успеем. Слишком быстро всё произойдёт. Но, ничего не поделаешь! Это наша, так сказать, планида…

Володя, сразу же после старта «Памира», обернулся к растерянному и подавленному экипажу «Счастливого шанса».