FNaF: Into the pit

– “Ну, может, тебе стоит попробовать завести одного”, – сказал дедушка. – “Тебе не обязательно быть общительной, если ты не хочешь, но всем нужен один хороший друг”.

– “Ты не знаешь, что мне нужно!” – Милли встала из-за стола. – “Я пойду делать домашнее задание”. – У неё на самом деле не было домашнего задания, так как завтра был последний день перед каникулами, но она сказала бы всё, что ей было нужно, чтобы уйти оттуда.

– “А я пойду в свою мастерскую”, – сказал дедушка. – “Ты не единственная, кто может вылететь из комнаты, девчушка”. – Впервые с тех пор, как она переехала к дедушке, он говорил так, будто действительно злился на неё.

В своей комнате Милли открыла ноутбук, зашла на Ютуб и набрала «музыкальные клипы Курта Кэрриона». Она кликнула на «Маску Смерти», свою любимую песню. Видео было наполнено изображениями воронов, летучих мышей и кружащих стервятников. В центре всего этого был сам Курт Кэррион, рыча мрачную песню, его чёрные волосы торчали в разные стороны, лицо было бледным, а чёрная подводка для глаз была идеальна. Милли казалось, что Курт Кэррион – единственный человек на планете, который её поймет.

Кого она обманывает? Никто её не поймёт.

– “Пожалуйста, не кипяти меня заживо”, – сказала Милли. Она должна была найти способ выбраться. Внезапно ей отчаянно захотелось жить.

– “Не кипячение? Ну, это понятно. Судя по всему, это очень неприятный способ. Люди, наблюдавшие кипячения во времена Генриха VIII, говорили, что это было настолько отвратительно, что они предпочли бы видеть обезглавливание. О! Есть один хороший вариант, о котором мы ещё не говорили. Обезглавливание!” – Он сказал это так, словно это было какое-то счастливое слово. – “Конечно, есть много способов отрубить голову, и когда лезвие достаточно острое, то этот вариант довольно быстрый и безболезненный. Впрочем, когда лезвие недостаточно острое… ну, бедняжке Марии, королеве Шотландии, пришлось получить три удара тупым старым топором палача, прежде чем её голова освободилась от тела. Гильотина же была быстрым и чистым способом, хоть и не требовала особого мастерства со стороны палача, что позволяло легко избавиться от всех этих богатых сопляков во время Французской революции. Они просто выстраивали их в ряд и прогоняли через гильотину, как по конвейеру. Можно сказать, по линии разборки!” – голос снова сделал паузу, чтобы хихикнуть. Как бы то ни было, но он, похоже, очень хорошо проводил время за счёт Милли. – “В Саудовской Аравии – где сейчас твои родители, я прав? – всё ещё используют обезглавливание как свою излюбленную форму смертной казни. Они используют меч, который я нахожу довольно стильным и драматичным”.

Саудовская Аравия, подумала Милли. Её родители были совсем далеко. Совсем не в силах ей помочь. И теперь, когда она стояла лицом к лицу со смертью, она по-странному чувствовала к ним больше любви, чем когда-либо прежде. Конечно, они были странными, принимали странные решения и совершали глупые ошибки, но она знала, что они любили её. Она вспомнила ужасные шутки отца и то, как мама читала ей сказку за сказкой перед сном, когда она была маленькой. Может быть, её родители и отличались от родителей других детей, но они всегда заботились о её основных потребностях, и они всегда заставляли её чувствовать себя в любви и безопасности.

Милли хотела быть в безопасности.

– “Милли, хотя бы спустись вниз и поздоровайся!” – позвал дедушка с лестницы.

Это был Сочельник, и дедушка весь день излучал рождественскую музыку, напевая «Серебряные колокола», «Белое Рождество» и другие наименее любимые песни Милли на кухне, пока готовил ветчину и украшал печенье.

Судя по шуму внизу, Милли предположила, что приехали её тетя, дядя и двоюродные братья. Этот факт её не радовал. Её ничего не радовало.

