Обречённые души: Книга II. Паутина Интриг

– Это хорошо, – ответил король. – Раньше полудня из них всё равно никто не прибудет, так что несколько часов на сон у меня вполне найдётся, – сделал вывод Бахорн, изо всех сил стараясь сдержать подкравшуюся зевоту. – Пойдём, доверю охрану своего отдыха тебе, – доверительно посмотрев на Ролана, сказал Брогур, встав с трона и хрустнув затёкшими плечами.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – ответил Ролан, не отставая, проследовав за своим королём.

– Я удаляюсь в опочивальню, а вы никого сюда не впускайте! – приказал он стражникам, покидая тронный зал.

К полудню, когда солнце спряталось в серой гуще облаков, направляясь к стенам Старстоуна, из-за холма вынырнула повозка, сопровождаемая восемью конными всадниками. Горны протяжным раскатистым воем возвестили о прибытии лорда Энсиса Мальта и его супруги Оливии. Им принадлежал крупный торгово-военный город Стонфэлл, расположенный у подножия хребта Мальтадос. Бахорн, словно спасаясь бегством от роя пчёл, выбежал из спальни и попросил Ролана Глэйда встретить гостей и сопроводить их в гостевую залу. Сам же король, созвав слуг, начал приводить себя в порядок после глубокого сна. Через несколько часов в замок прибыла семья Лотанов, где барон Ск?ар – один из самых крупных и влиятельных торговцев Вэтфэльда. Он владел Круксфортом – городом-крепостью на юге от Старстоуна в северной части озера Крукс и несколькими крупными поселениями. Едва ли не следом за Лотанами, прибыли их соседи из восточной части Вэтфэльда. Лорд Гальбур Рэлл и его жена Латриссия, правили военным городом-крепостью Фаралфортом, вклиненным донжоном замка в плато Фаралдон.

Едва лишь сумерки отбросили свою величественную тень на Старстоун, в ворота столицы въехало две повозки. Первая из Риверглэйда – торгового сердца Вэтфэльда, особенно прославленного различными ремеслами и ювелирным делом, где незаменимую роль играла добыча рубинов. Когда-то этот город называли рубиновой жилой Ардора, а его основатель носил единственную в своём роде рубиновую корону испещренную золотыми узорами, которая после войны бесследно исчезла. Вторая повозка была из Дэморфорта – торгового города-крепости на юге, отгороженного от Риверглэйда крупным промысловым озером Дэмор. Власть в Дэморфорте принадлежала Лэждану Дэмору – старшему сыну Брунна Дэмора и его чернокудрой жены Тристии, являвшимися правителями Риверглэйда.

Наконец, когда на раскаленную тропу заката опустились холодные лиловые сапоги вечера и мрак, подобно бесцеремонному бандиту, ворвался в гостиный зал, минуя плотные янтарные шторы, в замок прибыл Дэллис Смаул – единоличный правитель Ланфорта – военного города-крепости на северо-западе от Старстоуна запертого меж двух озёр. В гордом одиночестве он, походя на ожившую каменную статую, неторопливо вошёл в зал, где беззаботно беседовал собравшийся люд. На задумчивом лице Смаула отчётливо прослеживалась раздражённость и недовольство, словно он и вовсе не желал ехать, но в последний момент неудачно передумал. Едва он увидел лица гостей, как тут же нахмурился, став ещё суровее, чем обычно, и проследовал к краю стола. Выражение лица Дэллиса источало молнии недоверия и надменного недружелюбия. Присутствующие старались не замечать Смаула, правда, если их взгляд вдруг случайно натыкался на него, то никогда долго не задерживался, ведь одни только его сдвинутые, будто грозовые тучи, глубокие морщины на лбу вызывали мурашки по всему телу.

– Я не наблюдаю барона Нумериса? – вопросительно посмотрев на Брунна Дэмора, возмутился Энсис Мальт.

– До Стонфэлла как всегда новости доходят позже всех, – усмехнулся Брунн. – Убит Нумерис, причём в своём же замке, – поведал мужчина.

– К тому же ещё и кучу стражников вырезали, – с тревогой в бархатистом голосе добавила его жена – симпатичная остроносая брюнетка с кудрявыми волосами.

– Кто же это посмел такое сотворить? – удивился Мальт, с трудом веря в сказанное.

