Российская провинция: 90-е, прощание с СССР. Мордовия в газетных публикациях 1989—1991 гг.

    А. ШИКУР

Что касается просьб наших юных читателей, опубликовать полный список состава ансамбля, можно лишь направить к «Звуковой дорожке» «Московского комсомольца»: в группе три вокалиста – — Андрей Разин (25 лет), Юрий Шатунов (15), Константин Пахомов (17). На ударных – Сергей Серков (14). Клавишные – Александр Прико (15). Композитор Сергей Кузнецов (23), по некоторым данным, недавно покинул группу (не начало ли распада «Мая»? ). Магнитофонные альбомы: 1. «Ласковый май» -! (поет Ю. Шатунов); 2. «Ласковый май» – 11 (поет К. Пахомов); – 3, «Немного о себе»» (поет А. Разин).

==============================================

28 мая 1989 года, «Молодой ленинец».

РАСТЕТ МИГРАЦИОННЫЙ ПОТОК ИЗ РЕСПУБЛИКИ. ПОЧЕМУ?

Опубликованы предварительные итоги всесоюзной переписи населения 1989 года

Честно говоря, сообщение Мордовского республиканского управления статистики не порадовало. Хотя то, что мы узнали, в общем-то закономерно; таких или подобных итогов и следовало ожидать. Но все по порядку. За 10 лет, прошедших после последней Всесоюзной переписи, население республики уменьшилось на 27 тысяч человек, или на 2,8 процента. Если когда-то в Мордовии жило больше миллиона человек (в начале 1970 года – 1 миллион 30 тысяч), то вот уже многие годы мы все дальше уходим от этого «рубежа». На 12 января 1989 года нас было – лишь 964 тысячи – на 66 тысяч меньше, чем 19 лет назад! За всю историю автономии она теряла больше лишь во время войны.

За последние 10 лет уменьшилась численность населения в 18 сельских районах республики. То есть почти во всех – лишь Зубово-Полянский, Лямбирский и Чамзинский составили исключение. Но если во всех этих трех районах в совокупности прибавилось 9 тысяч человек, то один – Ковылкинский потерял 14 тысяч!

Статистики основными причинами уменьшений населения в МАССР посчитали «межобластную миграцию и миграцию в крупные города своей республики». Да, в последние годы все больше людей покидают годные дома и отправляются в поисках лучшей жизни в город, в другие регионы страны. Много уроженцев оседает, например, в Москве и Подмосковье.

С «межобластной миграцией», кажется, разобрались, а вот что касается «миграции в крупные города своей республики», тут, скорее всего, специалисты ошиблись. Если быть точнее, под этой формулировкой скрывается лишь Саранск, в котором сейчас живет 312 тысяч человек – на 49 тысяч больше, чем в 1979 году. Естественно, прибавилось и множество проблем. Чтобы удостовериться в том, что город растет не только за счет новорожденных, не стоит обращаться к исследованиям ученых. Достаточно приглядеться к прохожим. Или побывать на вокзалах в субботние дни – порой кажется, что весь Саранск устремляется на выходные в деревню, к родным пенатам. Коренные горожане, вероятно, составляют меньшинство…

Что же касается другие городов Мордовии, то они «раздались» не на много: Ковылкино и Рузаевка – на 2 тысячи человек за 10 пет, Ардатов, Инсар и Краснослободск в пределах тысячи, Темников – на 1,8 тысячи. Видимо, сработали вышеописанные причины.

Диспропорции в развитии Саранска и остальных территорий республики проявляются здесь довольно явственно. Понятие провинции, как ни прискорбно это отмечать, у нас (и не только у нас, в Мордовии, а, пожалуй, и во всей стране) рано списывать в архаизм, оно даже приобретает с годами еще более обостренный смысл.

Но райцентр есть райцентр. Здесь хотя бы асфальт есть… Поэтому население всех райцентров республики (за исключением Атюрьеаа и Больших Березников) растет. Самые быстрые темпы роста, отмечены у Лямбиря – 172,9 процента за 10 лет (плюс три с половиной тысячи человек), наверное, сказывается близость города; 150,8 процента у Чамзинки (плюс 3,3 тысячи), по численности населения поселок уже обогнал города Инсар и Темников; 135 процентов – у Ельников (плюс 1,4 тысячи); 146,5 процента – у Атяшева (плюс 2 тысячи).

Несколько лет назад впервые за всю историю городское население Мордовии обогнало по численности сельское, и сейчас на 545 тысяч горожан приходится всего 419 тысяч сельчан. По сравнению с тем же 1979 годом город увеличился на 79 тысяч человек, в том числа за счет естественного прироста лишь на 46 тысяч. Более 33 тысяч новоявленных горожан – «посланцы» деревни. Не они ли составляют основную часть «квартирной» очереди?

Сельское же население вследствие миграционного Оттока уменьшилось на 106 тысяч человек!

