Анти-ты

– Это Тома! – Сава поправляет свои дебильные очки, оплетая меня рукой. Он выглядит так, словно вчера сбежал то ли из хосписа, то ли из лаборатории, где ученые вывели его посредством скрещивания человека и самки богомола. А еще он точно выглядит как человек, который когда-то пытался трахнуть арбуз. – Тома – наша соседка! Бывшая соседка! Ха-ха!

Уморительно. Просто уморительно. Потрясающе. Невероятно!

– Вы придурки, вы точно конченые придурки, – я бессмысленно плююсь ядом, но им побоку. Моя агрессия их только забавляет.

Телефон подключился к Сети. Я проверила СМС и сообщения. Ничего. Залезла в «Инстаграм». Вот Слава и Сава стоят у рюмочной на Чистых прудах и орут наш адрес, зазывая всех подряд. Они реально нахватали людей с улицы? Совсем поехали?

Я оглядела разношерстную тусовку, от хипстеров до панков. Так, большинство из них я уже видела, если не вживую, так в той же самой рюмочной или в сториз у Пупы и Лупы. Несколько человек выглядели совершенно отбитыми, вроде «я живу на улице уже четыре года».

Что-то мокрое ткнулось мне в коленку.

– Какого черта тут собака?!

Слава и Сава ретировались, поглощенные потоком случайных людей. Собака пугливо мотала хвостом. Обычная дворняга, вонючая, с длинной шерстью.

– Кто привел сюда собаку?! – снова попыталась задать такой нескромный вопрос я. Парень с неадекватно длинными волосами, сам напоминающий эту собаку, жалостливо взглянул на меня.

– Извини. – Он потрепал ее за ухом и притянул к ноге. – Она казалась такой одинокой.

Я его уже видела. Точно где-то видела. До ужаса знакомое лицо. Да и внешность у него такая, что не сразу забудешь. Весь в татухах, с кривой бородой – даже не думала, что борода может быть кривой. К тому же татуировка на лице – самый быстрый способ привлечь внимание.

Не отвлекайся, Тома, не отвлекайся. Надо понять, что делать с квартирой.

Я рванула в свою комнату. На моем матрасе устроилось человек десять, если не больше. Все истерично смеялись, а на темно-синей икеевской простыне расплылось мокрое пятно. В руках «гостей» – банки пива.

– То-о-ома! А вот и То-о-ома! – крикнул кто-то. Плевать. Надо найти Славу или Саву.

Хотелось взбеситься как ребенок. Топать ногами, рыдать, реветь, орать. Хотелось взять полотенце и каждого здесь им избить. Я хочу, чтобы все исчезли по щелчку пальцев, а в квартире стало чисто, тихо и пусто, в конце концов.

Слава был найден на холодильнике.

Этот пузатый придурок едва помещался на этом крошечном холодильнике. Наши потолки до того низкие, что сесть нормально Слава не мог, поэтому стоял на карачках, в самой провокационной позе, под радостное хихиканье и ловил сразу несколько вспышек смартфонов.

Слава и Сава нравились мне как придурки. И если бы кто-то пересказал мне эту историю про антиновоселье, если бы я увидела ее в сториз или сама ввязалась в эту шумную компанию и поехала на чужую хату отпевать аренду, мне было бы смешно. Это была бы классная история. Я бы разделяла всеобщую радость кутежа и полного идиотизма. Но я участник событий, и поэтому мне совсем не весело.

– Ты говорил с хозяйкой? – Я не стала ждать, когда Слава спустится. Его гномье, красное от выпивки лицо стало умилительно добрым.

– Томочка, – заворковал он. – Это Тома, она офигенная! Она стендап-комик!

Боже мой, только не это. Разумеется, сразу же куча непрошеных заинтересованных взглядов, кто-то уже тычет пальцем.

– Том, пошути!

Обожаю, просто обожаю, когда они просят меня пошутить по щелчку пальцев.