Милли неохотно спустилась вниз. Они собрались вокруг старинной стеклянной чаши для пунша, которую дедушка откопал неизвестно откуда в этом доме, полном всякой всячины.

Все они были одеты в рождественские свитера, даже её надоедливые маленькие кузины. Тётя Шери надела какую-то носимую мерзость с оленем с горящим носом. Дядя Роб, глуповатый брат её отца, был одет в красный свитер с леденцами, а Кэмерон и Хэйден – в одинаковые свитера эльфов. Всё это было так отвратительно, что Милли боялась, как бы у неё из глаз не пошла кровь.

– “Счастливого Рождества!” – поприветствовала её тётя Шери, раскинув руки для объятия.

Милли не двинулась к ней. – “Здравствуйте”, – сказала она, её голос был как капающая сосулька.

– “Отправляешься на похороны, Милли?” – сказал дядя Роб, кивая на её с ног до головы чёрно-фиолетовую одежду. Он всегда говорил ей это и, по-видимому, никогда не переставал находить это забавным.

– “Хотелось бы”, – сказала Милли. Лучше быть в честном печальном окружении, чем в фальшивом счастливом. И уж конечно, она предпочла бы похоронную органную музыку вместо того, чтобы быть вынужденной снова слушать «Зимнюю Сказку».

– “Милли не празднует Рождество в этом году”, – сказал дедушка. – “Но, по крайней мере, она согласилась почтить нас своим присутствием”.

– “Как ты можешь не хотеть праздновать Рождество?” – сказал Хэйден, глядя на Милли большими невинными голубыми глазами. – “Рождество это потрясающе”. Он немного шепелявил, когда говорил «Рождество» и «потрясающе», что, как предположила Милли, некоторые люди сочли бы милым.

– “И подарки это потрясающе!” – Сказал Кэмерон, в волнении тряся кулаком. Оба ребёнка были такими гиперактивными, что казалось, будто родители налили им полные стаканы чёрного кофе. Милли задумалась, было ли когда-то время, когда она так волновалась из-за праздника, или же она всегда знала об этом лучше.

– “Наша культура и так уже слишком материалистична”, – сказала Милли. – “Почему вы хотите ещё больше вещей?”

Её тетя, дядя и двоюродные братья явно чувствовали себя неловко. Хорошо. Кто-то в этой семье должен был сказать правду.

Шери натянула на лицо улыбку. – “Милли, может быть, ты хотя бы выпьешь чашечку гоголь-моголя?”

– “Пить гоголь-моголь – это всё равно что пить мокроту”, – сказала Милли. В самом деле, как такой отвратительный напиток стал частью любого традиционного праздника? Гоголь-моголь и фруктовый пирог больше походили на наказание, чем на праздник.

– “Что такое мокрота?” – спросил Хэйден.

– “Это такая противная слизистая штука, которая у тебя в горле и носу, когда ты простужен”. – сказала тётя Шери.

Кэмерон поднял свою чашку. – “Ням! Яичные сопли!” – сказал он и сделал большой эффектный глоток, оставив на своей верхней губе яичные усики.

Милли не могла этого вынести. Она должна была уйти отсюда. – “Я пойду прогуляюсь”, – сказала она.

– “А можно нам тоже?” – спросил Хэйден.

– “Нет” – ответила Милли. – “Мне нужно побыть одной”.

– “Ну, не уходи слишком далеко”, – сказал дедушка. – “Мы будем ужинать через час”.

Когда Милли направилась к двери, дедушка крикнул ей, чтобы она не забыла надеть пальто, но она проигнорировала его.

У всех домов в районе были припаркованы дополнительные машины, без сомнения, из-за посещения членов семьи, отмечающих этот праздник. Все эти люди ведут себя одинаково, делают одно и то же. Подарки, гоголь-моголь и лицемерие. Что ж, Милли была совсем другой, и она не собиралась в этом участвовать.