И еще несколько цифр из сообщения управления статистики. Говорят, в среднем рождается 13 мальчиков на 12 девочек, но с годами соотношение меняется – в связи с более высоким уровнем смертности мужского населения. Так, в 1959 году в Мордовии мужчин было меньше, чем женщин, на 144 тысячи – главным образом тогда сказывались последствия больших потерь в годы войны. В последующем происходило постепенное выравнивание. Шансы быстрее найти свою половину больше у горожанок: на 1000 мужчин приходится 1171 женщина (в селе соотношение иное 1000—1182).

    А. ШАБАЕВ

==============================================

20 августа, «Молодой ленинец».

НА ДИСКОТЕКУ… В ЦЕРКОВЬ

Обращая лица в ту сторону в дни религиозных праздников старухи осеняют себя крестным знамением. Но так как церковный календарь все более сближается со «светским» – большие праздники верующих довольно часто совладают с торжественными и «красными» датами атеистов, то все чаще в эпицентре былого внимания старожил Большого Маресева происходят действа, весьма отдаленно напоминающие церковную службу, а музыка и песни, оглашающие округу, – и вовсе не похожи на торжественные, но малоэкспрессивные молитвы. Да, здесь, в самом центре Маресева, действительно, когда-то стояла церковь, но несколько десятилетий назад некое руководящее лицо решило, что облик социалистического села не совместим с видом культового сооружения, прививающего подрастающему поколению религиозные чувства – и церковь была обезглавлена,

Сейчас здесь находится… Дом культуры.

Существование сверхъестественных сил допускаю лишь в кино да художественной литературе, но к чувствам верующих, – тем не менее, отношусь с уважением. Невозможно вот так, сразу, отказаться от того, что некогда составляло основу нашей культуры. И когда я вижу на телеэкране хорошо знакомые всем кадры хроники – в последнее время они повторяются особенно часто: сорванные с церквей кресты, низверженный на землю колокол, когда узнаю об амбарах или мастерских, втиснувшихся в древние стены храмов, мне становится» больно. Уж лучше заколоченные окна и двери и поросшие травой купола (хотя чего уж тут хорошего!). По крайней мере, становится заметна наша нравственная глухота. Может, хоть у кого-то засаднит совесть.

Клуб, конечно, – не амбар. Но представьте, как здесь когда-то отпевали усопших, поверяли мифическому верховному судье свои самые сокровенные желания… Взгляните на нынешнее здание, огромное, несуразное бревенчатое сооружение, лишенное былой магической силы, нарушившее всю прежнюю пропорциональность линий. Нет, я против такого «рационального» использования «жилого фонда».

…Большемаресевским сельским клубом заведует Александр Видяйкин. В Чамзинском райисполкоме мне отрекомендовали его как одного из лучших культработников района: инициативен, трудолюбив, опытен, хотя и молод. Пользуется среди односельчан немалым авторитетом. Привели и неоспоримое доказательство – в этом году две выпускницы местной школы вернутся домой с дипломами культпросветработников. Что ж, резонно: профессия открывается через личность.

Селу адресное бюро не требуется – — по причине небольших масштабов и всеобщей информированности жителей. Но все же найти Александра оказалось непросто. Обычное дело страда, на счету каждая пара рабочих рук, улицы до конца дня как бы замирают.

Помогли школьники, посоветовали, ехать в местный пионерский лагерь – гордость Большого Маресева:

– Александр Иванович – наш физрук.

А водитель грузовика, согласившийся подкинуть до лагеря, всю недолгую дорогу пытался перекричать шум мотора, охарактеризовывая своего односельчанина, – и какой он футболист хороший, да танцор отменный, да певец голосистый.

Однако Александр, узнав о цели моего приезда, не то чтобы сник, но и не воспылал энтузиазмом.

Спустя полчаса мы снимали с дверей Дома культуры тяжелый амбарный замок. Двери оказались под стать всему заведению – узкий пиджак на полном человеке, полы вразлет. Потому-то, наверное, и показалось мне, что с нашим появлением в тесном коридорчике Дома культуры не стало светлее. Куда уж светлей – щели позволяли заглядывать внутрь, не переступая порога.

Интерьер Дома культуры ожидания не превзошел, все оказалось так, как и представлялось по рассказу Александра. Небольшое фойе – плакаты по стенам, столик, скамеечки, тут же занятые местными ребятишками, высоченная печь-голландка (само это слово – «фойе» – пишу с некоторым смущением, уж очень трудно соотносится оно, какое-то чистое, сверкающее, больше подходящее, скажем, кинотеатру «Победа» в Саранске или Дворцу культуры профсоюзов с мрачной, серой обстановкой). Да и тусклые горящие лампочки в летний полуденный зной – не Дом культуры возводили строители! – не располагали к подобным аналогиям,

«Зал» (ну, не могу не поставить кавычки – хоть убейте!) был немного больше. Но такие же скрипучие полы, огромный черный цилиндр «голландки», потрескавшиеся балки-перекрытия… Лет пять назад, когда наконец-то решились на ремонт, потолок укрепили деревянными рейками.

