Жертвенник Галатеи. Роман

Перед ними стоял молодой человек лет двадцати пяти, среднего роста и в старомодном сером костюме, какие носили, наверное, веке в девятнадцатом. Клетчатый серый платок заколот бриллиантовой булавкой, на манжетах – запонки, ноги – в сверкающих лакированных ботинках. Бледная кожа, светлые, короткие волнистые волосы зачесаны на бок, но глаза очень темные, почти черные. Несси он почему-то напомнил гения эпохи Возрождения, Рафаэля Санти. Ну, если представить, что Рафаэль мог быть блондином… Но, в целом, действительно похож: те же тонкие черты лица и печальный взгляд человека, который видит, как на него надвигается необратимое. Мужчина поднял перед собой ладони, и Несси заметила, что подушечки пальцев перепачканы чем-то темным. Чернилами, может быть?..

– Disc?lpame, por favor[2 - Простите меня, пожалуйста (исп.)], сеньориты, – произнес он извиняющимся тоном. – Я не хотел вас так пугать.

– Откуда вы тут взялись? Вас тут не было! – возмутилась Вика, принимая самый воинственный вид, как делала всегда, когда не хотела показать, что ей страшно.

– О, вы меня наверное просто не заметили, – улыбнулся незнакомец, – я все это время был здесь, за конторкой, – он махнул рукой в сторону длинного стола у входа, над которым возвышалось что-то вроде кафедры. – Я поздоровался с вами, когда вы вошли. Но вас так увлекли мои куклы, что вы даже не услышали.

Девушки переглянулись. Когда они зашли в мастерскую, тихо звякнул колокольчик. Но Вика сразу рванула разглядывать кукол. А Несси точно помнила, что сначала огляделась. Как она могла не заметить человека совсем рядом?.. Но ее подругу почему-то больше заинтересовал другой вопрос.

– Ваши куклы? – она нахмурилась. – Так это вы – Мартин?

– Мартин – спокойно ответил мужчина. – Ударение на последний слог. Это фамилия. Мое имя – Федерико.

– Француз, что ли?

Несси мысленно закатила глаза. Нет, Вика была хорошей девчонкой. Но иногда ей так шло молчать!

– Каталонец, – тонко улыбнулся кукольный мастер и добавил, на всякий случай: – Это в Испании.

– Я знаю, где Каталония, – огрызнулась та. – Я учусь на филфаке.

Да, конечно, это все объясняет… Несси уже сто раз пожалела, что они сюда пришли. Но она поняла, что если сейчас не вмешается, ее подруга может ляпнуть еще какую-нибудь глупость, и поспешила сказать:

– У вас… у вас очень интересные куклы, сеньор Мартин.

Улыбка получилась так себе, ну да ладно.

– Федерико, просто Федерико, сеньорита, – учтиво поклонился каталонец. – Благодарю за добрые слова. Знаете, многих посетителей они пугают. Не знаю, почему. Возможно, своей неопределенностью? Я будто бы ловлю время и закупориваю его в бутылке. Зритель подсознательно ждет следующего шага, но его никогда не будет. Он обрывается в вечности. Можно сказать, я останавливаю саму жизнь.

Он смотрел Несси в глаза и как будто гипнотизировал словами. Она слышала, как они отдаются эхом под сводами опустевшего сознания. Федерико говорил о том, о чем она сама думала, но у нее не хватало слов, чтобы выразить это.

– Но, разумеется, это не так, – кукольный мастер внезапно отвернулся от нее и с любовью оглядел свои творения. – Эти люди умерли задолго до того, как я их запечатлел.

– Что вы имеете в виду? – резко спросила Вика, на которую, кажется, гипноз не подействовал. – Это же всего лишь куклы!

Федерико внимательно поглядел на нее, потом сказал:

– Не совсем. Я делал их с натуры. С фотографий.

– С фотографий… – эхом повторила Вика. Потом, будто у нее возникло какое-то подозрение, она обернулась и еще раз взглянула на жуткие композиции. – «Чарльз и Агата, 1865»… О, Господи! – выдохнула девушка и с неожиданной силой схватила Несси за руку. – Пойдем отсюда быстрее!

Несси ничего не понимала.

– Стой! Но почему? Ты же сама хотела, чтобы мы зашли…

– Да, а сейчас хочу, чтобы мы вышли! – настаивала Вика и почти силком потащила подругу к выходу. – Сваливаем! А ты, – сказала она, приблизившись к Федерико, – ты – просто извращенец, вот ты кто!

Он никак не отреагировал. Только печально улыбнулся и вернулся за свою конторку.