– Если бы это хоть кто-то знал, – вступил в разговор барон Скуар Лотан – крупный щекастый мужчина с бульдожьим подбородком, обрамлённым каштановой бородой. Демонстративно поправив на пальцах золотые перстни с драгоценными камнями и рифлёный ворот камзола расшитый янтарными нитями, он с важностью короля категорично добавил:

– Вообще Нумерис сам виноват, нечего было нанимать в охрану кого попало.

– Дурак, – морщась, процедил себе под нос Смаул. В следующее мгновение он бросил пронзительный презрительный взгляд в сторону барона. Заметив его, Лотан боязливо посмотрел в ответ, слегка вздрогнул и отвернулся, задрав нос.

– Многое вы знаете, господа! – возразил с пренебрежением статный мужчина в чёрном строгом костюме, расшитым золотой каймой.

– А вы ещё кто такой? – удивился с явным возмущением, Мальт, недоброжелательным взглядом осмотрев незнакомца.

– Я регент Нумереса. Сейчас я помогаю управлять Вилдфортом его несчастной беременной вдове, – коротко объяснил мужчина, не меняя ни тона, ни взгляда. – Вы толкуете о том, чего не знаете и чего не видели! Я нашёл барона с перерезанным горлом, повсюду была кровь, много крови, мёртвые стражники. И скажу вам точно, убийца этот – не человек! – с тревогой в голосе поведал незнакомец. Все застыли будто в оцепенении, создав напряжённую тишину.

– Ха, так я и поверил, – надменно рассмеялся Брунн Дэмор.

– Пфф, чушь, какая! – поддержала мужа Тристиа. Присутствующие быстро скривили губы в желчной ухмылке. Регент сконфуженно потупил ожесточённый взгляд в тарелку с едой и запил своё оскорбление вином.

– Король приглашает всех в тронный зал! – неожиданно сообщил стражник. Утомлённые ожиданием гости вышли из-за стола и с нетерпением отправились в главный зал в предвкушении предстоящего банкета.

В тронном зале темноту разгоняли только свечи и несколько стражников с факелами. В строжайшем безмолвии по обе стороны красной дорожки от дверей и чуть ли не до самого трона тянулся знатный люд. Вскоре к ним присоединились лорды и бароны со своими супругами. Король Бахорн Брогур не заставил себя долго ждать. Как только тишина потревоженная цоканьем каблуков вновь вернула себе прежнее величие, дерзновенный лязг и звон лат нарушил её вновь. Королевская стража открыла двери перед правителем и, не касаясь золотой каймы дорожки, сопроводила его к трону. Все присутствующие словно по команде отвесили королю глубокий поклон. Красоту его платья расшитого золотом затмевала лишь натянутая улыбка.

– Я рад приветствовать всех вас в столь знаменательный и торжественный вечер, – воздев руки, радушно произнёс правитель, встав перед троном. Вынужденная фальшивая улыбка не сползала с его лица. От непривычки Бахорну даже казалось, что его рот вот-вот разорвётся.

– К несчастью торжество это стало отроком трагедии. Фаргос Брогур был великим человеком, и всем нам трудно смириться с этой невосполнимой потерей, но я твёрдо убеждён, что дни траура для Вэтфэльда окончены. Я, так же как и мой отец, буду поступать по совести и действовать рассудительно, взвешенно принимая любое решение. Надеюсь, я займу такое же почётное место в ваших сердцах, как и все, кто принимал такую ответственность на свои плечи, – закончил речь король. После неё он попятился к трону и медленно опустился на него. Затем двое стражников, встав на колени и склонив головы, преподнесли королю подушку из красного бархата, на которой красовалась украшенная драгоценными камнями и узорами корона со стреловидными зубцами.

– Есть ли здесь те, кто оспаривают моё право на престол? – разлетелись по зале громогласным эхом слова Бахорна Брогура. В ответ их поглотило беспрекословное молчание. Тогда король увенчал свою голову короной, и все присутствующие припали на правое колено. Один за другим они вставали, подходили к королю, клялись ему в вере и покорности, после чего целовали рубиновый перстень на его руке и становились на прежнее место, но уже стоя. Присягу закончил лорд Дэллис Смаул. Он произнёс то, что от него требовалось, и с превеликим трудом заставил себя коснуться устами перстня. На протяжении всей церемонии его разум настораживали мысли о скандале, учинённом Бахорном в Форлианде. И это не вызывало у него доверия к новому королю.