– Но боюсь, – хмурится Александр, запрокидывая голову, – ох, как боюсь. Приходится, открывая дискотеки, предупреждать ребят, инструктировать, куда бежать в случае чего…

Знакомство с Домом культуры закончилось в кабинете (здесь же – костюмерная, здесь же – художественная мастерская, здесь же – склад). Вероятно, здесь же и скрывалась причина, того, что наш разговор о сельской культуре постоянно возвращался к одному и тому же – неисправной электропроводке, провалившимся полам да грозившему рухнуть потолку.

В Чамзинском районе три десятка клубов и домов культуры. Бюджет отдела культуры райисполкома – около 350 тысяч рублей (привожу прошлогодние данные, так как год нынешний может внести свои коррективы). Крупная, вроде бы, сумма не способна ввести в заблуждение даже школьника. Всего около десяти тысяч рублей на одну «культурную точку». А если принять во внимание, что большинство средств уходит на крупные районные мероприятия да финансирование деятельности крупных же ДК, то окажется, что на «мелочь» остается одна мелочь,

И все же, несмотря на тяжелейшее положение с сельскими клубами и домами культуры (больше 20 из них ютятся в приспособленных помещениях; в этом смысле Большое Маресево – скорее, правило, а не исключение), несмотря на все это часть денег из тех 350 тысяч оказалась неиспользованной! Абсурд?

– Увы, закономерность, – объяснила Лидия Петровна Юдина, зав. отделом культуры, – Деньги у нас вроде бы и есть, но их в то же время вроде бы и нет…

Объяснение до банального просто. Строительство и ремонт клубов разрешается вести только силами государственных строительных организаций. Такова же для отдела культуры практически одна – местное РСУ. Остальные – типа ПМК – за работу и не берутся: планы у них настолько напряженные, что в них не удается проникнуть даже при всей настойчивости культработников.

Остается одна-единственная возможность – так называемый нештатный фонд, который может позволить нанять любого мастера-умельца. Это около трех тысяч рублей в год (на все 30 клубов и ДК). Вот потому-то и был невесел Александр Видяйкин, рассчитывая, что делать со своей «сотней»; пригласить электромонтера – Госпожнадзор сделал уже последнее предупреждение, или найти плотника – хоть мало-мальски залатать щели.

Распределение «серег по сестрам» происходит в начале года. Деньги переводятся на счета сельских Советов, а уж местные власти распоряжаются ими по собственному усмотрению. Бывает, что этими средствами латаются бреши в совершенно посторонних бюджетах. Вот и приходится радоваться самым обыденным вещам – крыше над головой да теплу. Хотя и крыша-то очень часто не своя. Большинство клубов в районе «совмещенные» – с правлениями колхозов, библиотеками, исполкомами сельских Советов, магазинами, отделениями связи… В Маклове Дом культуры приютила местная школа – старинный купеческий дом, в котором прежде размещался ДК, уже разваливался.

В поселке Комсомольский ожидается долгожданное новоселье. Ждут его и на самом деле долго – лет восемь. Старое здание закрывали на реконструкцию, потом вообще разломали, но в этом году, надеются жители, Дом культуры все-таки будет торжественно сдан в эксплуатацию.

А Лидия Петровна Юдина сдерживает радость:

– Порой и не знаешь, с какой стороны ждать подвоха. Сейчас требуется ремонт районного ДК – так нет стройматериалов. Даже шифера – под боком свой шиферный завод – и то нет!

А что же местные хозяйства? Кому больше нужен Дом культуры – районному начальству или председателю колхоза? Если в Ивановой Поляне почти не осталось жителей – одни бабки – и клуба нет – не прослеживается ли между этими невеселыми фактами какая-то связь, пусть и не самая прямая?

Заведующий клубом получает зарплату 80 рублей в месяц – на рубеже прожиточного минимума. Директор Дома культуры – чуть больше. Имеют права помочь своему культработнику местные хозяева. Такая помощь, на мой взгляд, вполне закономерна. Ведь о каком авторитете может идти речь, если человек вынужден думать о пропитании, а не о деле.

Но правом 30-процентной надбавки к зарплате культпросветработника воспользовались лишь два колхоза – «Рассвет» (с. Большое Маресезо) и «Красная Мордовия» (с, Мокшалей). Когда с такой просьбой обратились в хозяйство работники Дома культуры (с. Большие Ремезенки), совет трудового коллектива колхоза «Победа» предложил немолодым уже женщинам подрабатывать на ферме. Мол, не хватает рабочих рук,

А может быть, потому и не хватает, что не хотят люди, чтобы в них видели только рабочие руки?!

Лидия Петровна Юдина с гордостью рассказывала мне о культработниках района: сильные, опытные кадры – «начинали тогда, когда работали не на страх, а на совесть». Но что будет через 2—3 года? – сетовала она. Престиж профессии падает. И не только мизерная зарплата в том причина. Бесправное положение – вроде бы и на селе живет, а не свой, человек, не колхозник. Многие руководители говорят откровенно: «Танцуй, развлекай, а нас не задевай». А с другой стороны, чуть что – помогай, интеллигент!

Может быть, еще и потому грустил Александр Видяйкин из Большого Маресева?