Лицемерие, снова подумала она, и на этот раз это слово её задело. Дилан сказал, что она была лицемерной, потому что судит о Брук по её внешности. Но мальчиков, – даже таких крутых, как Дилан, – обманывала внешность. Если обычная милая блондинка обращает на них хоть какое-то внимание, они думают, что она святая и гений в одном лице. Милли ни в коем случае не была лицемерной. Она была правдолюбимой, и если некоторые люди не могли принять правду, то это была их проблема.

Пройдя круг по кварталу, ей стало довольно холодно, но она никак не могла вернуться в дом.

Ей в голову пришла одна мысль. В дедушкиной мастерской был небольшой обогреватель, который он всегда держал включенным; он мог согреть её, пока она ждала празднования. Он был слишком занят своим жалким маленьким праздником, чтобы идти в мастерскую. Это было идеальное место, чтобы спрятаться.

Дедушка держал ключ под цветочным горшком рядом с дверью мастерской. Милли нашла его, открыла дверь и потянула за цепочку на оголённой колбе лампочки, которая освещала маленькое помещение без окон. Она закрыла за собой дверь и огляделась.

Это место было ещё больше забито всякими вещами, чем в прошлый раз, когда она была здесь. Дедушка, должно быть, и впрямь ходил по дворовым распродажам, блошиным рынкам и складам утильсырья. Рядом с его верстаком стоял ржавый старинный велосипед с огромным передним колесом и крошечным задним. Здесь также было много старых механических игрушек – металлический клоун в банке, который бросал монеты в рот, чёртик из табакерки, который напугал её, когда кукла-шут внутри выскочила, хотя она знала, что произойдёт, как только она начнёт поворачивать ручку. Здесь была даже одна из тех ужасных улыбающихся кукол-обезьян, которые ударяли в тарелочки.

Зачем дедушке понадобились все эти вещи, и что он собирается с ними делать? Починить их, а потом использовать, чтобы ещё больше загромоздить дом, решила она.

Самый странный предмет из многих был зажат в углу мастерской. Это был какой-то механический медведь с галстуком-бабочкой, цилиндром и жуткой пустой улыбкой. Он выглядел так, словно когда-то был бело-розовым, но годы запущенности сделали его грязно-серым. Он был большим – достаточно большим, чтобы человек мог забраться в полость его тела, как в тех научно-фантастических фильмах, где люди управляли гигантскими роботами. Шарниры на его конечностях создавали впечатление, будто его части когда-то двигались. Должно быть, это была персонаж одного из тех старых детских аттракционов, в которых использовались жуткие аниматроники. Почему маленьким детям всегда нравились вещи, вызывающие кошмары?

Снаружи мастерской Милли услышала смех и крики. Хэйден и Кэмерон играли на заднем дворе. Ей и в голову не пришло запереть дверь мастерской изнутри. А что, если они попытаются войти?

Она не могла позволить им найти её. Они пойдут и расскажут обо всём взрослым, а потом её затащат обратно в дом и приговорят к обязательному празднованию.

Милли поймала себя на том, что смотрит на старого аниматроника-медведя не просто из любопытства, а как на потенциальное решение своей проблемы.

Она открыла дверцу в полость тела механического медведя, заползла внутрь и закрыла за собой дверь. Тьма окутала её. Это было намного лучше, чем раздражающе мерцающие огни и броские яркие рождественские свитера.

Это было идеально. Здесь её никто не найдёт. Она могла вернуться в дом после того, как услышит, что машина дяди Роба и тёти Шери отъезжает от дома. Ну и что с того, что она скучала по общению по Скайпу с родителями? Это послужит им хорошим уроком за то, что они были так далеко от неё на Рождество.

– “Дети, время рождественского ужина!” – выкрикнул дедушка через дверь на задний двор. – “Милли, ты тоже заходи, если слышишь меня”.

Кэмерон и Хэйден вбежали внутрь, их щёки порозовели от холодного воздуха.

– “Здесь чудесно пахнет”, – сказал Кэмерон.

– “Ну, это потому, что я приготовил вам застолье”, – сказал дедушка. – “Ветчину, сладкий картофель, булочки и мамину запеканку из зелёной фасоли. Вы, ребята, случайно не видели Милли, пока были там?”