После присяги, все гости перешли в праздничный зал, где их смиренно ожидал стол, ломившийся от разнообразных яств. В этой просторной громадной комнате ослепительно горели дорогие люстры и радовали глаз резные стулья из махагони со спинками и подлокотниками оббитыми бархатом вишнёвого тона. По левую сторону от стола было отведено место для танцев, а в конце залы дожидались публики утомлённые бездействием музыканты. И вот когда оживлённая толпа загудела, принявшись беспощадно опустошать тарелки с едой и кувшины с вином, задорные мелодии скрипачей разлились по комнате подобно океаническим волнам.

С каждым осушённым бокалом вина шум настойчиво нарастал. Через некоторое время выпитое вино побороло стеснение и скованность. Разговоры о политике, культуре и отдыхе, плавно сменились личными недовольствами, пошлыми шуточками и порицаниями. Женщины рвались танцевать, а их мужья предпочитали упорно бороться с трезвостью. Правда, некоторые из них к удивлению меньшинства сходились мнениями со своими жёнами. И вот когда разорять праздничный стол остались несколько важных персон косивших одним глазом, либо вливавших вино помимо онемевшего рта, Энсис Мальт набрался смелости подсесть к Бахорну Брогуру и заговорить с ним.

– Ваше Величество, я хотел бы вас предостеречь, – подобострастно заявил лорд.

– И от чего же?

– От Дэллиса Смаула,– прошипел лорд королю на ухо.

– С чего такое рвение угодить моей воле? – с подозрением глянув на собеседника, буркнул Бахорн.

– Видите ли, Ваше Величество, заветная мечта моей дочери – выйти замуж за состоятельного человека в Вэтфэльде, – намекнул Мальт.

– Желаете, чтобы я вам помог с выбором? – усмехнулся Бахорн.

– Можно и так сказать, – лукаво улыбнулся собеседник. – Вам же не обойтись без наследника.

– Тут вы правы, но, к сожалению, обещать вам я ничего не могу, – твёрдо ответил Бахорн. Суровость его лица говорила об абсолютной непреложности сказанного. Радость в озорных глазах лорда тут же померкла, а на щеках заиграли желваки.

– Да уж, жаль…, – обиженно вздохнул он, неуклюже пытаясь взять в руку бокал с вином. Кроваво-красная река тут же устремилась мимо золотых подносов и тарелок к противоположному краю стола. – И всё равно, от Дэллиса Смаула, вам лучше всего избавиться, – склонившись над ухом короля, посоветовал Мальт. После этого, шаткой походкой, он вернулся на своё место. Бахорн задумчиво начал поглаживать усы, безотрывно наблюдая за тем, как белая ткань пропитывается рубиновым вином. Затем Брогур осторожно посмотрел в сторону Смаула, который, насупившись, пил вино в самом конце стола, а вокруг него не было ни души. И король вспомнил, как по воле его покойного отца, этот человек безжалостно казнил четырёх стражников-вымогателей. С лицом полным хладнокровия, Дэллис вливал их расплавленные мечи им в горла. От этого жуткого воспоминания Бахорна даже передёрнуло, и он чуть было не выронил золочёную чарку.

А в это время его брат Хольдур охваченный безудержным весельем присел за стол, чтобы опрокинуть ещё одну чарку и перевести дыхание от задорных танцев. И тут, не отрывавшая весь вечер осторожного пикантного взгляда от молодого привлекательного юноши, стройная, как кипарис, со струившимися, точно пламя, по малахитово-зелёному платью чуть ниже груди рыжими кудрями, супруга Гальбура Рэлла, вымотанная скучным застольем и обществом опьяневшего мужа, решилась заговорить с объектом симпатии.

– Вы так прекрасно танцуете, милорд, – бархатистым голосом произнесла Латриссия, кокетливо пряча свой игривый заинтересованный взгляд.

– Благодарю за столь приятный комплемент с вашей стороны, а почему я не видел такую очаровательную красоту в движении? – ответил взаимностью Хольдур.

– Быть может потому, что мой муж в схватке с вином проиграл ему и оставил меня в неловком одиночестве и отдал на растерзание скуке, – улыбаясь, ответила женщина, поднося к пухленьким алым губам золочёную чарку и откинув со своего бюста копну волос.

– С ваше позволения, я бы мог развеять печали, обуревающие ваше сердце, – ненавязчиво произнёс Хольдур, ещё более мягким тоном, чем ранее.

– С превеликим удовольствием, – согласилась Латриссия, поджав нижнюю губу и пожирая страстным взглядом молодого юношу, направляющегося в её сторону. Подойдя к ней, мужчина галантно протянул даме руку. Не колеблясь, она приняла этот жест и пустилась с ним в танец.

