Сова летит на север

– Никак! Деньги отца пропил… Я выбил ему пенсию – четыре обола в день. Этого достаточно для скромной жизни в Афинах, столько архонт зарабатывает. Еще он сдает единственного раба внаем – за пару оболов. И все спускает в дешевых диктерионах[61 - Диктерион – публичный дом, где работали диктериады – проститутки.]. Иногда еле доплетется на Пникский холм. Но Ситалк – наш союзник, а Садок – гражданин Афин, поэтому мы терпим… Может, он еще пригодится, если бросит пить.

Перикл снова подозвал виночерпия.

Отхлебнув вина, заметил:

– Да, еще важный момент. У тебя акцент, это ладно, боспорские греки сами говорят на ионийском диалекте. Даже в Элладе разговаривают на четырех диалектах. Но имя… С таким именем останешься в их глазах метеком. Пусть будет…

Он задумался.

– Спарток! Не аристократическое, но лучше, чем твое фракийское… Устраивает?

Одрис кивнул. Грек довольно потянулся к нему ритоном.

– Ну, что! Поздравляю с началом новой жизни.

По галерее разнесся звон металла.

Солнце тонуло в Сароническом заливе. Пламенеющий над Пиреем багровый закат измазал паруса кораблей кровью. Тень наползала из-за холма Нимф, накрывая вороновым крылом Ареопаг, агору и уже дотягиваясь до надгробий Керамика. Афина Воительница над стеной Акрополя медленно прикрывала веки.

Город готовился к ночи.

3

Раздвинув тяжелую портьеру, Первый архонт Феодор выскочил из парилки. Вместе с ним в зал ворвались клубы горячего влажного воздуха.

– Ты меня пересидел, – с блаженной улыбкой проговорил Перикл.

– Стареешь, стратег, – засмеялся Феодор, плюхнувшись на застеленную овечьей шкурой скамью.

– Да ладно, можно подумать, ты у нас эфеб… С брюшком!

Оба расхохотались.

Ткань снова раздвинулась – в зал скользнул тонкий юноша, обнаженный и розовый от пара. Бросив на Феодора смущенный взгляд, заторопился в кладовую. Первый архонт зажмурился – не то от усталости, не то вспомнив что-то приятное. Затем до хруста потянулся и стал внимательно разглядывать закуски на трапедзе[62 - Трапедза – стол для угощения.].

Довольно заявил:

– Твоя парилка – это что-то! Особенно мне понравилось, когда ты плеснул пива. Кто тебя этому научил?

– Скифы. Ну, ты знаешь… Конники, которые следят за порядком на улицах. Они в парилке так иной раз чудят. Прости меня, Гестия, Дева непорочная и благостная… Представляешь, стебли конопли бросают прямо на раскаленные камни. От них пар валит, а дух такой… пряный, с кислинкой, закачаешься. Скифы орут, прыгают, в глазах безумная радость… Нет, лучше этого не видеть.

– Очень уж ты все правдоподобно описываешь, – заулыбался Феодор. – Скажи прямо: грешен, балуюсь.

Перикл усмехнулся.

– Балуюсь! Но не грешен… Такие процедуры усталость после дебатов в Совете снимают лучше, чем хиосское.

Оба выпили, закусили оливками и свежеиспеченным, еще теплым белым хлебом с коричневой хрустящей корочкой.

– Давай о деле поговорим, – Первый стратег посерьезнел. – Я хочу провести через Коллегию архонтов одного человека. Мне нужна твоя помощь.

Феодор прихлебывал холодное вино. Набирал по чуть-чуть в рот, перекатывал между щеками, глотал, причмокивая. Наслаждался. Казалось, в этот момент его не интересует ничего, кроме вкуса и аромата выдержанного виноградного напитка.

– Ты знаешь, – вдруг заметил он, – а мне нравится пить по-скифски, неразбавленное.

Перикл молчал.

– Какого? – наконец, спросил Феодор.

– Спарадока, сына Тереса.

Первый архонт удивленно вскинул брови.

– Он жив? Говорили, что его корабль потерпел крушение по пути в Афины. Где-то возле Фасоса… Зачем он тебе?

– Боспор. Там пора навести порядок. Кизик начал задирать цену на зерно. Ты знаешь: стоит опту в Пирее подняться на халк[63 - Халк – одна драхма равнялась шести оболам, один обол – восьми халкам, один халк – двум лептам.], как в Афинах розница подскакивает на обол. Сделаю его Первым архонтом Пантикапея.

– Подожди… – Феодору показалось, что он ослышался. – Я правильно понял? Посадить во главе полиса своего человека без всяких выборов?

Перикл фыркнул:

– А как Кизик посадил Гилона пресбевтом[64 - Пресбевт – царский наместник.] в Нимфее без всяких выборов? Боспор не Афины, там правит сила.

Феодор с сомнением покачал головой, потом спросил:

– И что нужно?

– Афинское гражданство. Я выкупил его из рабства – теперь он метек.

Феодор изобразил на лице недоумение.

– Метека? Фета[65 - Феты – беднейшее сословие афинских граждан.]? Со времен Солона феты на занимают в Афинах должностей. Так он еще и метек!

Перикл терпеливо поправил собеседника:

– Речь не об Афинах, а о Боспоре. Любого боспорянина поскобли – так он хорошо если только наполовину метек. Но афинское гражданство – обязательно! Что касается ценза, то архонты Пантикапея выделят ему приличный надел. Имея собственную землю, он быстро разбогатеет на поставках пшеницы.

Феодор хитро посмотрел на собеседника.

– Выделят?

– А куда они денутся. Я их хорошо попрошу, используя аргумент Фемистокла – триеры, набитые гоплитами[66 - Гоплит – древнегреческий пехотинец.].

Оба рассмеялись.

Первый стратег ждал ответа.

– Ну, не знаю, – процедил Феодор и плотно сжал губы.