Чертобой. Свои среди Чужих

– Зайдем с другой стороны, посмотрим.

Выстрелов больше не было. Долго пробирались сквозь заросли противоположного заболоченного берега по пояс в жидкой грязи. Наконец вышли на сухой участок, и Санек без сил повалился в траву.

– Зацепило?

– Немного, – признался брат и густо покраснел. – Руку вот, и это… в спину попало.

– Дай перевяжу.

– Не надо! – Саня отчаянно замотал головой. – Если только руку.

– Снимай куртку!

– Там это… ниже спины. Я сам.

После уговоров и клятвенных обещаний хранить молчание о раненом месте удалось заставить Сашку снять штаны. Повезло – свинцовый шарик задел вскользь, порвав одежду, и лишь немного чиркнул по коже. Но чуть в сторону… об этом даже думать не хотелось.

– Ничего, шрамы украшают мужчину, – успокаивала брата, затягивающего зубами на запястье узелок бинта.

– Ты что, предлагаешь девчонкам задницу показывать?

– Молчи уж, герой! Идти сможешь?

– Смогу. – Парнишка стиснул зубы, встал и тут же вскинул ружье навстречу метнувшейся белой тени.

Щелчок, промокший патрон дал осечку. Васька замер, изумленно глядя.

– Вася, где мальчишки? – Лена бросилась вперед и ухватила зверя за загривок. – Ты видел? Кто стрелял?

«Прекрати трясти – голова отвалится. Люди. Увезли».

– Кто?

«Большой серый автомобиль. Человек с ружьем больше не живет».

– На «уазике»? – растерялась девушка. – Но это же… это же наши?

«Двое с запахом деревни. Трое чужих. Было четверо. Защитить не смог – привели за собой стаю. Отгонял».

– Саня, рация цела? – Брат угрюмо помотал головой и показал пробитый, да еще и побывавший в воде аппарат. – Хреново.

«Что это обозначает?»

Лена объяснила, как смогла. И представила мысленно, для наглядности.

«Хорошее определение. Максимум информации при минимуме текста. Что делаем, командир?»

– Есть предложения?

– Возвращаемся домой и всех мочим! – Санек посмотрел на зверя. – А потом ты всех съешь. Без соли и хлеба.

Васька склонил голову набок:

«Что он говорит?»

– Ерунду городит. Хотя… Тех, что на машине были, запомнил?

«Смотри в глаза».

Переброшенная информация рванула в мозгу подобно гранате. Двое знакомых возле «уазика»… остальные чужаки. Перекошенное лицо стрелка крупным планом. Хорошо виден открытый в крике рот с блестящими коронками, безумные от нестерпимой боли глаза… и мысли. В них кровь. Лежащий в темной луже дядя Валера с ножом в руке, рядом ползает, пытаясь затолкать кишки в распоротый живот, Малов-старший, который пацифист. Охранник с ворот, тот самый, с липким взглядом, стреляющий Сотскому в голову. Чужие люди в светло-серых кольчугах с автоматами и помповыми ружьями, сгоняющие народ на площадь. Бьющееся стекло в родном доме – очередь из подвального окошка сметает троих чужаков, упавших, как высыпавшиеся из коробки карандаши. Взрыв. Пули, выбивающие красную крошку из кирпичей. Запах бензина… щелчок зажигалки…

– Мама… – Лена отшатнулась, закрыла лицо руками и медленно повалилась на бок.

– Мама? Что с ней? – Саня прыгнул к Ваське и ухватил за голову. Черные с зеленой радужкой глаза вспыхнули нестерпимым светом, выжигающим душу, и мальчишка ткнулся зверю в лоб, затерявшись в бездонной пустоте.

Очнулся от прикосновения горячего языка к щеке, отпихнул в сторону оскаленную в улыбке морду и прошептал:

– Мама…

«Мама дома. А тут только мы».

– Вася?

«Нет, блин, это Шрэк с Микки-Маусом, да еще Белоснежка с семью гномами!»

– Ты разговариваешь?

«А чего, нельзя? Вот на хрен тебе понадобилось соединение сознаний? А если бы мозги закипели к чертям собачьим? Хотя… мне понравилось. Слов много узнал. Неприличных. Лена так не умеет».

Слева послышался стон – старшая сестра, болезненно морщась, пыталась встать на колени, упираясь в землю дрожащими руками. Саня поднялся сам, подошел помочь.

– А ты крепкий. – Лена оперлась на подставленное плечо. – И оклемался быстрее.

– Я мужчина!

Девушка ласково потрепала брата по макушке, едва доходившей ей до подбородка:

– Пошли, защитник.

– А оружие? И босиком?

Васька громко фыркнул и скосил глаза в сторону озера:

«Там?»

– Угу, только глубоко очень.

«По фигу».