– Слава, твою мать, слезай с этого чертового холодильника. – Я дернула его за ногу, отчего холодильник опасно качнулся в сторону. Угробить холодильник – этого нам еще не хватало.

Боковым зрением я замечаю, как кто-то из тусовки тушит сигарету в тарелке с остатками хлопьев, которые я не доела с утра. Потрясающе. Просто потрясающе.

– Да выпей с нами, – слышится со стороны. – Да чего ты? Пиво, водочка, есть вискарь еще.

Этот назойливый голос, казалось, жил сразу отдельно от всех тел или, напротив, бродил от человека к человеку как невидимый дух вечеринки. Чьи-то руки, плечи. Словно я опять в метро. Не могу нормально вдохнуть, докричаться до Славы или увидеть Саву. Ничего не могу. Ничего.

Я выхватываю протянутую бутылку водки и делаю глоток, не морщась. Я давно научилась этому трюку. Нет более простого способа впечатлить остальных, чем глотнуть самой высокоградусной дряни с каменным лицом.

Чтобы выжить в Москве, тебе нужна тусовка. Я тусуюсь – следовательно, я существую. Чтобы быть в тусовке, нужно уметь занимать место. И самый короткий путь для девочки, которая, как и я, не вышла лицом, – это алкогольное превосходство. Дело не в выпитом, нет, совершенно не в нем. Дело в манере. В отрепетированной боевой манере не щурясь поглощать алкоголь, быстро и с самым непроницаемым лицом. Выражать скуку всем своим внешним видом и разве что саркастично поднимать бровь, когда кто-то из мальчишек болезненно «ойкнет».

Мальчик с собакой вежливо тычет мне в плечо огромную упаковку сока «Добрый». Я чувствую, как по горлу медленно карабкается рвота, а по мозгу будто проходятся горячей сваркой. Вдох через нос, чтобы почувствовать землю. Надо показать, кто здесь главный. Показать, что я одна из них, доказать, что нормальная.

Ведь я нормальная. Я тусовочная, молодая, нормальная Тома. Как они. Такая же непутевая, ничему не принадлежащая, такая же «невзрослая».

– Моя девочка. – Слава хлопает меня по плечу.

Иногда, признаюсь честно, мне нравится подыгрывать той роли, которую на меня навешивают. Этакой жесткой и саркастичной стендаперши, прохававшей жизнь. Девочки, внутри которой живет разочарованный в жизни сорокалетний алкоголик. Я не люблю пить, серьезно, не люблю похмелье, муть в голове. Мне по факту вообще пить нельзя, но я везде ищу одобрения.

– Ты говорил с хозяйкой? – спохватилась я.

– Ага, но все вышло как-то тупо.

Разумеется, в моей жизни по-другому и не бывает.

Слава показал мне сообщения. Сухие и строгие. Сдаем квартиру завтра в двенадцать. Никаких одолжений. Ничего.

Хочется расплакаться от обиды. Только мне показалось, что моя жизнь встала на рельсы. Только показалось, что меня ждет нечто крутое, что с этой квартирой, с этим соседством что-то изменится, как пузырь лопнул.

– Что мне делать-то, Слав? Мне куда, мать его, деваться?

И снова этот жест. Типичный жест мужского отказа.

– Можешь пожить со мной на даче у родителей Савы, – сказал он таким тоном, что стало ясно: нет, не могу.

– Потрясающе, Слав, прям моя мечта. То, за что я платила деньги. За дачу родителей Савы.

– Эй, насчет денег не переживай, мы с новой рекламы «куры-гниль» все вернем.

– Реклама «куры-гниль»?

– Ага. Прикинь, нам заказали рекламу.

– Чего?

Во-первых, я явно упустила момент, когда курица-гриль превратилась в куру-гниль. Во-вторых, реклама ларька – кому это надо?

– Ага, тут где-то ходит девушка эта… которая открывает постироничную кофейню.

– Что-о-о?

– Ага. Еще название такое тупое. Может, ты знаешь ее. Мы с ней знакомились как-то, красивая такая, Ива зовут. Она где-то здесь бродит.