– Что-то у меня кружится голова, наверное, стоит пойти подышать свежим воздухом, а то здесь он слишком тяжёл, – с долькой соблазна произнесла Латриссия. Хольдур без раздумий поддался ему и спустя какое-то время вышел вслед за женщиной. Убедившись, что вокруг них нет лишних глаз и ушей, они словно дикие голодные звери вцепились друг в друга и слились губами в страстном поцелуе.

– Нас могут хватиться, – встревоженно заговорила Латриссия.

– Мне кажется, стоит переживать за то, чтобы нас не увидели вместе и ваш муж… – Хольдур не успел договорить, женщина приложила палец к его губам и страстным шёпотом произнесла.

– Я бы переживала за то, что этой ночью ты не будешь во мне.

– А ведь в гостевом зале сейчас пусто, – намекнул мужчина, похотливо улыбнувшись. Латриссия Рэлл поддержала его сладострастным возбуждённым взглядом. В тот же момент опьянённая знойной страстью пара тайком проникла в гостевой зал и предалась бесцеремонному разврату.

Через какое-то время, удовлетворенные низменными страстями и всё еще не остывшие от её притягательных сладких плодов, Хольдур и Латриссия вернулись в зал, где в не затихнувшем празднестве разгорался настоящий пожар яростного возмущения. В пьяном беспамятстве Гальбур Рэлл, не наблюдая своей жены, поднял такой скандал, что, казалось, песчаный смерч, показался бы феодалам детской забавой. Мужчина был в состоянии бешенства, он точно разъярённый бык метался из стороны в сторону, норовя разорвать любого, кто попадётся под его «горячие» руки.

– Ах, вот ты где, драгоценная жёнушка! – воскликнул Рэлл, заметив присутствие супруги; правда, радости в этих словах не было и вовсе, они клокотали иступлённой злобой. Увидев Хольдура возле Латриссии, супруг, сжигаемый пламенной ревностью, вновь пришёл в неописуемое бешенство и набросился на юношу, крепко сжав своими мускулистыми жилистыми руками, точно тисками, его шею. Казалось, он сейчас переломит её, точно хрупкую веточку, а посему лорды в паническом беспокойстве бросились разжимать эти смертоносные «клещи». Но Рэлл лишь свирепо зарычал, будто медведь, раненый стрелой, и не отпускал свою жертву. Его глаза горели такой кровожадностью, что взглянув в них, можно было ощутить пронзающий душу испуг. Наконец, после минутного старания, мужчинам всё-таки удалось сдержать безраздельную ярость правителя Фаралфорта, отпустившего горло Хольдура, и обессилено поникнувшего на руках у лорда Брунна Дэмора. Латриссия Рэлл, опустив стыдливый взор из-за поведения мужа, прошла обратно к столу. А феодалов поведение Гальбура Рэлла, казалось, ничуть не удивило и не смутило. Ведь они прекрасно знали, через что прошёл этот волевой и мужественный человек, что он поведал на войне с орками в Чёрной Пустыне, и поэтому никто не смел осуждать его, даже когда тот был в стельку пьян и хватался за меч, усердно пытаясь покромсать незримых врагов.

Бахорн Брогур искоса посмотрел на провинившегося брата и негодующе покачал головой, буду твёрдо уверенным в его преступлении. Затем новоиспечённый король отдал распоряжения стражникам сопроводить гостей по комнатам, а сам схватил брата под руку и спешно вывел его из зала.

– Ты с головой вообще дружишь?! – осуждающе воскликнул Бахорн на брата, схватив его за воротник так, что побелели костяшки его пальцев. Хольдур как-то испуганно взглянул на него, видя ясное отражение гнева в глазах правителя.

– Так и будешь молчать? Идиот, как у тебя вообще хватило наглости и ума совокупляться с правительницей Фаралфорта. Ты хоть знаешь, что будет с тобой, если её муж узнает об этом?! – не унимался Бахорн, не находя себе места от злости и беспокойства. Он резко одёрнул руку от воротника брата и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд, скрестив пальцы обеих рук у себя за спиной. – А вдруг она выдаст тебя, об этом ты не думал, когда лез ей под юбку?! – продолжал горячиться Бахорн, чеканя слова сквозь зубы. Лицо его покраснело от возмущения и злости, вены на шее вздулись. – Не думай, что твои действия по отношении к ней обойдутся тебе в ночь наслаждений, теперь ты обязан перед ней, а так как у тебя ничего ровным счётом нет, платить за твою бесцеремонную глупость придётся мне!