– Несси, шевели ногами!

Они выскочили на улицу, хлопнув дверью. Лил страшный дождь, и Несси пришлось поднять воротник, чтобы ледяные капли не попадали за шиворот. Но Вика, кажется, ничего не замечала, и неслась вперед по улице, бормоча про себя: «Извращенец! Урод! Некрофил!» И это было еще самое приличное. Несси не рисковала лезть под руку, пока они не вышли из старого города. Только тогда ее подруга немножко успокоилась. Не сговариваясь, они зашли в первое попавшееся кафе и заказали по чашке «двойного американо». Вика зарылась в свой телефон и заговорила лишь после того, как одним глотком выпила полчашки кофе.

– Слушай, Несси. Я – дура, что потащила тебя в эту лавку. Но кто знал, что там будет такое? Короче, ты в этой теме вряд ли шаришь. Но я один раз наткнулась в сети на закрытую группу… в общем, там люди делятся фотками пост-мортем.

– Пост-мортем, – Несси нахмурилась, – посмертная фотография? Ну да, я знаю, что была такая традиция в викторианскую эпоху. Я же не в теплице живу. Ну и что?

– А то! – Вика ударила кулаком по столу, но потом заметила, что на них косо смотрят, и понизила голос. – Ты слышала, что сказал этот псих? Эти люди умерли задолго до того, как он их запечатлел. И он делал куклы с фотографий.

– Подожди, ты что, хочешь сказать… – страшная мысль вспыхнула в голове, заставив Несси вздрогнуть. – Нет…

– Да! Сама вспомни. Там были даты. Тысяча восемьсот хрен знает какой год. Я думала, это даты, когда их сделали. Но в те годы этот кукольник явно еще не родился. Сколько ему лет? Двадцать пять-тридцать максимум! А он делает всю эту хренотень по фоткам! По тем самым фоткам! Зачем вообще ставить дату на куклу? Да еще одну! Если он хотел показать, что это кукла сделана с такого-то человека, он бы поставил две даты: рождения и смерти. Но там стоит только одна. Это дата, когда они умерли!

– А что, если это дата рождения? – жалобно спросила Несси, не желая верить, что они среди бела дня побывали в логове маньяка.

Но Вика только зло ухмыльнулась.

– Не веришь? Тогда смотри.

Она ткнула пальцем, увеличивая одну из фоток, которые смотрела, наверное, в той самой закрытой группе. Несси подавилась кофе. Закашлялась. Вытерла рот салфеткой. Фотография изображала двух пожилых людей. Женщина положила голову на колени мужчине, и он нежно гладит ее по седым волосам…

– Это Агата и Чарльз Мюррей, – сказала Вика. – Агата мертва. Раньше мертвых часто снимали с живыми. Считалось, хорошее фото на память. Я еще подумала, что видела где-то похожее, но не сразу вспомнила…

Несси подняла на нее полные ужаса глаза.

– Может, заявить о нем куда-нибудь?

– Куда? – Вика развела руками. – Он не убийца, просто делает куклы по старым фоткам. Это не запрещено. За фетишизм у нас статьи нет.

– Гадость какая…

– Да уж точно, – Вика закрыла страницу и убрала телефон. – Давай просто не будем больше ходить этой дорогой.

Несси кивнула. Она еще не знала, что сутки спустя снова зайдет в этот магазин. А ведь они могли поехать на трамвае…

В лифте, поднимаясь на девятый этаж, Несси изо всех сил старалась успокоиться. Бабушка и так, наверное, волнуется, что внучка задержалась. Может, даже пошла встречать ее на остановку с зонтиком, как иногда делала, если вдруг начинался дождь. На улице хлестал ливень – такой страшный: трудно было поверить, что всего несколько часов назад светило теплое, ласковое солнышко.

Но, войдя в квартиру, девушка была буквально сбита с ног младшей сестренкой, которая выбежала ее встречать с радостным криком:

– Фима, Фима, Фима! Смотри! Смотри, что мне бабушка купила! Смотри!

Несси зажгла свет и увидела тонкие блестящие крылышки, которые трепыхались у Тоши за спиной. Руки и мордашка были перемазаны фиолетовой краской, а волосы очень криво, но переплетены разноцветными ленточками.

– Фима, смотри, я теперь тоже пони! – вопила сестра, прыгая вокруг нее. – Круто, да?! Скажи – круто!

– Очень круто, – устало сказала Несси, снимая промокшие насквозь сапоги.

– Тоша, ну что ты на сестру кидаешься! – строго сказала бабушка, появляясь из своей комнаты. – Дай ей хоть раздеться!